Читать книгу "Короли и ведьмы. Колдовство в политической культуре Западной Европы XII–XVII вв. - Ольга Игоревна Тогоева"

времени; континентальная Европа не была с ними знакома. Английские же авторы полагали, что человек, занимающийся колдовством, творит свои преступления при помощи личных помощников, обычно принимающих облик животных[969]. Связь фамилиаров с дьяволом и, как следствие, их демоническая природа далеко не всегда полагались обязательным условием их присутствия в жизни людей[970], однако само их наличие было для окружающих верным признаком того, что их хозяева являются членами ведовской секты.

Как следствие, если в ходе «наблюдения», проводимого в тюрьме, устанавливалось наличие фамилиаров в камере заключенного, оно рассматривалось как законный повод для назначения пытки. Если же духи оставались невидимыми, они, как считалось, оставляли на теле своего хозяина весьма характерные отметины (царапины, синяки, укусы и т. д.), что также свидетельствовало о виновности подозреваемого[971]. Вот почему арестованные старались ни в коем случае не допустить появления духов рядом с собой. Так, в анонимном памфлете «Истинное и удивительное заключение» 1579 г. рассказывалось о деле некой Элизабет Стил из Виндзора, которая в ходе допросов призналась, что «как только она оказалась… в тюрьме, ее Банни, или фамилиар, пришел к ней в облике черной кошки и мог бы помочь опознать ее, но она прогнала его, надеясь на спасение»[972]. В памфлете Томаса Поттса «Удивительное разоблачение ведьм» 1612 г. сообщалось как раз о такой ситуации: фамилиар старухи Чэттокс по имени Фэнси появился именно в тот момент, когда она предстала перед судьями, «чтобы обвинить ее»[973]. А Мэтью Хопкинс со знанием дела заявлял, что приезд охотника на ведьм в любой город вызывал настоящую панику среди его будущих жертв. Заслышав о его приближении, они пытались сбыть с рук своих фамилиаров, передавая их на время знакомым, родственникам и даже собственным малым детям[974]. На этом фоне весьма забавно смотрелся пассаж из памфлета «Ведьмы Нортгемптоншира» 1612 г., рассказывавший об Агнес Браун, Рэтрин (sic!) Гардинер и Джоан Лукас, разъезжавших ночью по городу на огромной свинье, что не могло остаться незамеченным окружающими и послужило поводом для их последующего ареста[975] (Илл. 24).

Как уже отмечалось выше, континентальная Европа не знала подобных тонкостей уголовного судопроизводства, а потому английская практика является одним из наиболее востребованных сюжетов в современной историографии. Речь в этих исследованиях ведется преимущественно о деятельности самих охотников на ведьм, однако сочинения Мэтью Хопкинса и Джона Стерна, как, впрочем, и антиведовские памфлеты XVI–XVII вв., дают возможность предположить, что поисками женщин (или — в очень небольшом числе случаев — мужчин[976]), подозреваемых в занятиях колдовством, в английских городах раннего Нового времени занимались не только подобные «специалисты». Значительно чаще the watching (вернее, его первый этап) являлось заботой всей местной общины.

* * *

Любопытно, что в «Демонологии» Якова Стюарта практически отсутствовали какие бы то ни было теоретические размышления о процедуре «наблюдения». Здесь упоминалось лишь о том, что люди, обвиненные в занятиях колдовством, должны быть «всем известны своей дурной жизнью и репутацией»[977]. Тем не менее, английский монарх довольно точно описывал душевное состояние и поведение подобных подозреваемых: обычный для них мрачный настрой, одиночество, отсутствие семьи, привычку прогуливаться по полям или лежать в кровати в неположенное время. Этими отличительными чертами, уверял Яков, пользуется дьявол, чтобы завлечь человека в свои сети[978]. Однако такие особенности поведения становились заметны и окружающим, если они обращались к процедуре «наблюдения», о чем свидетельствовали антиведовские памфлеты. С этой точки зрения, особый интерес представляла гравюра, украшавшая первое издание «Новостей из Шотландии» 1591 г. На ней была изображена сцена ареста подозреваемого в колдовстве доктора Джона Фиана, однако в тюрьму его препровождали отнюдь не судебные чиновники: его тащила, держа за ухо, обычная женщина (Илл. 25). Любопытно, что данный иконографический сюжет, как отмечали издатели памфлета, не разрабатывался специально для него, он был взят из уже готовых печатных форм[979]. Таким образом, сама процедура watching и ее последствия оказывались хорошо знакомы и издателям, и их читателям.

В трактатах Мэтью Хопкинса и Джюна Стерна, верных идеям автора «Демонологии», также содержались указания на участие в «наблюдении» — причем совершенно добровольное — рядовых жителей английских городов и деревень. В частности, процедура прокалывания меток на теле предполагаемой ведьмы (т. е. тех самых следов, которые якобы оставляли фамилиары[980]), по их словам, всегда проводилась в присутствии «двенадцати наиболее достойных жителей округи», которые совсем не обязательно бывали знакомы с задержанной женщиной лично[981]. Возможно, что такой коллективный характер первого этапа watching был связан с более ранней практикой судопроизводства, принятой в королевстве, — с идеей о том, что каждый добропорядочный член общества не только может, но и должен стать представителем судебной власти: принцип работы так называемого манориального английского суда заключался в том, что решения в нем выносились всеми держателями манора. Только в 1250–1350 гг. данная практика была постепенно заменена на суд жюри присяжных, когда от манора для принятия решений выдвигались 12 (реже — 24 или 36) человек[982].

Не менее любопытным являлся весьма, надо полагать, распространенный обычай схватить предполагаемых ведьму или колдуна и подвести их к телу якобы убитого ими человека. Как сообщал Джон Стерн, из трупа в этом случае должна была начать течь «свежая кровь»[983]. Этот вариант ордалии был хорошо известен в континентальной Европе[984], вспоминал о нем и Уильям Шекспир в «Ричарде III» (ок. 1591 г.), описывая убийство Генриха VI герцогом Глостером, которого леди Анна прямо называла приспешником дьявола:

О, посмотрите, джентльмены, раны

Застылые открылись, кровь течет! —

Красней, красней, обрубок безобразный;

Перед тобою льется кровь

Из жил холодных, где уж нету крови.

Неслыханный и дикий твой поступок

Неслыханнейший вызвал здесь потоп.

Бог, кровь ты создал, отомсти за смерть!

Земля, кровь пьешь ты, отомсти за смерть!

О небо, молнией убей убийцу!

Как королевскую ты кровь пожрала,

Что выпущена дьявольской рукой[985].

И Мэтью Хопкинс, и Джон Стерн также упоминали о специальном приглашении охотников на ведьм в каждый конкретный населенный пункт, жители которого желали избавиться от возможного соседства с ведьмами и колдунами[986]. Однако такое приглашение уже само по себе подразумевало, что у местной общины должны были иметься хотя бы какие-то предварительные основания для подобных действий. Иными словами, горожане самостоятельно и еще до приезда охотников включались в «наблюдение», о чем прямо сообщал Стерн в заключении к своему трактату, оправдывая себя и своего напарника за