Читать книгу "Курорт. Другие люди - Сол Стейн"

— Разумеется, сэр, — кивнул Дэн. Почему увольняют Уайттейкера? И стоит ли браться за это дело?

— Миссис Клиффорд покажет вам вашу комнату. Вы найдете там чистую пижаму и смену нижнего белья на завтра. Любого размера. Мы всегда готовы к приему гостей, как здесь, так и в «Клиффхэвене».

Глава 13

В темноте Генри набрел на груду листьев, размером не больше гроба, на которую он мог прилечь. Упал на колени, затем повалился на бок, подложив ладони под щеку, как когда-то в детстве.

Я должен отдохнуть, говорил он себе. Хотя бы несколько минут.

Когда они с Маргарет собирались пойти в кино в будний день, перед обедом он ложился на десять-пятнадцать минут, стараясь выбросить из головы все мысли. Именно такой отдых требовался ему и сейчас.

Ни о чем не думать!

Как удобна постель из листьев. Так легко на ней заснуть.

Спать нельзя!

Отдыхать. Ни о чем не думать, но и не спать.

Генри открыл глаза. Никто не спит с открытыми глазами. На фоне звездного неба темнели вершины секвой.

Ни о чем не думать.

Считать звезды.

Что за звуки доносятся с дороги?

Генри сел. Нельзя лежать. Лежа ему слишком хорошо. Медленно он поднялся. Шоссе находилось где-то поблизости.

Остановить патрульную машину? Только не здесь.

Рядом с поворотом бензоколонка. Может, там ему помогут? Грязные руки, грязное лицо, рваная одежда. Его примут за сумасшедшего.

И какой водитель в здравом уме остановится, чтобы подвезти его. Генри слышал треск мотороллеров, подъехал автомобиль, затем другой. Готовилась облава.

Только бы не попасться. Маргарет осталась у них!

Надо идти.

Ему вспомнились времена неиссякаемой энергии, когда он мог делать, что хотелось и сколь угодно долго. Однажды, в двадцать два года, он проболел гриппом целую неделю. Когда температура наконец спала, он сел на кровати, опустил ноги на пол. Потом встал, но ноги подкосились, и он плюхнулся обратно на кровать. И лежал несколько часов, думая о том, что его тело больше не будет служить ему, как прежде. Однако он снова сел, осторожно встал на ноги, опять сел и через неделю забыл и думать о недавнем недуге.

Сейчас ситуация повторялась. Он требовал от своего тела больше, чем оно могло дать. Он упал на кровать. И теперь должен подняться. Осторожно.

Встав на ноги, Генри почувствовал себя лучше. Короткий отдых пошел на пользу. Он мог идти.

И тут с дороги до него донесся собачий лай.

Как-то раз, в восьмилетием возрасте, он гулял со своим приятелем Бобби по парку Ван Кортландта, когда на них загавкала какая-то дворняжка.

— Не шевелись, — крикнул он Бобби, но тот уже мчался наутек.

А собака, вместо того чтобы броситься за ним, продолжала лаять на Генри, держась от него в четырех или пяти футах.

Он решил, что собака успокоится, если тихонько отойти от нее. И уже чувствовал себя в безопасности, но дворняжка внезапно кинулась на него и укусила за ногу, порвав брюки. Генри помнил пронзившую ногу боль, брызнувшую кровь. Он лягнул пса и помчался вслед за Бобби.

Дома мать промыла рану и повела его к врачу, который настоял на противостолбнячном уколе. Он же сказал, что придется делать уколы от бешенства, если они не найдут собаку. Приехал полицейский, и на его машине они отправились в парк, обегали все кусты. Собаки не было. Генри получил сорок уколов. С тех пор он боялся собак.

Став старше, Генри понял, что собаки не виноваты. Плохо, когда тебя кусают, а потом колют несколько недель, но причина страха совсем иная — иррациональность поведения животных. Они не понимали слов. Людей же можно убедить, отговорить от совершения насилия.

Думая об этом, Генри злился на собственную наивность. Мог ли он уговорить хозяев «Клиффхэвена» отказаться от своих планов? Разве человеческие существа относятся друг к другу с меньшей жестокостью, чем животные? Человеческая натура, предмет жарких дискуссий в его доме, осталась непознанной. Человек мог быть свиньей. Стервятником. И даже гиеной.

Генри прислушался. Собак, похоже, две. Страх детства вновь охватил его.

Судя по звукам, они уходили от проселочной дороги, стремясь отрезать его от шоссе. Но поймают ли они его, если он пойдет к «Клиффхэвену»? Или это равносильно самоубийству? Они будут искать его около шоссе, по другую сторону шоссе, но только не наверху. А может, собаки взяли след по клочку одежды, найденному на кусте?

Генри вспомнил случай с заключенным Синг-Синга, о котором в шестидесятые годы писали газеты. Тот сбежал из камеры и отсиживался в каком-то сарае на территории тюрьмы, пока его искали по всем окрестным городкам. Неужели память услужливо помогала ему, показывая путь к спасению: выбраться из леса, где собаки в конце концов найдут его, и спрятаться там, где его не будут искать, откуда он сбежал несколько часов тому назад. Или он совсем обезумел, решив вернуться в тюрьму?

Лай приближался. Выбора не оставалось. Наверх, к «Клиффхэвену», другого пути у него нет.

Подъем оказался ничуть не легче спуска. Но собачий лай постепенно стих. Преследователи не ожидали, что он двинется в этом направлении.

Прошла целая вечность, прежде чем он добрался до «Клиффхэвена». Зашагал вдоль опушки, огибая жилые корпуса, пока не увидел низкое здание с плоской крышей, расположенное чуть в стороне. Построенное из бетонных блоков, оно походило на небольшой фабричный корпус, но отсутствие окон указывало на то, что используется это здание по другому назначению.

Лес и здание разделяли семьдесят пять ярдов открытого пространства. Заметят ли его? Конечно, на дворе ночь, но в лунном свете его силуэт выделялся на фоне деревьев.

Он не стал рисковать и, несмотря на усталость, прополз эти ярды, вспомнив армейский опыт. Мелкие камешки в кровь исцарапали руки. Он не обращал внимание на боль. Тело двигалось как автомат.

У стены Генри встал. Искать дверь? А если внутри кто-то есть? Но как иначе попасть в помещение без окон? Дверь он нашел, толкнул. Заперта.

Генри прислушался. Не доносятся ли изнутри какие-то звуки? Не работают ли там машины? Нет, тихо. Не слышно и собачьего лая.

Он пошел вдоль стены. Удача! Металлическая лестница, ведущая на крышу. Увидят ли его? Деваться все равно некуда.

Он полез вверх. Узкие перекладины врезались в подошвы. Только бы не упасть. Издали он не предполагал, что здание высотой с двухэтажный дом.

Забравшись на крышу, он с радостью отметил, что ее окаймляет двухфутовый парапет. Они могли забраться на крышу тем же путем. Генри попытался затащить лестницу наверх. Весила она немало, а потому ему удалось лишь поднять ее на пару футов. Затем лестница выскользнула из его ослабевших пальцев и упала на землю. Теперь он не мог спуститься вниз. Но Генри это абсолютно не волновало. Главное, он мог выспаться.