Читать книгу "Три этажа - Эшколь Нево"

Поэтому я купила себе новое платье. Но не получила от этого никакого удовольствия. Продавщица с поразительной бестактностью предложила мне черное платье. Я с ходу отвергла эту идею. Даже при том, что черное «стройнит». Я годами носила только черное и белое, строгое и респектабельное, но сейчас, когда дверца клетки распахнулась, во мне проснулась тяга к чему-то яркому. Пока я стояла в примерочной, ни ты, ни кто другой туда не проскользнул (помнишь, в нашей молодости я тебя отпихивала, а потом прижималась к тебе, угрожая шепотом, что пожалуюсь в полицию?), а платье, которое мне понравилось, оказалось для меня страшно дорогим, даже учитывая, что я веду хозяйство очень экономно. Единственным, что позволило мне себя уговорить, стала мысль, что эта покупка – первая в ряду тех, что я совершу на «лишние» деньги, которые, если верить Авнеру Ашдоту, получу после продажи своей квартиры и приобретения новой.

●

Впрочем, я еще ничего не продала и ничего не купила, напомнила я себе на следующий день, когда ждала его возле своего подъезда. Пока ничего. И я ничем не обязана Ашдоту.

– Какое красивое платье! – восхитился он, когда я садилась к нему в машину. И нагнулся, чтобы поцеловать мне руку.

Но я вовремя ее отдернула и сказала:

– Давайте проясним ситуацию. Тот факт, что я еду с вами, еще не означает, что я дала свое согласие на какую-либо сделку или на часть какой-либо сделки.

– И в мыслях не было! – со своей противной улыбочкой сказал он и, чуть помолчав, добавил: – На заднем сиденье лежит пакет, а в нем – миндальный круассан. Не желаете?

– Остановите, пожалуйста, машину, – сказала я.

Он и ухом не повел.

– Немедленно остановите машину! – потребовала я грозно. Таким тоном я говорила в суде, когда мне не хотелось ударять молотком.

На сей раз он послушался и остановился у обочины. Если мне не почудилось, его тонкие руки слегка дрогнули.

– Откуда вам известно, что я люблю миндальные круассаны? – спросила я.

– Мне это неизвестно, – совершенно спокойно ответил он. – Это последний круассан, который оставался в кондитерской.

– Совершенно случайно! – усмехнулась я.

– Да, совершенно случайно.

– Не могу сказать, что я вам верю.

– Но это правда, Двора, ничего не поделаешь! Едем дальше?

●

Квартира, которую он для меня нашел, была просто чудо. Последний этаж с лифтом. Тихая улица. Рядом с бульваром. Без парковки, но у меня нет машины. Три светлые и не маленькие комнаты. Гостиная, спальня. И еще одна комната – чтобы «приютить кого-нибудь из молодежи».

– Приютить кого-нибудь?..

– Это моя последняя идея, – объяснил он. – Хочу вернуться к старому доброму обычаю: молодой парень или девушка со скромными доходами снимает комнату в квартире одинокого пожилого человека. Выгодно обоим. А поскольку различия в образе жизни представителей разных поколений сегодня не такие острые, как были раньше, им будет легко договориться о взаимном соблюдении некоторых простых правил.

– Например?

– Над этим мы пока работаем. Мор – та девушка с косичками, которая приводила вас ко мне, – и ваш покорный слуга создаем в интернете специальный сайт. Он поможет этим двум группам найти друг друга, заложит основу их будущего сосуществования. Мор рассказывала мне, что вы помогаете активистам протестного движения. Вот я и подумал: может быть, вам будет интересно стать первой в практической реализации этой идеи и вдохновить других последовать вашему примеру.

Я молчала, и тогда он быстро добавил:

– Разумеется, это не является обязательным условием приобретения квартиры, ни в коем случае!

– Честно говоря, – сказала я, – мне нравится эта идея…

Кажется, в этот момент меня начало отпускать напряжение.

●

Я не расслаблялась, Михаил. Я все время была начеку. Ведь мы с тобой отправили в тюрьму немало шикарно одетых мошенников с хорошо подвешенным языком, которые, пользуясь наивностью своих жертв, проворачивали всевозможные аферы. Конкретных деталей каждого дела я не помню, зато не забыла их принципиальную особенность: даже когда виновные несут заслуженное наказание, никто не в силах вернуть жертвам деньги. И самоуважение.

Я постоянно держала это в голове, пока осматривала квартиру.

Шаг вправо, шаг влево – новое опасение; взгляд направо, взгляд налево – новое подозрение. Вот в таком ритме я и передвигалась по квартире вслед за Авнером Ашдотом. Тем не менее должна признать, что его идея о сдаче комнаты заставила чашу моих внутренних весов качнуться в его сторону. Человек, который придумал такое, сказала я себе, не может быть однозначно плохим. Но он по-прежнему не желал открывать, где мы с ним раньше встречались. Почему? Что за тайна?

●

Обсудить детали сделки мы отправились к нему. Он предложил мне бокал вина. Я попросила воды. И снова повторились те же увертки: вместо того чтобы перейти прямо к делу, он заговорил совсем о другом.

В этой квартире, рассказал он, они жили с женой до того, как развелись; с тех пор он овдовел. И поспешил уточнить: «Выглядит странно – разведенный вдовец, но так уж вышло». Они с Нирой прожили в браке двадцать пять лет. В любви, но не всегда в согласии. Его работа, его бесконечные поездки – порой он отсутствовал по нескольку месяцев – все это мало способствовало укреплению супружеских отношений. Покидая дом, поневоле привыкаешь пользоваться определенной свободой; в свою очередь, оставаясь дома одна, жена привыкала обходиться без него. Когда он возвращался, им приходилось заново притираться друг к другу. Иногда они целую неделю учились необходимости взаимных уступок. А тут – телефонный звонок, и он опять уезжает за границу.

И все же они не расставались. Они по-прежнему любили друг друга. И у них была Ася, которую они растили вдвоем. Ася была непростым ребенком. Они несколько раз меняли ей школу. Что-то в ее отношениях с миром было не так. Какая-то постоянная, хроническая, мучительная неспособность с ним ладить. – Такой ребенок, – сказал он, – с такими завышенными требованиями, вполне может разрушить семью.

Я кивнула.

– Но может и сплотить ее, – добавил он. – Именно так произошло у нас с Нирой.

●

Но после того как они пережили самые трудные годы, а Ася поступила в Институт Вейцмана, на агрономический факультет, и наконец-то нашла свое место в мире – как раз тогда Нира его и бросила.

Авнер Ашдот отпил глоток вина. Его лицо, особенно уголки губ, выдавали, что в его душе идет борьба: он приоткрывал рот, чтобы заговорить, но тут же прикусывал язык.

Я напряженно ждала исхода этой внутренней битвы. Даже остановись он сейчас, все равно он уже сказал слишком много. Он не принадлежал к поколению людей, готовых выворачивать душу наизнанку перед чужаками с бульвара Ротшильда. Он принадлежал к нашему с тобой поколению, а мы всегда носим на груди табличку со словами «Личное пространство».