Читать книгу "Ни слова о любви - Вера Фальски"

— Сонечка… — пробормотала она после долгой паузы, когда Сабина уже собиралась отключиться.

— Не называй меня Сонечкой, — резко перебила писательница. — Меня зовут Сабина.

— Да-да, конечно, Сабинка, как хочешь. — Люцина тянула время, лихорадочно подыскивая оптимальную стратегию разрешения кризиса. — Я понимаю, ты еще немного сердишься…

— Даже не продолжай! Нет, я на тебя не сержусь. Сердилась я раньше — тысячу раз сердилась, когда ты меня не слушала и делала по-своему. Но на этот раз ты, право, перешла все границы. Я не вижу ни малейшего шанса поладить с тобой. Нам не о чем говорить. Это конец! — отрезала Сабина и попросту разъединилась. Еще какое-то время она таращилась на телефон, ожидая, вероятно, что Люцина перезвонит, но нет.

«Давно мне следовало сделать это». Сабина подошла к окну. Сосенка на краю утеса легонько покачивалась на ветру. Сабина сделала глубокий вдох. Мужа у нее больше не было. Дочка — все из-за ее, Сабининого, чересчур длинного языка, — в девятнадцать лет уехала в другую страну, и общались они теперь от силы раз в две-три недели. Бросила Сабина и работу, которой занималась последние восемь лет, а только что в довершение всего избавилась от своей агентши. Да, вполне можно сказать, что она сбросила с себя давящий, мешавший свободно дышать панцирь, — но что дальше? Куда ей стремиться? Будет ли ей лучше? Сейчас она вовсе не была в этом уверена.

Она услышала, как к дому подъезжает машина. «О нет, еще и этот…» — вспомнила Сабина про пана Збыха.

— Пз-звольте? Здрассте. — Толстая и, разумеется, золотая цепь солидно покоилась на груди владельца, облаченной в гольф неожиданного вересково-желтого цвета. — А воды нет.

— Да, я успела заметить. От вас я предпочла бы услышать, почему ее нет. — Сабина явно была не в настроении.

— Ваши водопроводные трубы — это металлолом, зимы они не выдержат. Мы можем или отрезать вас от водоснабжения на период морозов, или полностью сменить трубы на новые, и тогда вы сможете мыться сколько душе угодно, — бесстрастно сообщил шеф бригады.

На лбу у Сабины начала отчаянно пульсировать жилка.

— Меняйте, — бросила она и поспешила назад, в свою комнату, но лишь для того, чтобы побыстрее переодеться и тут же уйти из дома. Находиться здесь она не желала ни секундой дольше. Какой еще сюрприз свалится ей на голову? Это вообще когда-нибудь закончится? Сможет она спокойно жить здесь или так и останется хозяйкой очаровательного, волшебного вида домика, обладающего лишь одним небольшим дефектом — невозможностью в нем проживать?!

Сабина направлялась в «Афродиту» — не шла даже, а практически бежала, глотая слезы. Голову она на всякий случай накрыла капюшоном, предпочитая не рисковать: а вдруг кто-нибудь опять щелкнет ее на ходу и продаст торговцам дешевыми сенсациями, которые допишут идиотский заголовок в духе «И все-таки она переживает из-за развода», или «Она плачет, ведь пришлось отдать мужу квартиру», или, к примеру, «Он уже с молодой, а бывшая жена льет запоздалые слезы».

Едва Сабина успела сесть за столик, как перед ней вырос Борис с подносом в руках.

— Что вам предложить?

— Принесите что-нибудь погорячее.

Она предполагала, что, должно быть, выглядит ужасно— раскрасневшаяся от слез и от холода. Встретившись с Борисом глазами, Сабина ощутила удар теплой волны. «Наверняка это из-за разницы температур: на улице пронизывающий холод, а здесь нагретый воздух», — несколько нервно пояснила себе она, отгоняя навязчивые воспоминания о недавнем сне с молодым человеком в главной роли.

— Могу предложить глинтвейн.

— Великолепно.

Сабина искала глазами Касю. Сейчас она отчаянно нуждалась в поддержке и инстинктивно льнула к той единственной, которой доверяла и которая, кроме того, всегда была преисполнена оптимизма и заражала всех своим жизнеутверждающим взглядом на действительность. Никогда раньше у Сабины не было настоящей подруги. Возможно, общение с подругами ей в какой-то мере заменяли телефонные совещания с Мариушем Зыгмунтовичем, но мировоззрение его было столь специфично, а пропасть, отделявшая его жизненный опыт от ее опыта, столь глубока, что эта связь представляла собой скорее противоположность обычной бабской дружбы. А вот Кася действительно умела слушать и, пусть и была на несколько лет моложе Сабины, уже немало знала о жизни и людях. Любому, кто проводил с Касей хотя бы несколько минут, становилось несравненно лучше. Именно это сейчас и нужно было Сабине.

Клиентов в ресторане не было. Только-только начался декабрь. Мертвый сезон между последними неделями осени, когда все еще брезжит хоть и слабая, но все-таки надежда на чуточку тепла, и сезоном праздников, когда непременно находится группа желающих провести Рождество вдали от дома — к примеру, в пансионате у моря. Каси не было видно, зато Сабина заприметила ее мужа. Стоя на стремянке, он прибивал к стене крючки и развешивал на них большую белую простыню. Он помахал Сабине сверху, и она обрадовалась, что Тео занят и не придется болтать с ним: настроение у нее было такое скверное, что даже не хотелось обменяться парочкой ни к чему не обязывающих слов с симпатичным греком.

«Черт возьми, где же Кася?» Видимо, вина, принесенного Борисом, оказалось недостаточно для улучшения настроения. Сабине нужно было выговориться. В конце концов она не выдержала и спросила Тео о Касе.

— Касья наверху, с детворой, — ответил он с высоты предпоследней ступеньки стремянки.

— Мне нужно поговорить с ней. Не мог бы ты позвонить ей и сказать, что я здесь? Может, она спустится на минутку?

— Так иди к ней сама. Поболтаете у нас.

— Ты уверен, что мне туда можно? Не хотелось бы ей мешать. — Сабина еще ни разу не была в частном отсеке дома, там, где жили хозяева пансионата.

— Уверен, уверен, — махнул рукой Тео, давая понять, что слушать дальнейшие опасения ему неинтересно.

Сабина поднялась в мансарду, где обустроили себе жилище Загоракисы. Постучав в двери и услышав «Войдите», она переступила порог и оказалась в уютной гостиной со скошенным потолком. Больше всего места в ней занимали два стоящих друг напротив друга дивана, обложенных цветными подушками. У светлого деревянного стола сидела Кася и кормила Гжеся, усаженного в пластмассовое креслице. Рядом вертелась Оливка с двумя косичками.

— О, привет! Заходи, заходи, — сказала хозяйка без лишних церемоний, будто ждала ее прихода, и Сабина облегченно вздохнула.

Демонстрировать каталог своих бедствий Сабина принялась с конца — с нескончаемого ремонта.

— Дорогая, но ведь это вовсе не катастрофа, — тут же оценила ситуацию Кася. — Пусть они поменяют эти трубы, у тебя будет надежная водопроводная система, ты будешь спокойна за нее много лет, а пока поживи у нас.

— Да? Можно? — Сабина смотрела на Касю как на свою спасительницу. Почему же раньше такая мысль не пришла ей, Сабине, в голову? К счастью, праздничный сезон еще не начался и свободных комнат было предостаточно.