Читать книгу "Древний Рим. Быт, религия, культура - Франк Коуэл"

Он пускается в советы, пригодные как городским юношам, так и молодым дамам, ухаживание за которыми, казалось, составляло главную цель в жизни городской молодежи. Овидий советовал мужчинам быть как можно естественнее, сиять здоровьем, укрепленным физическими упражнениями на Марсовом поле с мячом, метанием копья и диска, а также верховой ездой и ледяными ваннами в воде, принесенной из источника Aqua Virgo[42], или купанием в реке Тибр. Им следует быть просто, но элегантно завернутыми в хорошо сидящую тогу без пятен или изъянов, обутыми в хорошо подогнанную, аккуратно застегнутую кожаную обувь и без следов ржавчины на застежках. Волосы и бороды должны быть искусно подстриженными, а не искусственно завитыми. Девушкам следует опасаться молодых людей с кольцами на пальцах, волосы которых блестят от масла, чьи тоги сотканы из самой тончайшей шерсти. Конечно же ногти должны быть подстриженными и чистыми, нос без торчащих из него волос, а дыхание и тело без каких-либо неприятных запахов. Овидий не забывал призывать к упражнениям для ума посредством изучения гуманитарных наук, но лишь в строго практических целях – произвести впечатление на присяжных и судей, а также на юных дам. Мастерство без показной демонстрации было его идеалом; нет ничего глупее, чем обращаться к девушке, словно к общественному собранию. Овидий рекомендовал прекрасному полу поэзию исключительно лирических поэтов – Сафо[43], Анакреонта[44], Менандра[45], Проперция[46], Тибулла и конечно же «Энеиду» Вергилия:

Знай сочиненья Сафо (что может быть их сладострастней?),

И как хитрец продувной Гета дурачит отца;

С пользою можно читать и тебя, наш нежный Проперций,

Или же ваши стихи, Галл и любезный Тибулл,

Или Варронов рассказ о том, как руно золотое,

Фрикс, на горе твоей послано было сестре,

Или о том, как скитался Эней, зачиная высокий

Рим, – знаменитей поэм не было в Риме и нет.

Поскольку Овидий сам грешил сочинением стихов, он обращался к читателям со скромной просьбой не забывать и о нем, на что воспоследовал ответ, на который он надеялся. Девушки также должны учиться танцевать; танцовщицы очаровывали зрителей в театрах. Девушкам следует научиться играть во многие игры, конечно же не в те, что рекомендуются юношам, но нечто, требующее гораздо меньше физических усилий – кости, шашки или шахматы. Важнее, чем приобрести такие умения, было научиться искусству самоконтроля, чтобы достойно проигрывать. Овидий писал, что слезы, стенания, обвинения не по адресу, гнев, ненависть и негодование способны разрушить многие искусные игры. Для упражнений на открытом воздухе он рекомендовал девушкам прогуливаться в аркаде Помпея, взбираться к новым храмам и памятникам на Палатинском холме. Им следует почаще навещать алтари Исиды, а особенно театры и цирки, поскольку здесь больше шансов на то, что их заметят и будут ими восхищаться. Свобода девушек в то время в Древнем Риме, видимо, была довольно большой, хотя предположительно Овидий писал о вольноотпущенницах и о тех, чье воспитание было не столь строгим по сравнению с тем, что, несомненно, все еще практиковалось в лучших семействах, число которых шло на убыль.

Перед выходом в свет больше внимание следует уделять своему внешнему виду. Ведь не все женщины красивы, поэтому должны заботиться о своей привлекательности. Овидий большой упор делал на укладку их волос, которая не должна быть всегда в одном и том же стиле, а время от времени меняться и подходить определенной форме лица. Некоторые женщины отбеливали волосы с помощью германского «мыла»; другие, не скрывая намерений, отправлялись покупать парики рядом с храмом Геркулеса и муз на Марсовом поле. Парики в основном изготавливались из кос, отрезанных у рабынь, часто германских. Выбор правильного цвета одежды составлял еще одну проблему. Было ошибкой тратить целое состояние на лиловый пурпур или золотое шитье; ведь можно гораздо экономнее заполучить широкий спектр расцветок. Лицо белить следует меловым порошком, а глаза – оттенять мелко растертым углем или шафраном. Также использовался винный осадок. Все эти ухищрения нужно делать без посторонних глаз. Нет ничего хуже, чем застать девушку, когда она чистит зубы или за ее туалетом. Пока все это происходит, она должна делать вид, что все еще находится в постели, за одним исключением. Она может, если у нее красивые волосы, позволить, чтобы видели, как ее распущенные по плечам волосы причесывают, но только в случае, если это ее не раздражает, если она не заставляет бедную рабыню, которая делает ей прическу, переделывать ее несколько раз, расцарапывая ее лицо ногтями или втыкая шпильки в руки. Более сотни лет спустя Ювенал описывает похожие сцены, свидетельствующие об одиозной стороне некоторых римлянок, и приводит примеры ужасов рабства. Много намеков Овидия давались даже в извинительном тоне, с оговоркой, что конечно же нет необходимости говорить, что девушке следует умываться каждое утро или чистить зубы. Его совет, что ей не следует смеяться нескромно или громко и что она не должна широко открывать рот, а должна научиться привлекательно говорить и петь, по-видимому, был гораздо более необходим. Таков, видимо, был и совет для обоих полов, что им никогда не следует напиваться вином до потери контроля над собой.

Рис. 48. Женские прически

Все эти советы, кажущиеся нам само собой разумеющимися, по-видимому, считались полезными и необходимыми для подрастающего поколения. Книга Овидия быстро стала популярной, несмотря на его открытое непочтение к брачным клятвам и прямое подстрекательство к аморальности. Римлянам не нужна была его книга, чтобы помочь им посвящать свое время эгоистичному потаканию своим желаниям, о чем век спустя говорят пылкие обвинения римского общества Марциала и Ювенала.

Танцы

Древние римляне с большим неодобрением смотрели на танцы ради развлечения, но уже во II веке до н. э. после Второй Пунической войны и девочек и мальчиков учили танцевать. Приблизительно в 130 году до н. э. Сципион Эмилиан с негодованием сообщал, что его водили в эти «академии», где, он клянется, было более пятисот детей обоего пола, танцующих с цимбалами и с такими вызывающими позами, которые обесчестили бы и самого последнего раба[47].