Читать книгу "Невеста для виконта - Эмилия Остен"

– Уверена. А еще прошу, пусть отец де Шато нас обвенчает. Он так хорошо меня наставил, так помог. Пожалуйста.

Если бы папенька увидел, как наставлял меня отец Реми в капелле прежде, чем прибежала Эжери звать нас к Мишелю, то запер бы меня в спальне и в жизни больше никуда не отпустил. Даже под венец, я полагаю. Но тайна оставалась тайной, поцелуи отца Реми связывали нас с ним сильнее, чем просто дружба, просто приязнь, а родителям о грехах детей знать не следует. Так проще.

– Мари, – негромко сказал отец, – если это всего лишь каприз, то…

– Нет. Это желание, папа, одно из самых глубоких моих желаний, и Господь помог мне понять его. Так будет правильно. Пожалуйста, позволь мне сделать это, чтобы я была счастлива.

Отец поднялся, подошел ко мне, поцеловал в лоб сухими губами – словно клеймо поставил.

– Хорошо. Как же ты нынче на мать похожа…

И вышел.

Я осталась сидеть, растерянная, с горьким комком в горле. В последнее время я только и делаю, что плачу, пора с этим заканчивать. Если я не смогу убить виконта, потому что нож дрогнет в моей руке, потому что заливаться слезами начну, – никогда себе не прощу. Во мне нет святости, нет чести, но силы пока еще есть.

Отец Реми ждал меня в капелле, расхаживая туда-сюда. Его светлое настроение никуда не делось, четки снова порхали в руках – стук-стук, и спину он держал деревянно, как и в первые дни. Таким знакомым он мне казался сейчас и таким незнакомым. С каждой минутой я любила его все больше, а понимала все меньше.

– Маргарита! – воскликнул он, завидев меня. – Ну что?

– Он согласен, – сказала я, остановившись в двух шагах от алтаря и сцепив руки за спиной, – только не пойму, зачем вам это нужно.

– Господу. Господу нужно, дочь моя! – отец Реми воздел руку, с которой свешивались четки. Не понимала я этой его резкой веселости. – Теперь следующее. Идем со мною в келью.

Я приподняла брови в немом вопросе, но в келью пошла. Возбуждение отца Реми оказалось заразным, меня словно опоили: веки подергивались, в руках слабость. После признания всегда так бывает, мне говорила мать. Давным-давно, когда виконт еще не отравил ни ее жизнь, ни ее саму.

Отец Реми запер дверь, подвел меня к столу и усадил. Я и опомниться не успела, как передо мною оказалась бумага, в руке – перо, отец Реми щелкнул крышкой чернильницы.

– Пишите.

– Что писать? – спросила я, разглядывая его лицо, высветленное слева. – Признание во всех грехах, бывших и будущих?

– Это еще успеется. Пишите своему жениху, что ни минуты прожить без него не можете и хотите поговорить, чем скорее, тем лучше. Вряд ли удастся сделать это сегодня. Ах, как жаль, столько времени потеряно! – Он в досаде покачал головой. – Ничего, мы успеем. Пишите, и хорошо, чтобы он принял нас вечером.

– Нас? – спросила я.

– Конечно же, я поеду с вами. В доме траур, ваш отец и мачеха никуда отправиться не могут. А я птица вольная, – отец Реми скупо улыбнулся, – хоть и запертая в сутану, как в клетку.

Ах, как лукав он был сейчас и вместе с тем – как серьезен! Что он прятал в сердце, кроме сотни молитв, что за козырь держал в рукаве? Зачем ему это все нужно? Я прикусила язык – все равно отец Реми не скажет мне, если раньше не сказал, – и принялась писать. Перо скрипело, летели брызги. Отец Реми ходил по келье, стуча сапогами.

– Перестаньте метаться у меня за спиной, – сказала я, не оборачиваясь и не отрываясь от дела. – Вы меня отвлекаете, а письмо должно быть нежным.

– Простите, – он сел на кровать – я бросила косой взгляд, – положил руки на колени, забарабанил пальцами. – Когда в моей голове роятся планы, просто не в силах усидеть.

– Ну потерпите минуту. Будьте примерным заговорщиком.

Он хмыкнул и замолчал, в тишине, разбавленной лишь нашим дыханием, я закончила письмо.

Посыпала песком, протянула священнику.

– Взгляните. Так достаточно нежно?

Он взял листок у меня из рук, быстро прочел.

– Хорошо. Очень хорошо. Теперь запечатайте, сургуч вон там. И велите Дидье немедленно отнести.

– Почему Дидье? – спросила я, грея палочку сургуча над свечой.

– Потому что он расторопный, сами знаете.

– Если виконт дома, – сказала я, – есть шанс, что он позовет меня прямо сегодня.

– Вот и хорошо, – сказал отец Реми, – просто отлично.

Сургуч падал на бумагу печальными кровавыми каплями, я подождала минуту и запечатала письмо своим кольцом.

Я обещала ничего не спрашивать, и я не спрашивала; молча кивнула священнику, вышла, нашла Дидье и велела со всех ног нестись в особняк виконта де Мальмера. Что бы ни задумал отец Реми, он, очевидно, знал, что делать. Он обещал быть со мной. Он обещал меня не предавать.

Может, я и была глупа, но я ему поверила. Безумие охватило меня полностью и больше не собиралось отпускать.

Выбор среди черных нарядов невелик – и я задумалась над разложенными на кровати платьями. Нора стояла рядом со мной, напружиненная, недовольная.

– Госпожа Мари, ну как же так!

– И не так, и не этак, – сказала я, переводя взгляд с черного бархатного на черное шелковое. – К черту все, Нора. К черту. Принеси мне серое.

– Как же серое, когда траур?!

– Я сказала – неси, значит, неси! То, обшитое черным кружевом. Хоть как-то приличия соблюсти.

– Слыханное ли дело, – проворчала Нора, скрываясь в гардеробной, – ехать вечером к мужчине, да еще и траур не блюсти! Совсем вы стыд потеряли, госпожа Мари! Скоро уж обвенчаетесь, тогда и делайте что хотите! Но сейчас!

– Я все слышу, – предупредила я.

– А я и хочу, чтобы вы услышали! Как же можно так!

– Отец Реми со мною поедет.

– Ну, разве что отец Реми! Увидит вас и застыдит. Вот кто достойный священник, вот кто ведет себя, чисто ангел! Всегда вежливый такой, а когда надо – то и строг; я к исповеди ходила, так он меня отчитал за грехи, но не сильно, сколько следовало. Вышла, словно очистилась. Такой славный пастырь, такой хороший!

– Это когда же ты к исповеди ходила?

– Да вот сегодня. Неделю как не была. Только быстро каяться пришлось – отец Реми приболел снова, что ли. Мадам Ботэн говорит, отвар ему носила. Вот оно, ваше серое.

Я вполголоса выругалась, Нора, вышедшая из гардеробной с тусклым ворохом в руках, остановилась.

– Да вы на себя не похожи, госпожа Мари! То богохульствуете, то молитесь, то спать не ложитесь за полночь! Сколько же можно!

– Приготовь еще шляпу, – сказала я рассеянно, – и побыстрее.

Конечно, виконт де Мальмер не смог принять нас в тот день, когда я отправила к нему Дидье с посланием. Виконт уезжал охотиться вместе с его величеством и возвратился лишь на следующий день, весьма поздно; а потому отправиться мы могли только сегодня, получив наконец приглашение.