Читать книгу "Дом на краю ночи - Уильям Хоуп Ходжсон"

Ближе к утру я начал ворочаться в постели. Лежать спокойно я не мог и спустя какое-то время вылез из кровати и принялся ходить по комнате. Холодный рассвет прокрадывался в комнату, и вдруг стали видны все неудобства комнаты. Удивительно, все эти годы я не замечал, насколько мрачна моя спальня. Время шло.

Откуда-то снизу донесся шум. Я подошел к двери спальни и прислушался: это Мэри суетилась в большой старой кухне, готовя завтрак. Еда меня мало интересовала, я не испытывал голода, но мысли мои обратились к сестре. Судя по всему, ее мало затронули таинственные события, происходившие в доме. Кроме случая с существами из ямы, она словно бы не заметила ничего необычного. Она была немолода, как и я, но сколь слабо мы были связаны друг с другом. Потому ли, что у нас нет ничего общего или только потому, что в старости больше дорожишь покоем, чем обществом? Раздумывая об этом, я на какое-то время отвлекся от тягостных ночных воспоминаний.

Потом подошел к окну и, отворив, выглянул. Солнце уже поднялось над горизонтом, и воздух, хотя и прохладный, был свежим и бодрящим. Мало-помалу голова моя прояснилась, вернулось ощущение безопасности. Воспрянув духом, я спустился по лестнице и вышел в сад, чтобы посмотреть на пса.

Приблизившись к конуре, я уловил тот же самый смрад плесени, который внезапно нахлынул на меня у двери прошлым вечером. Содрогнувшись от минутного страха, я позвал пса, но он не отреагировал. Позвав еще раз, я бросил в конуру камешек. Пес беспокойно пошевелился, и я снова позвал его, но не подошел ближе. Тут из дома вышла сестра и вместе со мной попыталась уговорить его выйти из конуры.

Вскоре бедняга встал и, странно пошатываясь, вылез. Пес стоял, кренясь из стороны в сторону, и недоуменно моргал. Я заметил, что ужасная рана стала больше, намного больше, и была покрыта беловатым налетом. Сестра хотела подойти погладить пса, но я удержал ее, объяснив, что, на мой взгляд, ему скоро станет лучше, а пока нужно быть с ним осторожнее. Не мог же я сказать ей, что с ним случилось.

Спустя минуту Мэри ушла и скоро вернулась с миской, полной самой разной еды. Она поставила миску на землю, а я с помощью сорванной с куста ветки подвинул ее так, чтобы пес мог дотянуться. Однако он не обратил на еду внимания и вернулся в конуру. В другой миске еще оставалась вода, и мы, поговорив несколько минут, вернулись в дом. Сестра явно недоумевала, что случилось с псом, но рассказать ей правду было бы безумием.

День прошел тихо, без всяких событий. Смеркалось. Я решил повторить эксперимент прошлой ночи. Не могу сказать, что это было мудро, тем не менее я решился, но я принял меры предосторожности: вбил крепкие гвозди позади каждого засова, тем самым обезопасив дверь, открывавшуюся из кабинета в сад. Во всяком случае, это должно было уберечь меня от опасности, которой я подвергся в последнюю ночь.

С десяти вечера до половины третьего я ждал, но ничего не случилось, и я, доковыляв до постели, вскоре уснул.

Светящееся пятно

Я внезапно проснулся. Было еще темно. Поворочался с боку на бок, пытаясь снова забыться сном, но не сумел. Болела голова, хотя и не сильно, бросало то в жар, то в холод. Вскоре, оставив попытки уснуть, я потянулся за спичками: зажгу свечу и немного почитаю, возможно, сон снова одолеет меня. Несколько минут я искал спички, затем рука нащупала коробок, но, открывая его, я вдруг увидел фосфоресцирующее пятно, сияющее в темноте, и поразился. Протянув другую руку, я коснулся пятна. Оказалось, что оно было на моем запястье. С легкой тревогой я поспешно зажег спичку и посмотрел, но не увидел ничего, кроме крошечной царапины.

«Забавно!» — пробормотал я и вздохнул с облегчением. Тут спичка обожгла мне пальцы, и я уронил ее, а пока на ощупь искал другую, пятно засветилось снова. И я понял, что ничего забавного нет. На этот раз я зажег свечу и внимательно изучил запястье: кожа вокруг царапины приобрела слегка зеленоватый оттенок. Я был сбит с толку и встревожен. Затем меня осенило. Я припомнил утро после появления существа. Ведь пес лизал мне руку. Именно эту, на которой была царапина, хотя я до сих пор не замечал ее. Я был страшно напуган. Мысль работала медленно: собачья рана, сияние в ночи. Ошеломленный, я сел на кровати и попытался обдумать случившееся, но не мог. Мой мозг, потрясенный новым ужасом, отказывался служить.

Время шло незаметно. Я пытался убедить себя в том, что ошибаюсь, но бесполезно. В глубине души я не сомневался.

Час проходил за часом, я безмолвно сидел в темноте и содрогался от ужаса и безысходности.

День наступил и прошел, снова настала ночь.

Утром я застрелил пса и закопал подальше в зарослях. Сестра была потрясена и напугана, я был в отчаянии. Так-то оно лучше: отвратительная рана распространилась почти на весь левый бок пса. А я… пятно на моем запястье ощутимо увеличилось. Несколько раз я поймал себя на том, что бормочу молитвы — коротенькие, знакомые с детства. Боже, Боже Всемогущий, помоги мне! Я схожу с ума.

Шесть дней я ничего не ел. Сейчас ночь. Сижу на своем стуле. Боже! Ощущал ли кто-нибудь такой ужас, какой довелось испытать мне? Разрастающееся пятно горит. Оно покрыло всю мою правую руку и бок, начало захватывать шею. Завтра оно расползется по лицу. Я стану жуткой массой, разлагающейся заживо. Спасения нет.

При взгляде на ружейную стойку у противоположной стены комнаты у меня зародилась мысль. Я посмотрел туда снова… необычная мысль захватила меня. Боже, Ты знаешь, Ты должен знать, что смерть лучше, в тысячу раз лучше, чем это. Это! Боже, прости меня, я не могу жить, не могу! Не смею! Мне ничто не может помочь — ничего другого не осталось. По крайней мере, это решение избавит меня от последнего ужаса…

Наверное, я задремал. Я очень слаб и несчастен. О Боже, как я устал! Шелест бумаги раздражает меня. Слух стал непривычно острым. Я должен немного посидеть и подумать…

Тсс! Мне послышалось что-то внизу, в подвалах. Какой-то треск. Боже, это открывается большой дубовый люк. Кто мог это сделать? Скрип пера мешает мне… Я должен прислушаться… На лестнице шаги, странные, мягкие шаги, они приближаются… Господи, будь милостив ко мне, старику. Кто-то возится с дверной ручкой. Боже, помоги мне! Боже… Дверь медленно отворяется. Кто-то…

На этом рукопись обрывается.[80]

Заключение

Я отложил рукопись и взглянул на Тоннисона, сидевшего напротив, уставившись в темноту. Подождав минуту, я не выдержал:

— Ну?

С совершенно отсутствующим видом он медленно повернул голову в мою сторону.

— Он сумасшедший? — спросил я, кивнув на рукопись.

Тоннисон смотрел на меня, не видя, и мой вопрос не сразу дошел до него.

— Нет! — отозвался он.