Читать книгу "Маршак - Матвей Гейзер"

В Петроградском детском театре ему нравилось многое: и то, что там обязательны для всех ритмика, акробатика, пение, танцы; и то, что там много внимания уделяется повышению культуры актеров. Не всегда по душе ему был репертуар театра, но для Маршака главное в театре — актеры, а талантливых актеров в этом театре было немало. И все же ему не хватало Орлова и Богдановой, он очень хотел видеть их здесь. Да и они, безусловно, мечтали работать с Маршаком, но… «дело в том, что положение мое в театре не такое, как было у нас в Екатеринодаре. Я не глава театра, а только заведующий литературно-репертуарной частью. Поэтому я могу быть только посредником в переговорах», — писал Маршак своим давним друзьям 2 августа 1924 года. В том же письме он сообщил: «Я пережил большое горе, от которого еще до сих пор не оправился». 24 апреля 1924 года умер Яков Миронович Маршак — отец Самуила Яковлевича.

В декабре 1923 года он писал Д. Орлову и А. Богдановой: «Что бы вы обо мне ни думали, а я люблю вас по-прежнему, и только постоянная сутолока и множество работы мешали мне переписываться с вами. Простите и верьте, что я очень люблю вас, помню и считаю время работы с вами прекрасной порой в моей жизни. Какие трудные были тогда условия… как хорошо мы работали!» И еще он рассказывает в письме о своей жизни в Петрограде. Помимо работы в театре он много пишет. В 1923 году вышли его книги «Детки в клетке», «Сказка о глупом мышонке», «Синяя птица», «Пожар». Готовилось переиздание книги «Театр для детей» (первое издание появилось в Краснодаре в 1922 году).

Принято считать, что в детскую литературу Маршак пришел в 1923 году. Это не совсем так. Ведь еще для Краснодарского детского театра он написал немало пьес. «К детской литературе я пришел странным путем, — писал он М. Горькому 9 марта 1927 года. — В 1913 году я познакомился с очень любопытной школой в Южном Уэльсе („Школа простой жизни“ Ф. Ойлера. — М. Г.). Дети жили там почти круглый год в палатках, легко одевались, вели спартанский образ жизни, участвовали в постройке школьного дома. Я прожил с ними около года — и это было счастливейшим временем моей жизни. Во всяком случае это было единственное время, когда я чувствовал себя здоровым. После революции я работал в наших колониях для ребят. Блейк и народная детская поэзия — вот еще что привело меня к детской литературе. А к тому же у меня дома есть читатели, которые иногда заказывают мне книги, — мои маленькие сыновья». Письмо это было написано уже тогда, когда «Фабрика детской литературы» в Ленинграде работала в полную мощь. «Очень мешает нам в работе отношение педагогов (а они почти единственные, к сожалению, критики и рецензенты дет. литературы). Почти всегда они оценивают произведение только со стороны темы („Что автор хотел сказать?“). При этом они дают похвальные отзывы часто явно бездарным произведениям и порицают талантливые книжки, не подходящие под их рубрики… Прежде всего они боятся сказочности и антропоморфизма. По их мнению, фантастика (всякая) внушает детям суеверие. Напрасно в спорах мы указывали, что всякий поэтический образ грешит антропоморфизмом — оживлением, очеловечиванием всего окружающего. Один из педагогов на это ответил мне: если поэтическое сравнение употребляется со словом „как“ („то-то, как то-то“), тогда можно; если же без слова „как“, то сравнение собьет ребят с толку. Веселые книжки — особенно те, в которых юмор основан на нелепице, — упрекают в легкомыслии и в том, что они вносят путаницу в детские представления».

Могли ли эти деятели от педагогики воспринять стихи Маршака и его учеников, скажем, стихотворение Введенского «Черный кот»?

Дождь идет, Потоки льются, Черный кот Глядит на блюдце. В блюдце Нету молока, Смотрит кот На облака: Хоть бы раз Полил нарочно С неба в блюдце Дождь молочный!

Многие стихи Введенского созданы не без влияния Маршака, но при этом они вполне оригинальны:

Села кошка на окошко, Замурлыкала во сне. — Что тебе приснилось, кошка? Расскажи скорее мне.

И сказала кошка: — Тише, Тише, тише говори. Мне во сне приснились мыши, Не одна, а целых три!

Осенью 1923 года, вскоре после выхода книги Маршака «Детки в клетке», в издательстве «Петроградская правда» возникла идея создания детского журнала. В то время уже издавался небольшой детский журнал «Воробей», где публиковались стихи Маршака. Поэтому мысль о привлечении Самуила Яковлевича в новый журнал была вполне естественной. Когда с этим предложением по поручению Ивана Михайловича Майского — редактора «Петроградской правды» — к Маршаку обратилась Наталья Волотова — сотрудник редакции, он сказал: «Разве я могу работать в партийной печати? Я же беспартийный. А вдруг я в Бога верю?» Но отказаться от такого предложения Маршак не смог. Талантливый организатор, он начал, как всегда, со сбора команды.

Из воспоминаний Натальи Волотовой: «Самуил Яковлевич сразу стал поворачивать журнал к настоящей жизни, к современности. Он бросил лозунг: чтобы детская литература стала здоровой и полнокровной, ей нужны бывалые люди (слово „бывалые“ и придумано было Маршаком). И, как говорится, на ловца и зверь бежит. Маршак привлек к работе в журнале ослепительно красивого молодого человека, похожего на артиста-итальянца, Виталия Бианки. Тот пришел к нему в кружок с какими-то слабыми стихами, а Самуил Яковлевич, расспросив подробно о его жизни и узнав, что он страстный охотник и к тому же с детства много слышал о зоологии (отец Бианки был ученым-орнитологом), выбрал для него подлинную литературную дорогу — рассказы из жизни животных. И даже форму необыкновенную придумал для коротких рассказов в журнале: постоянный, переходящий из номера в номер отдел „Лесная газета“ (из этих публикаций потом составилась одна из лучших книг Бианки).

Следом за Бианки в редакции стали появляться и другие бывалые люди, а за „Лесной газетой“ — и другие придуманные Маршаком постоянные журнальные отделы („Бродячий фотограф“ и „Наш дневник“ — иллюстрированная хроника текущих событий, „Лаборатория“ — с короткими рассказами о науке и технике, „Погляди на небо“ — с описанием астрономических явлений и т. д.). Пришел штурман дальнего плавания и мастер на все руки Борис Житков, пришли астроном В. Шаронов, инженер-химик М. Ильин, шлиссельбуржец М. Новорусский, Евгений Шварц, тогда еще только актер.

А почувствовав живой пульс и талантливость нового дела, к нему потянулись и „большие“ профессиональные писатели для взрослых (с каждым из них Маршак тоже проделывал немалую редакторскую работу) — поэт Николай Тихонов, с легкой руки Маршака напечатавший у нас отличные прозаические повести „Вамбери“ и „От моря до моря“, и Константин Федин (рассказ „Бочки“), Борис Пастернак и Осип Мандельштам, Алексей Чапыгин и Борис Лавренев, Михаил Слонимский и Александр Слонимский, Вениамин Каверин и Виктор Шкловский. В журнале приняли участие прекрасные художники: Б. Кустодиев, А. Бенуа, В. Сварог, Н. Тырса, К. Рудаков, В. Конашевич, В. Лебедев, В. Владимиров, В. Ходасевич, А. Пахомов и др. На „необитаемом острове“ литературы для детей возникло преуспевающее хозяйство. И летом 1924 года Маршак вполне обоснованно дал нашему журналу новое имя: „Новый Робинзон“, объяснив его в предисловии к первому номеру журнала с этим названием: „…Ну а вся наша теперешняя жизнь? Разве она не Робинзоновская?.. Русские рабочие и крестьяне сейчас делают то, что до них еще никогда и никто не делал… И наш „Новый Робинзон“ — только маленький молоточек среди десятков тысяч огромных рабочих молотов, кующих новую жизнь…“»