Читать книгу "Французов ручей - Дафна дю Морье"

– О чем задумались, Дона? – услышала она голос Рокингема.

Кинув взгляд в его сторону, она увидела, что он отложил книгу и пристально смотрит на нее, прищурив глаза и склонив голову набок.

– Вы сильно изменились за время болезни, – сказал он. – В Лондоне вы и пяти минут не могли просидеть молча.

– Старею, должно быть, – небрежно ответила она, жуя травинку. – Как-никак через несколько недель мне исполняется тридцать.

– Странная все-таки на вас напала болезнь, – пропустив ее реплику мимо ушей, продолжал он. – Никогда не слышал, чтобы от простуды у людей появлялся загар, а глаза делались такими большими. Вы не пробовали обращаться к врачу?

– Я предпочитаю обходиться домашними средствами.

– Ах да, конечно, ведь за вами ухаживал безупречный Уильям. Кстати, что это у него за акцент? Он говорит почти как иностранец.

– Все корнуолльцы так говорят.

– Но он-то не корнуоллец; по крайней мере, конюх сегодня утром уверял меня, что он не из этих мест.

– Значит, из Девона… Меня никогда не интересовало, откуда он родом.

– А правда ли, что до вашего приезда дом почти целый год простоял пустой и неподражаемый Уильям хозяйничал здесь в полном одиночестве?

– Вот уж не думала, Рокингем, что вы станете собирать сплетни на конюшне.

– А почему бы и нет? Очень полезное занятие. Когда мне требуется узнать самые свежие новости, я иду именно в людскую. Во-первых, все, что говорят слуги, как правило, подтверждается, а во-вторых, в их изложении сплетни звучат гораздо забавней.

– И что же вам удалось выведать в людской Нэврона?

– Довольно любопытные вещи.

– Например?

– Например, то, что ее светлость обожает долгие прогулки по солнцепеку. И платья для таких прогулок выбирает самые старые и поношенные. А когда возвращается, платья почему-то оказываются заляпаны илом.

– Ну что ж, все верно.

– Кроме того, я узнал, что аппетит у ее светлости до крайности капризный. То она спит до полудня, а потом требует завтрак. То ничего не ест с обеда, а после десяти, когда слуги отправляются на боковую, просит верного Уильяма приготовить ей ужин.

– И это верно.

– Потом вдруг, ни с того ни с сего, будучи до этого совершенно здоровой, ее светлость заболевает, и никому, даже детям, не разрешено заходить к ней в спальню, поскольку болезнь ее объявлена заразной, и один незаменимый Уильям имеет право проникать за запертые двери, чтобы ухаживать за ней.

– И что же дальше, Рокингем?

– Почти ничего, если не считать вашего внезапного выздоровления, а также полного отсутствия интереса к мужу и его ближайшему другу, приехавшим, чтобы вас навестить.

Послышался протяжный вздох. Гарри откинул с лица платок и сел, зевая, потягиваясь и почесывая парик.

– Что касается последнего, Роки, то тут ты чертовски прав. Впрочем, Дона всегда была ледышкой. Уж я-то знаю – как-никак мы шесть лет живем вместе. Проклятые мухи, совсем одолели! Ну-ка, Герцогиня, прогони этих мерзавок. Никакого спасенья от них нет!

Он принялся махать платком. Собаки проснулись, зарычали и запрыгали вокруг него. Из-за угла террасы выбежали дети, которым разрешили поиграть полчаса перед сном, и начали носиться по лужайке.

После шести наконец хлынул ливень и прогнал всех в дом. Гарри, зевая и жалуясь на жару, уселся играть в пикет с Рокингемом. До ужина оставалось три с половиной часа, а «Ла Муэтт» все еще не покинула ручей.

Дона стояла у окна, барабаня пальцами по стеклу, и смотрела на крупные, частые капли, стекавшие вниз. В комнате было душно, пахло псиной и духами, которыми неумеренно надушился Гарри. Время от времени он разражался хохотом, приветствуя малейшую промашку, допущенную Рокингемом. Стрелки часов, до этого, казалось, не желавшие двигаться с места, вдруг припустили во весь дух, словно наверстывая упущенное. Не в силах сдержать обуревавшее ее волнение, Дона принялась шагать из угла в угол.

– Что с вами, Дона? – спросил Рокингем, отрываясь на минуту от карт. – Отчего вы так взволнованны? Может быть, загадочная болезнь снова дает о себе знать?

Она не ответила и опять подошла к окну.

– А мы вас валетом! – со смехом проговорил Гарри, шмякая на стол карту. – Ну что, Роки, плохи твои дела? Оставь мою жену в покое и следи лучше за игрой. Видишь, вот и еще один соверен перекочевал ко мне в карман. Дона, сядь, ради бога, собаки от твоих хождений совсем взбесились.

– В самом деле, Дона, – поддержал Рокингем, – садитесь и последите, чтобы Гарри не жульничал. Когда-то вы любили играть в пикет и шутя обыгрывали нас обоих.

Дона взглянула на приятелей: Гарри, шумный, оживленный, раскрасневшийся от выпитого вина, с головой ушел в игру и ни на что не обращал внимания; Рокингем хоть и поддразнивал его по старой привычке, но в то же время не спускал с нее алчного, испытующего взгляда. Она поняла, что они просидят еще по меньшей мере час – Гарри ни за что не встанет раньше, – и, зевнув, направилась к двери.

– Пойду прилягу перед ужином, – проговорила она. – Что-то голова разболелась. Наверное, перед грозой.

– Твой ход, Роки, – произнес Гарри, наклоняясь вперед. – Могу поспорить, что с червами у тебя не густо. Может быть, сделаешь прикуп? Думай, дружище, думай. Дона, будь добра, подлей мне еще вина, совсем в горле пересохло.

– Не забывай, что вечером нам предстоит серьезное дело, – с улыбкой предупредил его Рокингем.

– Помню, помню. Мы идем ловить этого подлого лягушатника. Что такое, дорогая? Почему ты на меня так странно смотришь?

Он повернулся к жене – парик его съехал набок, голубые глаза затуманились, лицо побагровело.

– Я подумала, что лет через десять ты станешь удивительно похож на Годолфина, – ответила она.

– Ну и что в этом плохого, черт побери? Джордж Годолфин отличный малый, мы с ним сто лет знакомы. Что там опять, Роки? Что ты суешь мне под нос? Ах, туз!.. Дьявольщина! И не стыдно тебе грабить лучшего друга, старый ты плут?

Дона тихонько выскользнула из комнаты. Поднявшись в спальню, она закрыла дверь и дернула за толстый шнурок, свисающий над камином. Через минуту в дверь постучали, и в комнату заглянула молоденькая горничная.

– Пришли ко мне Уильяма, – попросила ее Дона.

– Простите, миледи, – присев, проговорила девушка, – Уильяма нет в доме. Он ушел часов в пять и до сих пор не вернулся.

– А куда он пошел?

– Не знаю, миледи.

– Хорошо, можешь идти.

Служанка вышла. Дона бросилась на кровать и закинула руки за голову. Наверное, Уильям отправился к ручью. Его тоже беспокоит судьба корабля, и он решил посмотреть, как продвигается ремонт, а заодно предупредить капитана о готовящейся в Нэвроне вечеринке. Но почему он так задерживается? Служанка сказала, что он ушел около пяти, а сейчас уже семь…