Читать книгу "Пейзаж с чудовищем - Татьяна Степанова"

– Откуда у вас такие подробные сведения о семье? – спросил Гущин.

– Я наводила справки, – Юлия выпрямилась. – Я собиралась за Гарика замуж и хотела знать, кто они, моя будущая семья. Вот, – она достала мобильный, пролистала файлы. – Можете навести справки у этой женщины, Аллы Кусковой, вот ее телефоны – оба, запишите. И про сиделку поинтересуйтесь тоже. Алла вам расскажет о тех временах. И про Капитолину, и про картины из наследства мертвого дядюшки.

– Вы с этими женщинами из Мытищ встречались? – спросил Гущин.

– Лично я нет. Но скажу вам правду: я прибегла к услугам детективного агентства. Вот телефон сотрудника, если потребуется. Он все подтвердит. Он по моей просьбе проводил дознание.

– Не пойму, на кого вы компромат собирали, – сказал Гущин, записывая данные с телефона в блокнот. – На домоправительницу, на своего жениха или на его брата?

– Я должна была знать и хотела знать, что за семья, – твердо повторила Юлия. – Я не девчонка с улицы, я медийное лицо. Я сама – звезда, у меня зрители моего кулинарного шоу, поклонники. Я сама зарабатываю достаточно, так что меня не деньги интересуют, а репутация, понимаете? И я пришла к выводу, что Капитолина – это злая ведьма, и она может… Я никого пока не обвиняю. Но я искренне жалею малыша. Аякс маленький, он ни при чем. Он ребенок. И этого нельзя так оставить! Так что разберитесь с историей о мертвом дядюшке.

– Хорошо, я приму к сведению все, что вы сказали, – согласился Гущин. – Все у вас?

– Нет. Взгляните на эти снимки, – Юлия снова пролистала свой мобильный. – Видите машины? Это снимал детектив из агентства. Снимки двухнедельной давности. Как раз после скандала… ну, когда Гарик выложил в сеть свой розыгрыш с этим питерским идиотом.

– С Клинопоповым?

– Я в этих делах мало что понимаю, но… Детектив сказал мне, когда он наблюдал за машиной Гарика, то заметил, что за ним ведется слежка вот с этой машины. А номера питерские. Понимаете? За Гариком кто-то следил.

– Ваш детектив, – сказал Гущин. – По какой причине?

– Это личное, неважно. Я хотела знать, с кем он… Короче, у него было полно девиц, я хотела знать. Я люблю его, понимаете? А он назло мне гулял направо и налево. Но сейчас, после всего, что здесь случилось, это неважно. Это совсем неважно.

Гущин записал номера обеих машин.

– Тень на плетень, пудрит нам мозги и много чего недоговаривает, – заметил он, когда они с Катей остались одни в пустом гулком вестибюле, освещаемом лишь настенными лампами в нишах над фальшивыми римскими бюстами.

– Не поймешь, на кого она бочку катит, – согласилась и Катя, – Одно ясно: Капитолину она очень не любит.

– Завтра утром поедешь в Мытищи, – неожиданно сказал Гущин. – Надо узнать, что там за давняя история с мертвым дядюшкой.

– Но Федор Матвеевич…

– Я вечером получил информацию по банку данных – Капитолина Касаткина была судима.

– Судима? За что?

– Условный срок – три года за махинации с деньгами из городского бюджета. Она работала в городской администрации Мытищ, отдел городского хозяйства. Это было шесть лет назад. Судимость еще не погашена. Из администрации ее, естественно, поперли, и вот она здесь четыре года в роли домашней обслуги у Феликса – своего родственника, который ее когда-то с наследством облапошил. В общем, завтра отправишься в Мытиши и с помощью местных сотрудников попытаешься узнать все, что там было и чего не было. Я сейчас начальнику УВД позвоню, подниму его с постели. – Гущин глянул на часы. – В этом деле мы должны знать все, все нюансы. Кто в ящик сыграл из-за картин. Кто утопиться решил по неясной причине, кто мстит, кто лжет, кто… Я за этого ребенка, Катя, выверну их всех наизнанку, – Гущин сказал это очень просто.

Но Катя ему сразу же поверила. Не усомнилась в его обещании.

Где-то в доме – возможно, в библиотеке – часы глухо пробили два часа ночи. Катя по плану дома разыскала комнату Мещерского. Он не спал, после душа, согревшись и закутавшись в одеяло, печатал что-то на своем ноутбуке. Катя коротко рассказала ему все. От усталости она плохо соображала.

– Мертвого дядюшку Юлия уже упоминала при мне и при Гарике, – сказал Мещерский задумчиво. – Между прочим, в тот момент, когда мы говорили про картины фон Клевера в галерее, когда Гарик мне эту легенду рассказывал о вилле Геката и семье Кхевенхюллер. Странно это… Я не придал тогда ее словам никакого значения. Она говорила – это второй вариант легенды. Но что, мол, в роли чудовища, убившего ребенка, выступал… да, я вспомнил точно ее слова – мертвый дядюшка, задушенный в постели во время приступа… астмы.

Катя ничего на это не ответила. Она уже ничего не соображала от усталости. Просто прошла в ванную, разделась и встала под горячий душ. И едва под ним не уснула, как под дождем.

Затем она насухо вытерлась полотенцами Мещерского, оделась и, еле добредя до большой кровати, рухнула на нее.

– Разбуди меня в семь, пожалуйста, Сереженька, мне утром в Мытищи, – пролепетала она.

Кто-то – горничные, коллеги из ГУВД – могли увидеть ее здесь, спящую в постели одного из подозреваемых. Но Кате было наплевать на все эти условности. Ей надо было выспаться, чтобы завтра с ясной головой тянуть, тянуть, тянуть новую нить.

Перед ее глазами возник полковник Гущин с ребенком на руках – как он бежал, спасал, летел, мчался…

Он умирает…

Теперь она знала, о ком эти слова.

Но отказывалась верить в самое плохое.

Сон поглотил ее.

Мещерский устроился спать в кресле, не ропща и не укладываясь на широкой кровати «рядышком под бочок».

Ровно в семь он разбудил Катю. И протянул ей – сонной – кружку горячего кофе и круасаны, добытые на «дворцовой» кухне.

Глава 25

Кхевенхюллер…

Утром округу окутал туман, предвестник наступающего лета, сотканный из ароматов мокрого мха, мокрой хвои, мокрого речного песка и большой воды.

Катя на оперативной машине покидала деревню Топь ради Мытищ. Она все смотрела на дом, пока он не скрылся из вида.

Кхевенхюллер…

Причудливая фамилия хозяина виллы Геката из рассказа Мещерского всплыла в ее памяти. Надо же, она запомнила… Кхевенхюллер… Словно чей-то тяжкий вздох – звуки э и ю доминируют. Слово длинное, немецкое, если прищуриться и глянуть сбоку, то похоже на удаляющийся поезд… Кто это сказал про немецкие фамилии? Марк Твен или не он?

Внезапно она ощутила дрожь во всем теле. Ее бил озноб. Катя попросила водителя отключить в машине кондиционер.

Она не знала, что ее ждет в Мытищах.

И подумала: может, Сережка Мещерский думает о ней в этот миг и желает удачи, а сам остается в доме-дворце.

Кхевенхюллер… Кого он убил? Или это его жена? Что Сережка о них говорил там, в галерее? И отчего она вспоминает это сейчас, удаляясь от…