Читать книгу "Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский"

Однажды вечером Илью вызвал начальник разведотдела. Такое бывало чрезвычайно редко. Над Ильёй есть свои начальники, непосредственные, которым он подчинялся, а над всеми разведчиками Брянского фронта стоял полковник Чекмазов. Для него Сафронов – один из многих. Илья вошёл, доложился по форме.

– Присаживайся, старшина. Как здоровье? Да садись.

– Нормальное здоровье.

– Слух после контузии восстановился?

– Так точно.

– Не надоело в роте отираться?

– Служба такая, – уклончиво ответил Илья.

Он уже понял, к чему клонит полковник. Предстоит рейд. Но обычно начальник разведотдела отдавал приказ начальнику первого отделения, тот уже назначал командира разведгруппы и ставил задачу, отдавал боевой приказ. Илья для полковника мелкая сошка. И потому Илья терялся в догадках.

– Не буду ходить вокруг да около. Надо провести в немецкий тыл нашего радиста, разумеется, с рацией. Задание сверхсекретное, и никто из сослуживцев не должен о нём знать. Вдвоём – тебе и радисту – просочиться проще, чем группе. Что думаешь?

– Моё дело – приказы исполнять. Но если вас интересует моё мнение, почему бы не сбросить радиста с парашютом или посадочным способом?

– Вопрос по существу, но есть определённые моменты, почему это невозможно.

– Когда выход?

– Сегодня ночью. Подойди к карте.

Полковник отдёрнул матерчатую штору на стене. Под ней – карта Брянского фронта. Но нанесены синим карандашом только немецкие позиции и обозначения воинских частей.

– Смотри. Тебе надо попасть в Кромы.

Илья впился взглядом. Чем так интересны эти Кромы нашему командованию? Железная и автомобильная дороги, стратегически важные, так и важнее узлы есть. Впрочем, не его дело. Ещё постарался запомнить, где и какие немецкие части расположены. От линии фронта эти Кромы далеко, однако с апреля войсковой разведке разрешили работать с агентурой и осуществлять глубокие рейды.

– Сейчас в пятом отделе делаешь фото, они в курсе. Учти, даже бельё должно быть германское. Идёшь под видом немецкого солдата.

– Я же немецкого не знаю!

– Главным будет радист, он немецкий язык знает не хуже, чем ты русский.

Чем дальше, тем более странным, необычным казалось задание. В спецотдел сходил, сделал фото, а через час получил зольдатенбух – солдатскую книжку военнослужащего вермахта. Причём книжка была настоящей, как заверили в спецотделе. Только фото искусно вклеено. Как и в РККА, в вермахте на личных документах применяли секретные знаки. О них хорошо знали спецслужбы – гестапо, СД, ГФП. Знаков несколько, каждый вводился по очереди, не все оптом. Для профессионала подсказки. Если приказом секретный знак вводился с 20 апреля, а в офицерском удостоверении его не было, ясное дело – сфабрикован, вражеский агент. Секретным знаком могла служить точка, хотя по правилам орфографии должна стоять запятая. Чтобы не рисковать, разведотдел брал настоящие документы, изъятые у убитых немцев, причём недавно, делалось другое фото, мастерски вклеивалось. Если разведчик шёл под легендой, да ещё с хорошим знанием языка, представлялась полная информация о подразделении – кто командир роты, батальона, полка, где сейчас дислоцируется подразделение, где воевало раньше. Даже характерные особенности внешности командиров – шрам, родинка, причёска.

Но Илья не имел задания внедриться, только доставить в назначенный пункт радиста. То есть оберегать его, по сути, даже ценой собственной жизни, нести часть груза. Как подозревал Илья, коли сопровождать радиста, придётся нести рацию и батареи к ней. А немецкий ранец хоть и удобен в переноске, а по объёму маловат. Уложи туда рацию и батарею, и некуда уложить провизию, патроны, гранаты.

Начальник первого отделения на карте указал, где на нейтралке минное поле, где удобнее просочиться. Всё делалось в спешке. Илья таких сборов не любил. Где спешка, там всегда вероятны недоработки, ошибки. Но настоящий шок он испытал, когда его свели с радистом в кабинете Чекмазова. Радистом оказалась девушка лет двадцати трёх – двадцати пяти, смазливой внешности и в униформе СС.

– Сафронов, тебе придётся нести рацию и батареи.

Кто бы сомневался? В комнате полковника надели маскировочные костюмы, причём немецкие, характерной окраски. У людей рискованных профессий – моряков, лётчиков, разведчиков – издавна были свои традиции, порядки и предрассудки, например, говорили не «последний» полёт, а «крайний». Среди них было и «баба на борту к несчастью». Илье тоже не понравилось, что придётся идти в паре с женщиной, да она ещё и старшая в группе. Получалось, рассчитывать он в трудной ситуации мог только на себя. Какой с неё боец?

Когда в сопровождении капитана из первого отделения шагали к передовой, девушка сказала:

– Постарайся молчать, если немцы встретятся, я сама говорить буду.

– Как звать-то тебя?

Радистка улыбнулась. Понятно, настоящего имени не скажет, но пусть хоть псевдоним. Не звать же её на нейтралке «госпожа унтерштурмфюрер». Это эсэсовское звание соответствовало армейскому лейтенанту, на чёрной петлице три квадрата по диагонали, а погон без звёздочки. В ваффен-СС служили только добровольцы, фанатичные нацисты. Им доставались лучшее вооружение, форма, пайки и жалованье, за что в вермахте их не любили. Да и вели себя эсэсманы с армейцами высокомерно. Но Илья признавал, что воевали ваффен-СС стойко.

– Можешь называть меня Ирма, если тебе хочется, – ответила радистка.

Илья спешку командования понимал. Операция «Цитадель» должна была начаться 5 июля, а сегодня 12 июня, меньше месяца осталось. Авиаразведка уже обнаружила активность немцев в тылу – прибывали эшелоны, разгружалась боевая техника. Это один эшелон можно скрытно разгрузить, но не сотни. И это не преувеличение. Красная армия, получив от агентурной разведки план немцев «Цитадель», стала укреплять позиции на Курском «балконе», как тогда называли выступ. Силами военнослужащих и мобилизованного населения было построено восемь рубежей обороны на глубину 30 километров, средняя плотность минирования противотанковыми минами – 1500 на километр, а противопехотными – 1700 на километр фронта. В общей сложности в обороне русских было 10 тысяч километров траншей, ходов сообщений, 700 километров проволочных заграждений, войскам было доставлено 313 тысяч вагонов боевой техники, боеприпасов, топлива, провизии, медикаментов, амуниции и всего того, что нужно армии для ведения боя.

У немцев количество вагонов было немногим меньше, потому что и численность была меньшей. У Красной армии было сосредоточено один миллион 1336 тысяч бойцов и командиров, у немцев – 900 тысяч. Наши войска имели преимущество в пушках и миномётах – 19 100 против 10 тысяч у немцев, в танках – 3444 против 2733 у немцев. По самолётам был почти паритет. У РККА – 2712 бомбардировщиков и истребителей против 2050 немецких.

На северном фасе, в районе Орла, немцы сосредоточили 50 дивизий, в том числе 16 танковых, из группы армий «Центр», командовал ими генерал-фельдмаршал Клюге. На южном фасе, белгородском направлении, дислоцировались немецкая 4-я танковая армия и группа «Кемпф», всего 18 дивизий, в том числе 4 танковые, и командовал ими генерал-фельдмаршал Манштейн. Немцы впервые собрали на обоих фасах новую бронетехнику – 150 танков Т-VI «Тигр» и 210 Т-V «Пантера». Т-V были сведены в 10-ю отдельную танковую бригаду дивизии «Гроссдойчланд». «Пантеры» оказались ненадёжными, сырыми, в ходе боёв из-за поломок и самопроизвольных возгораний в моторном отсеке 162 боевые машины были выведены из строя без воздействия противника. У «тигра» вышли на первый план другие проблемы. Из-за большого веса не выдерживали мосты, и их приходилось укреплять, слабые грунты тоже танк не держали, и он увязал. А тяжёлых тягачей не хватало. Немцам срочно пришлось менять тактику. «Фердинанды», тяжёлые самоходные орудия на базе шасси «тигра» с отличным бронированием, место которым в бою за танками, были брошены вперёд и большей частью потеряны на минах.