Читать книгу "Евгений Примаков. Человек, который спас разведку - Леонид Млечин"

Судя по рассказам разведчиков-ветеранов, Примаков – во всяком случае, в первые годы – сдержанно относился к вербовке американцев. Хотя его убеждали в том, что здесь нет ничего зазорного – при наличии партнерских отношений вести еще и разведывательную работу. В советские времена во всех резидентурах была линия ГП – работа против главного противника, то есть против американцев. Сидит наш разведчик, например, в Румынии, а занимается американцами, то есть старается завербовать кого-то из сотрудников американского посольства или корреспондентов.

При Примакове понятие «главный противник» исчезло. В ходу другой термин – работа с гражданами приоритетных стран. Изменились и критерии работы. Раньше с удовольствием вербовали любого американца – хоть повара в посольстве, хоть горничную военного атташе. Если они сами ничего рассказать не могут, то хотя бы аппаратуру подслушивания заложат. Примаков на предложение завербовать такого человека обыкновенно отвечал резидентуре отказом. На всех совещаниях и на встречах с резидентами в ведущих странах, которых он принимал сам, Евгений Примаков повторял:

– Нужны агенты, имеющие доступ к государственной тайне, то есть серьезные люди.

В прежние времена вербовочное предложение любому иностранцу делалось с санкции председателя КГБ. Теперь – с разрешения директора Службы внешней разведки. Когда речь идет о вербовке важного агента, добро получали у генерального секретаря. Теперь вербовка происходит, видимо, с санкции аппарата президента.

Почему разведка сама такой вопрос решить неправомочна?

Во-первых, часто речь идет о выплате агенту таких сумм, которыми начальник разведки распоряжаться не вправе. На сей счет установлены строгие правила: сколько денег может своим решением выделить заместитель директора разведки, сколько – сам директор. За более крупными суммами приходится обращаться к президенту, чтобы он их выделил – иногда это миллионы долларов – из секретных фондов.

Во-вторых, вербовка – это вопрос еще и политический. Всегда есть опасность, что тот, кому делается предложение, возмутится, отправится к своему послу, России будет заявлена нота протеста. Не во всякий момент удобно затевать такой скандал – нельзя это делать, например, накануне встречи двух президентов.

Сотрудники разведки с грустью и тоской рассказывали мне, как целый год они разрабатывали одного американца. Настал момент, когда они пришли с докладом к Примакову. Они были горды тем, что им удалось сделать, и ждали поощрения. Примакову положили на стол докладную записку, очень короткую – меньше страницы, где говорилось, что такой-то американец замечен в некоем глупом поступке, на этом можно сыграть и сделать ему вербовочное предложение.

Речь шла о сотруднике резидентуры ЦРУ в одной из стран третьего мира. Как это было сделано? Нашим разведчикам удалось установить технические средства – аппаратуру подслушивания – в доме американца. Целыми днями его записывали. Потом пленки везли в резидентуру, здесь их прослушивали, переводили на русский, тщательно выискивая неосторожные слова – о его недовольстве работой, начальством, семейными отношениями, жизнью, и о том, напротив, что бы ему хотелось купить, да нет денег.

На чем можно зацепить? Не на неурядицах в личной жизни – пьянство и романы на стороне сами по себе не компрометируют. Это для советских разведчиков было опасно.

Ловят на ошибках в работе. Например, если удается засечь встречу американского разведчика со своим агентом (обычно говорят – источником). Самое провальное для разведчика – беседовать со своим источником дома. Если это удалось засечь, записать такую беседу, то можно сделать вербовочный подход. И нашим людям повезло: они подловили американца на непростительной ошибке!

Местная резидентура и линейный отдел в Ясенево предложили несколько вариантов действий.

Обычно, если центр дает добро, в страну с отлично сработанными документами и безукоризненной легендой приезжает на несколько дней специальный вербовщик. Это стандартная предосторожность. Если американец поднимет скандал, то вербовщик просто покинет страну, а местная резидентура не пострадает.

В редких случаях, если резидент дает гарантии, что скандала точно не будет, то разрешают первый разговор провести сотруднику резидентуры. Это большая честь. Если американец даст согласие, то сколько бы людей – в Москве и на месте – ни готовили эту операцию, лавры достанутся тому, кому американец скажет «да».

Как это делается? Вербовщику помогут официально познакомиться с американцем и вступить с ним в разговор, чтобы он под каким-нибудь предлогом мог назначить встречу в заранее подобранном кафе.

Из каких соображений американец может согласиться работать на российскую разведку? Не из страха перед разоблачением. Если он чего-то боится, то ему спокойнее сообщить своему начальству о попытке его завербовать. Естественно, наказывать его не станут. Напротив, руку пожмут. Но ведь не только российские граждане связывают с загранкомандировкой определенные материальные надежды. Сотрудникам ЦРУ тоже надо заработать деньги на образование детей, на покупку дома и так далее. Если он идет к начальству и честно рассказывает, что русские пытаются его вербовать, то его возвращают домой, и больше командировок у него не будет: он расшифрован и к оперативной работе больше не пригоден. Или в лучшем случае новой командировки ему придется ждать несколько лет…

А если вербовка удалась, в резидентуре устраивается маленький праздник, обычно отмечаемый московской водкой, хорошим коньяком или виски. Не стоит думать, что собравшиеся в недоступном для других, за тремя замками посольском помещении разведчики так уж сильно отличаются от обычных людей. Тут и шутят, и веселятся, а когда работа закончена, могут расслабиться. За вербовку американца давали орден. Вербовка – это высший пилотаж и редкая удача. За всю жизнь можно завербовать одного-двух человек, которые будут работать достаточно долго.

Соглашаются, разумеется, не все. Что происходит в таком случае? Скандал? Драка? Нет, обычно оба разведчика расстаются вполне дружелюбно.

Некоторые из вербуемых уклоняются от прямого ответа:

– Мне надо подумать, посоветоваться.

– С кем? – уточняет вербовщик.

– С женой.

– Не стоит. Давайте все-таки решим сейчас.

– Тогда я не принимаю ваше предложение.

Оба разведчика встают и прощаются:

– Все это чепуха. Забудем?

– Забудем.

Но никто ничего не забывает.

Отказ работать на российскую разведку американцу в принципе ничем не грозит. Разведка никогда не станет его шантажировать, посылать компрометирующие материалы его начальству или предавать их гласности. Это не нужно. Но этого человека постараются не выпускать из виду, в дело будут подшивать любую информацию о нем.

Такие дела всегда лежат в соответствующем отделе. Новичкам, которые приходят на работу в разведку, дают читать эти дела с предложением подумать: как можно организовать новый вербовочный подход? Разведка будет ждать: вдруг в его жизни произойдут какие-то изменения? Например, ему позарез понадобятся деньги, а взять неоткуда. Или уйдет идеализм молодости, и человек начнет на многое смотреть иначе. Тогда ему, возможно, вновь сделают предложение. Разведка умеет ждать…