Читать книгу "Зажмурься покрепче - Джон Вердон"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гурни слушает, — произнес он подчеркнуто деловым тоном с ноткой подозрительности.
— Дэйв, это Соня Рейнольдс! — ее голос, как обычно, источал животную притягательность, за которую в некоторых отсталых странах ее бы, вероятно, побили камнями. — У меня для тебя потрясающие новости, — промурлыкала она. — Причем «потрясающие» — не то слово. Считай, вся твоя жизнь перевернется. Нам надо встретиться как можно скорее.
— И тебе привет, Соня.
— Мне «привет»? Я звоню сообщить о поцелуе Фортуны, а тебе больше нечего сказать?
— Я рад тебя слышать. Просто не понимаю, о чем речь.
Она мелодично рассмеялась, и в этом смехе, как и во всем ее поведении, было неприлично много эротизма.
— Узнаю моего Дэйва! Синеглазый детектив с пронзительным взглядом. Вечно подозревает неладное. Словно я какая-нибудь цыганка, которая вешает тебе лапшу на уши! — у нее был еле заметный акцент, напоминавший Гурни о французских и итальянских фильмах, открывших ему дивный новый мир еще в колледже.
— Ну, о «лапше» речи не идет. Ты же еще ничего не рассказала.
Она вновь рассмеялась, и он невольно вспомнил, какие у нее невыносимо зеленые глаза.
— А я ничего и не расскажу, пока мы не увидимся. Как насчет завтра? Тебе не обязательно тащиться ко мне в Итаку. Давай я сама приеду. Завтрак, обед, ужин, когда тебе удобно? Просто назови время, и мы выберем место. Ты не пожалеешь, обещаю.
Выход Саломеи
Он все еще не знал, каким словом назвать этот опыт. Понятие «сон» было слишком безликим. Впервые это случилось, когда он засыпал — его органы чувств перестали реагировать на назойливые раздражители отвратительного мира, и его внутренний взгляд высвободился из плена условностей. Но на этом сходство с обычным сном заканчивалось.
Слово «видение» казалось более метким, однако и оно не передавало масштаба оставленного отпечатка.
«Откровение» звучало более уместно, поскольку улавливало суть, но его безнадежно отягощали ассоциации с религиозными истеричками.
Быть может, «медитация»? Тоже нет. Слишком пресно и скучно, чего никак нельзя было сказать про такое насыщенное переживание.
«Переживание сказки».
Похоже. Во всяком случае, перед ним разворачивалась именно сказка — о спасении и новом предназначении. Аллегорическое видение своей миссии. Сердце его вдохновения.
Нужно было просто выключить свет, закрыть глаза и отдаться безграничным возможностям тьмы.
И призвать танцовщицу.
В объятиях этого переживания, пока длилась сказка, он видел про себя правду и видел ее гораздо отчетливее, чем когда ум и сердце были заняты шумом, суетой, блудницами мира сего, развратом, пороком.
Он осознавал с абсолютной ясностью, кто он такой. Пусть он в бегах, это не имело значения — как и имя, которым его называли наяву. В реальности он не был ни беглецом, ни тем, за кого его все принимали.
Он — Иоанн Креститель. От одного только осознания его кожа покрывалось мурашками. Он — Иоанн Креститель.
А танцовщица — Саломея.
Это была его сказка, вся целиком его, с самого первого опыта. Он мог в ней просто быть, а мог ее менять по своему усмотрению. Библейская концовка была дурацкой. В его власти изменить ее. И в этом была вся соль. Вся страсть.
Палач Саломеи
Правдоподобное несоответствие
— …короч, ну хлопнул этого придурка, да? И такой смотрю — нога у него в ботинке, но без носка. И на подошве еще такая буковка «М» курсивом, значит, логотип «Marconi», да? То есть, реально, башмак за две штуки баксов. А на другой ноге башмака нет, зато есть носок! Нормально? Кашемировый, не хухры-мухры. Вот спрашивается, ну кем надо быть, чтоб напялить на одну ногу кашемировый носок, а на другую дорогущий башмак? А я скажу вам, кем. Алкашом! Вонючим алконавтом с лишним баблом!
Такими словами Гурни начал свою лекцию в академии на следующее утро. Естественно, подход сработал: все, кто сидел в скучной серой аудитории, внимательно смотрели на него.
— В прошлый раз мы говорили про ложную эврику — когда человеку кажется, будто он докопался до какой-то правды сам, а не по вашему желанию. Мы предрасположены верить, будто скрытая правда — это единственная правда. Так что, работая под прикрытием, можно вовсю использовать это знание, позволяя собеседнику «обнаруживать» какую-то правду о вас — ту самую, которую вам нужно, чтобы он обнаружил. Эту технику непросто освоить, но она исключительно действенная. А сегодня я хочу рассмотреть еще один фактор, играющий в пользу вашего прикрытия и заставляющий практически любую ложь звучать правдоподобно. Этот фактор — изобилие необычных, странных, даже нелепых подробностей в повествовании.
Было похоже, что слушатели расселись по тем же местам, что два дня назад. Только девушка с испанским акцентом перебралась в первый ряд, выжив едкого детектива Фальконе, который оказался во втором ряду. Гурни такая рокировка была определенно по душе.
— Историю про покойника с логотипом я однажды использовал сам, работая под прикрытием, и каждая мелочь в ней неслучайна. Есть у кого-нибудь предположения, зачем эти мелочи нужны?
Кто-то поднял руку из середины зала.
— Чтобы выглядеть жестким и бессердечным.
Другие даже руку поднимать не стали:
— Чтоб собеседник решил, что вы ненавидите алкашей.
— Чтоб показаться таким немного психом.
— Ага, кем-то вроде персонажа Джо Пеши в «Славных парнях».
— Это все нужно, чтобы просто отвлечь внимание, — произнес пресный женский голос откуда-то из заднего ряда.
— Можно поподробнее? — оживился Гурни.
— Ну, заставляешь человека фокусироваться на куче незначительной фигни, чтобы он гадал, почему мужик был в одном ботинке, и все такое, а не задумывался, кто и зачем ему это впаривает.
— Это называется «зубы заговаривать», — согласилась другая девушка.
— Именно, — кивнул Гурни. — Сейчас я расскажу еще одну…
Его перебила девушка с акцентам:
— Говорите, буковка «М» на подошве?
Гурни улыбнулся, потому что предвкушал ее вмешательство.
— Да. А что?
— Неужели на это ведутся?
Фальконе, сидевший за ней, закатил глаза. Гурни подмывало выгнать его из аудитории, но у него не было таких полномочий, а портить отношения с академией совсем не хотелось. Он перевел взгляд обратно на девушку, которая повторила:
— Как на такое вообще можно купиться?
— Когда описываешь подробности, у собеседника в голове поневоле возникают соответствующие образы. Вот подстреленный мужик лежит на полу. Логично, что убийца мог увидеть подошву ботинка. А поскольку это логично, то история уже тянет на правду. Понимаете? Если я думаю про подошву, значит, не задаюсь вопросом «правда убил или врет». Дальше — больше: понять, что носок кашемировый, а не какой-нибудь другой, можно только пощупав его. И вот я уже представляю себе: убийца трогает труп за ногу — глазом не моргнув, просто из любопытства, почему он в одном носке. Это ж какое нужно хладнокровие? Делаю вывод, что передо мной жесткий человек. И все, я ему верю.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Зажмурься покрепче - Джон Вердон», после закрытия браузера.