Читать книгу "Ярмарка невест - Кэндис Герн"

– Должное? А чего заслуживает купленная и оплаченная смазливая шлюшка, как она?

Опять раздался грохот, за ним звук падающего тела.

– Вон! Вон немедленно! И если я услышу, что твоя нога ступила на землю Пендургана, клянусь, я убью тебя. Вон отсюда!

Джеймс прокричал эти слова с такой силой, что Верити наконец сдвинулась с места. Она подобрала свои мокрые юбки и вбежала в буфетную.

Она прислонилась к старой каменной стене, чтобы перевести дыхание. Некоторое время спустя она сняла и стряхнула промокший капор. Потом провела рукой по лицу, вытирая с него влагу. Это была не только дождевая вода.

Верити не знала, что ее напугало больше: грубые оскорбления мистера Баргваната или вызванные ими неистовые действия Джеймса. В уголке своего сердца Верити ощутила радость, потому что он защищал ее. Но так яростно! Последнюю неделю, и даже немного дольше, она рисовала себе его как доброго и терпимого человека. Верити забыла или хотела забыть, что в характере Джеймса была и темная сторона. Она отбросила мысли о его грубом обхождении той ночью в библиотеке, о резком, почти жестоком тоне, которым он говорил с Агнес, когда та слишком далеко заходила, обвиняя его в непонятных пожарах, вспыхнувших в округе.

Но он защищал Верити. Никогда раньше никто не делал ради нее ничего подобного. Значит, он испытывает к ней какие-то чувства, хотя бы просто дружеские. Крохотная радость в сердце начала расти. Верити всегда было тревожно, что Джеймс может неожиданно взорваться. Но она не могла поверить, что в момент помрачения сознания, или бог знает что такое с ним случалось, он может причинить ей вред, что Джеймс действительно сумасшедший. И тем не менее, зная все это, она все-таки позволила себе невероятное. Она в него влюбилась.

Глава 8

От взрыва под ним задрожала земля. Вокруг бушует пламя, поджигая кусты, полы и рукава мундиров его людей. Пронзительные крики боли и ужаса раздирают воздух, а Джеймс беспомощно смотрит, как горят несколько человек из его роты. В воздухе висит запах паленого мяса, настолько густой, что почти невозможно дышать.

Его люди умирают, а он не может сдвинуться с места. Он не может шевельнуться.

Вдруг впереди показалось какое-то строение. Сарай. Гумно. Его гумно в Пендургане. Двое из горящих мужчин скрываются в сарае. Нет, не мужчины. Мальчики. Маленькие мальчики. Два охваченных пламенем крохотных тельца вбегают в сарай, который тоже уже горит.

Ровена в ужасе смотрит на него. Она хочет, чтобы он бежал за мальчиками, но он не может сдвинуться с места. Он не может пошевельнуться.

– Трус! – кричит она и устремляется в горящий сарай. Когда она туда вбегает, ее юбки загораются.

Еще кто-то бежит в сторону гумна. Едва различимая фигура. Женщина. Это Верити. Боже милостивый, это Верити! Он должен остановить ее, иначе и она погибнет. Он должен остановить ее, но он не может сдвинуться с места. Он снова и снова выкрикивает ее имя, а она идет к нему, вытянув перед собой руки, но, кажется, никогда не дойдет.

– Я здесь, – сказала она, двигаясь и в то же время не двигаясь. – Все хорошо. Все хорошо.

Кто-то тряс его за плечи. Кто-то освобождал его.

– Я здесь. – Это голос Верити. Джеймс хочет подойти к ней, предостеречь ее, но, к его отчаянию, она все время недосягаема.

– Верити!

– Я здесь! – Кто-то продолжает трясти его за плечи. – Я здесь, Джеймс. – Трясет и трясет. – Джеймс! – Трясет сильнее и сильнее. – Джеймс, очнись! Очнись!

Голова у него закружилась, и он обмяк.

Верити стояла на коленях рядом с его обвисшим телом, положив руку ему на затылок и нежно поглаживая его густые черные волосы.

– Джеймс, – шептала она.

Сколько бы ей ни рассказывали о его приступах, она не была готова к тому, свидетелем чего ей пришлось стать. Это было ужасно, и она до сих пор дрожала.

Она, как обычно, принесла ему отвар на ночь. Когда вошла в библиотеку, он не сидел, как всегда, в своем кресле спиной к огню. Кресло было перевернуто, а Джеймс стоял на коленях перед пылающим огнем. На нем не было ни туфель, ни куртки. Туфли были брошены возле дивана, там же, где в беспорядке валялись его зеленая бархатная куртка и мятый галстук. Ухватившись руками за голову и крепко закрыв глаза, Джеймс тяжело дышал. Верити послышалось какое-то бормотание, но она ничего не могла понять. Она была испугана и беспокоилась, как бы он не поранился. Она звала его, но в ответ не услышала ничего вразумительного.

Не зная, что делать, она опустилась на колени рядом с Джеймсом и наклонилась пониже, стараясь понять, что он говорит. Похоже, он был в трансе.

– Я не могу пошевельнуться, – бормотал он. – Мои люди. Я не могу сдвинуться с места.

Верити сразу поняла, в чем дело. Все было в точности так, как описывал капитан Полдреннан. Джеймс опять вернулся в Испанию, в момент взрыва.

Чутье подсказало Верити, что надо вывести Джеймса из транса до того, как у него наступит полная потеря памяти, которая продлится несколько часов. Верити тронула его за плечо и окликнула по имени.

– Нет, – снова и снова бормотал он, а потом стал повторять ее имя. Частью своего сознания Джеймс, вероятно, понимал, что Верити здесь, в настоящем, в то время как другая его половина была где-то в другом месте.

Обе половины сознания как будто боролись между собой, когда Джеймс пытался выйти из транса. Верити трясла его за плечи и кричала, чтобы заставить его очнуться, до тех пор, пока он не обмяк.

Она еще не знала, какая сторона победила. Был ли он без сознания или просто обессилел в этой схватке?

– Джеймс!

Его голова слегка шевельнулась у нее под рукой, и Верити облегченно вздохнула. Медленно, крайне медленно он поднял голову. Рука Верити легла ему на плечо. Она не стала ее убирать. Джеймсу необходимо человеческое прикосновение, оно поможет ему прийти в себя.

– Верити... – Голос Джеймса прозвучал чуть громче шепота.

– Да, я здесь.

Джеймс нерешительно осматривался, как будто не понимая, где находится или как сюда попал. Сердце Верити разрывалось от сострадания к нему. Она представила себе, сколько раз Джеймс выходил из подобных приступов, со страхом ожидая, что увидит.

Он повернул голову, чтобы взглянуть на Верити. У нее перехватило дыхание от опустошенности, которую она увидела в его глазах.

Верити никогда не могла представить его таким беспомощным; уязвимым, бессильным перед страхом, ставшим его частью. Глаза, которые сейчас смотрели на нее, были скорее черными, чем синими, они сидели глубоко в глазницах над побелевшими щеками, и в них был стыд.

Джеймс отвернулся. Мужчине, который предпочел носить клеймо убийцы, лишь бы никто не узнал о его приступах, будет тяжело осознавать, что она видела его в таком состоянии.