Читать книгу "Дебютантка - Кэтлин Тессаро"

Когда она проходила мимо, он слегка поклонился: странный жест, сухой и чопорный, словно из другого века. Он как бы хотел признать, может быть несколько неловко, что понимает: своим доверием она оказала ему честь, пусть и нежданную.

Если Кейт и заметила это, то не подала виду. Высоко подняв голову и выпрямив спину, она исчезла в темноте ночи.

Сент-Джеймс-сквер, 5

Лондон

12 августа 1935 года

Ирэн, дорогая!

Прими мои соболезнования. Я так сочувствую твоей утрате. Я страстно желала бы утешить тебя, но не знаю, как это сделать. С другой стороны, если бы он даже выжил, то наверняка был бы весь насквозь больной. Честно признаюсь, я совсем не понимаю, где же справедливость всемогущего Бога. Возможно, Энн права и Его просто не существует. Но в глубине моей души что-то постоянно кричит: «Верь, верь, надо непременно верить!» Увы, я и сама толком не знаю, во что (или в кого) и зачем нужно верить. Однако, вопреки рассудку, все-таки верю. Мы все должны верить. Ты еще совсем молода. Прошу тебя: не теряй надежды.

У меня все по-прежнему.

Всегда твоя,

Д.

* * *

Кейт приснился страшный сон. Во сне ей надо было спасаться от какой-то неведомой опасности, но она не могла: ноги не слушались. Она чувствовала эту опасность всем своим существом: тошнота подкатывала к горлу, сердце бешено стучало.

Внезапно в воздухе похолодало, она задрожала от холода.

Кейт огляделась. Местность вокруг была мрачной, она не понимала, каким образом вдруг здесь оказалась, словно очнулась от действия какого-то сильного наркотика. Где она? Что это там маячит в полумраке – вроде бы какой-то дом? Что за шум доносится до ее слуха – шум морского прибоя? Нет, она стоит в помещении, а на полу, уставившись на нее невидящим взором синих глаз, валяется голая кукла с растрепанной прической, руки и ноги игрушки неестественно вывернуты. Кейт наклонилась, но не смогла поднять ее. Кто же так изуродовал бедняжку?

Где-то в конце длинного коридора что-то зашевелилось и двинулось к ней. Опасность подкрадывалась все ближе и ближе.

Кейт хотела бежать, но ноги были как ватные. Попыталась крикнуть, но изо рта вырвался лишь жалкий стон, она сама его едва услышала.

А оно уже совсем близко: черное, скользкое, мягкое. Все ближе и ближе… с трудом шлепает по доскам деревянного пола, слышно его тяжелое дыхание.

Кейт проснулась и долго не могла понять, где она. Все тело было покрыто холодным потом, сердце бешено колотилось. В душной комнате темно, хоть глаз выколи. Да где же она? В Англии или…

Кейт встала, нащупала в темноте выключатель, кое-как доковыляла до ванной, опустилась на зеленый, как плод авокадо, унитаз и уставилась на местами уже потершиеся плитки пола. Значит, она в квартире у Рейчел.

Кейт вспомнила все, что случилось накануне. С чего это вдруг она пустилась откровенничать с Джеком? Вообразила, что он ее поймет? Начнет утешать, и тогда она перестанет себя презирать и ненавидеть?

Теперь он все про нее знает. С иллюзиями покончено раз и навсегда. Теперь она ему, небось, противна. Сама оттолкнула его.

Кейт встала и сполоснула лицо водой.

Конечно, все именно так, как же иначе.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале: лицо бледное, распухшее.

Но разве она сама не презирает себя?

Кейт вернулась в спальню и включила торшер. Подставила к спинке кровати подушку, села, откинулась на нее и закрыла глаза.

Она снова вспомнила сцену в ресторане, когда держала Джека за руку. Кейт еще никогда не держала мужчину за руку просто так. Почему-то не представилось подходящего случая. Интересно, что бы это могло значить? Да и значит ли что-нибудь вообще? Она поняла только одно: ощущение было очень странное, ничего подобного она прежде не испытывала. Ощущение нежности, ласки, и на душе сразу стало легче. Но вместе с тем и как-то тревожно, что ли.

Она полезла в сумочку, достала сигареты, закурила.

Хорошо бы сейчас куда-нибудь спрятаться, скрыться! Как теперь смотреть ему в глаза? И в то же время она никак не могла забыть тот столик в ресторане, их сплетенные пальцы, и ей страстно хотелось снова вернуть те минуты.

Кейт опять встала, пошире распахнула окно. Ночь была совсем тихая, воздух словно застыл.

Пожалуй, Джек все еще любит свою жену. Видно, что он был ей очень предан. Наверняка чудесная была женщина. Красивая, изящная, добрая. Таких теперь днем с огнем не найдешь, хоть весь Лондон обыщи.

Как невыносимо болит голова.

Кейт выпила вторую таблетку. Вряд ли теперь ей удастся уснуть.

На прикроватном столике все еще лежала книга из библиотеки – та самая, с фотографиями Битона. Кейт стала лениво ее перелистывать, разглядывая глянцевые снимки, и это занятие, как ни странно, успокоило ее.

Кэти. Она вдруг вспомнила, что Джек назвал ее Кэти. И что ей это очень понравилось.

Она продолжала листать книгу.

Вот они, знакомые фотографии, которые она видела на стенах Национальной портретной галереи. А вот еще одна, незнакомая фотография Беби Блайт: она лежит на зеленой лужайке, локоны золотистым ореолом разметались вокруг головы. На согнутом локте уютно устроился маленький спаниель, на шее у него украшенный сверкающими бриллиантами ошейник. Дайана смеется, радость ее на этом портрете выглядит естественной и непринужденной. В работах Битона, непостановочных снимках, сделанных в неожиданной ситуации, такое встречается нечасто. Внизу подпись: «Дайана (Беби) Блайт с собачкой, 1931 год».

Кейт поискала, куда стряхнуть пепел, и увидела стакан, где на донышке еще оставалась вода. Пепел зашипел и погас.

Вдруг на глаза Кейт попалось еще одно фото. «Лорд и леди Ротермир в Вутон-Лодж, Лестершир, 1931 год». Она наклонилась поближе.

Так вот какой он был, лорд Ротермир: внушительная и чопорная фигура; смотрит строго, с достоинством; взгляд напряженный. Рядом худая как щепка темноволосая женщина лет сорока с небольшим. Черты лица невыразительные, в осанке что-то материнское, губы слегка растянуты в напряженной улыбке. Такое впечатление, словно она чего-то испугалась, словно бедняжку застигли врасплох, и, будь хоть малейшая возможность, она бросилась бы бежать куда-нибудь подальше от объектива фотографа. Оба сидят за чайным столиком на лужайке, позади какого-то странного дома в готическом стиле. Ее лицо частично скрыто в тени широкой шляпы; его руки застыли на коленях. Кейт поразил энергичный, властный взгляд лорда Ротермира. Какой, однако, он все-таки старый. Она вдруг поняла, как изумилась Сэм, когда представила себе, что он прикасался к Беби Блайт. В их близости действительно было нечто необъяснимое, даже отталкивающее.

За спиной лорда и леди Ротермир виднелась широкая терраса, а за ней – открытые застекленные двери, ведущие в темноту, в мрачные недра дома. Возле одной двери Кейт заметила странное черное пятнышко, несколько размытое в солнечных лучах, отражавшихся от оконных стекол.