Читать книгу "Врата джихада - Александр Чагай"

Внимательно выслушав Хамзата, Кази некоторое время напряженно размышлял.

— Вы всегда говорили, что не хотите кровопролития, — напомнил студент. — Что осуждаете террористов.

— Я приказал нашим боевым отрядам помогать рейнджерам, — рассеянно отозвался мулла.

— Военное крыло «Джамиат-уль-Мохаммад» — большая сила, почти десять тысяч. Сделайте что-нибудь. Американцы не хотят мира. Они хотят убивать всех, чтобы навсегда остаться в Афганистане, чтобы захватить Пакистан тоже.

— Это легче сказать, чем сделать, — помрачнел Кази. — Дзардан и ему подобные, русские, американцы, наш президент, все тянут одеяло на себя. Никто из них не в состоянии увлечь за собой людей, никого не заботит их духовное будущее, вера. Но это так, к слову. — Мулла испытующе посмотрел на Хамзата. — А тебя, вижу, заботит судьба этой русской.

Стараясь казаться спокойным, Хамзат ответил:

— Я не хочу, чтобы пострадала женщина. Она ведь виновата лишь в том, что хочет мира. Но важнее всего, это проклятые амрике[25]. Нечего им там хозяйничать, если их вовремя не остановить, потом будет поздно.

Кази потер лоб.

— Ты прав. Я пошлю кого-нибудь к Дзардану. Каким бы он ни был.

— Меня! Пусть это буду я! — горячо воскликнул Хамзат.

— С какой стати ты рвешься в этот ад? — В голосе Рахмана почувствовалось недоверие.

— Доказать. — поторопился объяснить юноша. — Что я на что-то способен. — Заметив подозрительное выражение лица Кази, добавил: — Мне бы на время уехать из Исламабада. Мне здесь тяжело.

Последний аргумент вызвал у Кази понимание.

— Будь по-твоему. Только знай — я расстроюсь, если ты погибнешь. — Он почти не кривил душей. Приподнявшись на диване, посмотрел на часы. — Пожалуй, пора ужинать. — Взял со стола золотой колокольчик, резко тряхнул. В ответ на мелодичные переливы на пороге возник Мушахид. Кази покосился на Хамзата. — Тебя одного отправлять нельзя. Поедете оба.

Маленькая кавалькада продвигалась на северо-запад. Она состояла всего из двух джипов. Один из них — старая «тойота» с охранниками — поднимал клубы пыли. В более комфортабельной машине (тоже «тойота», но последних лет выпуска) устроилась Наталья Агапова. С ней ее личный секретарь Рожков — пожилой дядька из думского управления международных связей, которому подобные приключения вовсе не по вкусу. Впрочем, он привык — доводилось сопровождать неугомонную депутатку и в Бирму, и в Корею, и на Восточной Тимор. В любых климатических условиях Рожков не менял манеры одеваться — в консервативную черную «тройку». Третий пассажир — Фарзана Ношаб, выполнявшая функции гида и переводчика.

В первый день пути они миновали Кохат, пересекли Инд, успели проскочить Ванну и заночевали в Мирам Шахе. Это уже зона племен, здесь нечего было рассчитывать на защиту армии и полиции, вся надежда на гостеприимство Муалима Дзардана. Фарзана связывалась с ним через надежных людей, и были получены заверения в том, что путешествие будет абсолютно безопасным.

Из Мирам Шаха выехали рано утром. Рожков привычно дремал на переднем сиденье, Фарзана и Агапова устроились сзади, беседовали — в основном, о пустяках. Однако пакистанка упорно переводила разговор на серьезные вопросы, ей хотелось узнать, что за человек русская гостья.

— Все удивляются — что вас заставило приехать сюда. В России за это хорошо платят?

—Мне никто не платит, — терпеливо разъяснила Агапова, — на правительство я не работаю, хотя с его стороны мои усилия оцениваются положительно.

— Тогда, наверное, вы хотите прославиться. Но о вас и так пишут. В Европе, в Америке.

—Не это главное. Трудно жить в благополучии, комфорте, когда вокруг столько мерзостей, насилия. Конечно, этому нельзя положить конец, это будет всегда, но сидеть сложа руки и делать вид, что тебя ничего не волнует. Так тоже нельзя.

Фарзана авторитетно заявила:

— Это все от одиночества, Наталья-бегум. У вас нет семьи, а женщине нужно быть матерью, заботиться о детях. В вас столько неизрасходованной любви.

Агаповой ответила неопределенно:

— Может и так.

— А муж у вас был? — любопытствовала пакистанка.

— И муж, и семья. Курбан был мусульманином, мы жили на Кавказе.

— А почему расстались?

Агапова не отличалась словоохотливостью, но, бывает, с малознакомыми людьми тянет на откровенность. Через пять-шесть дней она навсегда уедет из Пакистана и больше никогда не встретится с Фарзаной. Так почему же не дать себе выговориться?

— Курбан довольствовался малым. Дом, жена, сын, немного денег. Жить в провинции, вдали от всего, наслаждаться семейным уютом. Я уговаривала его переехать в Петербург. Он согласился, но сказал, чтобы сначала поехала я, потом, мол, они с сыном подтянутся. Прошел месяц, два, полгода, Курбан не торопился. И я поняла: он не хочет расставаться с Кавказом. Писал, что можно жить порознь, навещать друг друга — летом, на Новый год. — Агапова горько усмехнулась. — Лгал и сам верил в свою ложь. В общем, мы расстались, хотя развестись так и не успели. Потом началась война. Курбан записался в ополчение, и его убили. Вот такая история.

— Как печально, — посочувствовала Фарзана. — А сын?

Агаповой разговор стал неприятен, она уже пожалела о своей откровенности.

— Деревню сожгли. Наш дом . — Она замолчала, потом резко оборвала беседу:

— Все. Хватит. Я устала.

Наталья Владимировна расколола волосы, стянутые на затылке в узел. Фарзана с интересом разглядывала стальную шпильку. Она была сделана в виде тонкого клинка с маленькой рукояткой, украшенной крупным полудрагоценным камнем.

— Чудесная работа.

— Подарили в Бирме. «Тигровый глаз».

Оставалось меньше четырех часов до назначенной встречи, когда путь преградило неожиданное препятствие — два огромных валуна. Что еще хуже: рядом стояла группа вооруженных людей. Джипы остановились в нескольких десятках метров. Фарзана побледнела. Агапова ничем не выдавала своих чувств. Молча наблюдала за развитием событий, словно не ей суждено было стать их непосредственным участником.

Охранники вышли из джипа, грозно трясли «калашниковыми», что-то кричали, дали несколько выстрелов в воздух. Со стороны валунов им ответили автоматной очередью. От группы моджахедов отделился человек, по виду — начальник. Одет в расшитую курту — цельнокроеный кафтан с вышивкой. Это костюм городской знати, высших воинских чинов. Спереди — дорогая застежка. Он помахал рукой, потом сложил ладони рупором и громко заговорил на пушту. Охранники Агаповой озабоченно переглянулись, затем главный из них рысцой подбежал к ее джипу, начал взволнованно докладывать.

— Что он говорит? — спросила Агапова.