Читать книгу "Пустая могила - Джонатан Страуд"

– И завтра состоится следующий акт этого спектакля, как я понимаю, – сказал Локвуд.

– Да, в Доме Фиттис, и думаю, что вам после этого станет не легче, чем всем остальным. В принципе, это общее собрание, и на нем не будут приниматься новые правила, направленные персонально против вас, но… – Барнс по очереди посмотрел на каждого из нас, прищурив глаза. – В ДЕПИК до меня дошли слухи, что некие очень влиятельные люди недовольны вами и теряют терпение.

– Некие очень влиятельные люди? – повторила Холли.

– Как я понимаю, вы имеете в виду Пенелопу Фиттис? – спросил Джордж.

– Думаю, вы сами догадаетесь, о ком я говорю. – Инспектор так сильно сжал губы, что они исчезли под щеточкой усов. – Мне нет необходимости называть имена.

– О да, да, – сказал Джордж. – И все же скажите, а? Нас же здесь никто не подслушивает, нет? Ну, если только, конечно, он не спрятался в чайнике.

– Благодарю вас, мистер Каббинс. Вы проиллюстрировали мысль, которую я только собирался высказать, – сурово взглянул на нас Барнс. – Это та самая беспечность и неосмотрительность, которые доведут вас до беды. Что бы вы ни думали насчет новых правил, по которым мы теперь вынуждены жить, невозможно отрицать, что контроль над всеми нами значительно усилен. В разы. Это подсказывает, что сейчас лучше всего держаться в тени, и в первую очередь это касается вас, поскольку агентство «Локвуд и компания» уже под колпаком. Это все, что я могу сказать.

– Кто же против этого станет возражать? – улыбнулся Локвуд. – Но мы не переступаем грань, ни-ни!

– Неужели? – усмехнулся Барнс. – Почему же в таком случае офицерам ДЕПИК приказано наблюдать за вашим домом на Портленд-Роу? Почему тогда в последнее время вами так сильно интересуется этот хлыщ, сэр Руперт Гейл? И почему Пенелопа Фиттис требует регулярно представлять ей отчет о вашей деятельности?

– Вот как? Она требует? Это для нас высокая честь, – сказал Локвуд.

– Нет. Это для вас не честь. Вы сильно рискуете. Возможно, вы уже слышали о небольшом «несчастном случае» с мистером Банчерчем. Были и другие подобные происшествия. И я не хочу, чтобы такое случилось и с вами. Я не знаю, чем вы занимаетесь, но убедительно прошу: прекратите. Это все.

– Мы не делаем ничего плохого или противозаконного, инспектор, – сказал Локвуд. – Мы платим налоги. Работаем по правилам, соблюдая все меры предосторожности. После наших расследований подавляющее большинство наших клиентов остаются живыми. Вспомните хотя бы прошлую ночь в театре. Мы очень хорошо поработали, – лучезарно улыбнулся Локвуд.

– Банчерч тоже хорошо работал, – мрачно покачал головой Барнс.

– Ну, честно говоря, не очень хорошо, – вставил Джордж. – Он работал так себе, вы не согласны?

– Да не в этом дело! – внезапно перешел на крик инспектор и так сильно ударил кулаком по столу, что его чашка подпрыгнула на блюдце, расплескав по скатерти темно-коричневые чайные лужицы. – Не в этом дело! Он перешел им дорогу, и они его убили!

Мы притихли. Барнс тоже замолчал и сидел тяжело дыша. Ошеломленным выглядел даже Джордж, которого по большому счету мало чем можно удивить.

– Вы пролили чай, инспектор, – сказал Локвуд, передавая ему свой носовой платок.

– Спасибо. – Барнс промокнул скатерть и уже гораздо спокойнее продолжил: – Вы знаете, что мои полномочия в ДЕПИК теперь сильно урезаны. За последние год-два Пенелопа Фиттис внедрила в наш департамент массу своих людей, и они все прибирают к своим рукам. Разумеется, у нас еще остались нормальные сотрудники, и их довольно много, но нас лишили почти всех прав. Я, например, теперь ставлю печати на документы, подшиваю их в папки, отдаю мелкие распоряжения, выезжаю на происшествия – и так день за днем. Я потерял возможность самостоятельно влиять на ход событий, но из ума-то я еще не выжил. Все, что происходит, я понимаю так же отчетливо, как то, что вы мне сейчас лжете. Я вижу это по вашим глазам. И по той позе, в которой сидит Каббинс, самодовольно улыбаясь, как раздувшаяся лягушка. Смотри не лопни, Каббинс. А если я вижу ваше неумелое притворство, то и другие легко могут раскусить вашу игру.

Он закончил вытирать стол носовым платком и вернул его Локвуду.

– Мистер Барнс, – осторожно начал Локвуд. – Все, чем мы занимаемся, можно назвать… э… небольшими исследованиями. Мы можем рассказать вам о них и будем очень признательны, если вы окажете нам помощь…

– Я ничего не хочу об этом слышать, – перебил его инспектор, глядя на нас из-под нахмуренных густых бровей.

– Это важно. Серьезно, это очень важно.

– Не хочу ничего знать. Мистер Локвуд, вы на протяжении многих лет удивляете очень многих людей. Лично я ожидал, что вы и ваши агенты довольно быстро умрете от призрачных захватов, но ваше агентство живет и процветает. – Барнс прикоснулся толстым пальцем к ручке своей чашки, осторожно повернул ее на блюдце и добавил: – Удивите меня еще раз. Уйдите в тень. Притихните. Спрячьтесь. Дайте им забыть про вас.

После этого мы еще довольно долго сидели молча вокруг стола в темной и пыльной комнатке.

– Дайте им забыть про вас, – повторил Барнс. – Хотя, боюсь, может быть, уже поздно.

12

Произвело ли на Джорджа предупреждение инспектора Барнса какое-нибудь впечатление? Сильно сомневаюсь. Когда на следующее утро я спускалась со своего чердака, дверь его спальни была открыта. Разумеется, я не стала заходить внутрь – прежде всего из гигиенических соображений, – но и через дверь увидела разворошенную постель и груду клочков бумаги на полу. Собственно говоря, этого было вполне достаточно, чтобы все понять.

Как я и ожидала, на нашей кухонной скатерти для размышлений была оставлена свежая запись:

«Должен кое-что проверить. Вернусь к ланчу. Будьте дома!»

На самом деле Джордж вернулся еще до ланча. Мы с Локвудом и Холли были внизу, в нашем офисе, когда из кухни раздался грохот, и мы рванули наверх по железной лестнице. Джордж стоял возле стола. Сразу стала ясна причина грохота – он скинул на пол вазу с фруктами и водрузил на ее место огромную кипу бумаг. Зажав ручку в зубах, он с бешеной скоростью просматривал бумаги и сортировал их.

– Эй, ты готов поговорить? – рискнул оторвать его от этого занятия Локвуд.

– Пока нет! – нетерпеливо отмахнулся одной рукой Джордж. – Осталось разобраться с парой вещей. Дайте мне еще час!

– Э… сэндвич хочешь? – спросила Холли.

– Нет. Некогда, – ответил Джордж, не отрываясь от фотокопии какой-то старой газетной статьи. Пробежал ее глазами, нахмурился и отложил в сторону. – Послушай, Локвуд…

– Да?

– Ты не мог бы пригласить Киппса? Он тоже должен быть здесь. Через час.

– Хорошо… Тогда мы пойдем, не будем тебе мешать.

Джордж не ответил. Он существовал в своем собственном мире, охваченный той лихорадкой, которая сопровождает любое большое открытие. В такие минуты Джордж удивительным образом менялся даже внешне. Переставала быть заметной его излишняя полнота, движения становились стремительными, но в то же время изящными и точными – им мог бы позавидовать даже сам Локвуд с его кошачьей грацией. Сейчас стекла очков Джорджа отражали падавший на них из окна солнечный свет, и от этого он был похож на летчика, закладывающего на головокружительной высоте виражи на своем истребителе. Казалось, даже волосы Джорджа потрескивают от скопившихся на них электрических зарядов, а на лбу у него выступили крупные капли пота, как у гонщика «Формулы-1», проходящего на трассе крутой серпантин. Поглощенный своей работой, Джордж был сейчас глух ко всему, что его окружает, и продолжал лихорадочно разбирать свои бумаги.