Читать книгу "Тунгусский метеорит - Игорь Шабельников"

– Вот что, мужики, теперь мы остались не только без еды, но и без огня, надо зарезать Зорьку и сбросить её вниз к медведю, а самим уходить, – сказала Мария.

О как! Это следовало понимать так: «Какие вы, к чёрту, мужики, если не можете убить какого-то сраного медведя?!» Я посмотрел на Николая, ему, как и мне, было стыдно за проявленное нами малодушие, он даже покраснел, но он был готов согласиться с Марией. Похоже, ему, как и мне, уже приходила в голову такая «правильная» мысль. Я молчал. В душе моей зародился и крепчал протест. Вместе с протестом появился и план.

– Нет, мы можем убить медведя! Именно сейчас – можем! – решительно возразил я.

– Каким образом? – недоверчиво спросила Мария.

– Мария, в отличие от медведя, я не охотник и охотиться на медведя не собирался. А медведь – охотник, он умен, силён и решителен, – чтобы разрядить обстановку, стал я балагурить, – Однако мой тезка не настолько умён, чтобы сравниться с шахматистом-разрядником и профессором математики. Он думает, что загнал нас в цугцванг, когда любое наше действие или бездействие приводит к проигрышу. Но он, соблазнившись на варёную рыбу, позволил нам добраться до избы, а это значит, что он не учел расстановки всех фигур. А эта изба на вершине сопки – очень значимая «фигура». Мы можем разобрать стену избы и сложить брёвна над деревянными лотками так, что сможем сбросить их на медведя, мы можем превратить «цугцванг» во «взаимный цугцванг» – когда проигрывает первый, кто начинает.

– Медведи очень терпеливы, – робко возразила Мария, но в её голосе слышалась надежда.

– Этот долго терпеть не будет, он твердо принял решение охотиться на нас, а нашу неопытность он принимает за трусость, – ответил я уверенно, понимая, что медведь, в отношении трусости, нас оценивает, в общем-то, правильно, но должность командира, которая опять стала возвращаться ко мне, обязывала источать уверенность.

– А если медведь пойдет по крутым склонам в обход избы, залезет на крышу и разберет её или сломает дверь? – спросил Николай.

– Жаль, что у нас нет огня, но ничего, отобьёмся рогатинами и бластером, – сказал я, вспомнив, что у меня за спиной болтается бластер.

– Михаил, насчёт огня, чем это не попкорн? – Николай полез в карман и извлёк горсть кедровых орешков, – Помнится, я однажды готовил попкорн в микроволновке и замешкался, так попкорн у меня сгорел. А тут кедровые орешки, в них столько масла!

– Николай, ты гений! – я нарвал с брёвен избы сухого мха, засунул его в раструб дула бластера, сверху всыпал орешки Николая и прижал их дощечкой. На первом выстреле орешки затрескали, на втором – мох занялся пламенем.

– Мария, костёр за тобой, – я снова обрёл командирский голос, – Николай, разбираем стену избы.

Орудуя своими рогатинами как рычагами, мы разбирали сруб, выдергивая бревна из стены, обращенной к лоткам. Эльза сидела возле обрыва и неотрывно следила за медведем. Время от времени мы с Николаем тоже бросали взгляды на медведя, он, казалось, бесцельно, слонялся внизу. Должно быть, выжидает темноты, сволочь.

Когда мы разобрали стену настолько, что Мария смогла завести в избу корову, мы начали выкладывать стену обратно, подпирая бревна колышками. Между брёвен мы прокладывали клинья, оставляя щели. Для большей уверенности в задуманном, мы вкопали заостренные колья между деревянных лотков вниз по склону. Когда западня была готова, уже стемнело настолько, что медведя у подножия сопки видно не было, только Эльза продолжала следить за ним. Мы с Николаем вошли в избу, Мария позвала собаку, мы закрыли дверь и подперли её бревном. Внутри избы, в обрезке бочки, пылал костер, дым легко уходил в щели бревен крыши.

Потекли томительные минуты ожидания. Минуты складывались в часы. Час, другой, третий. Медведь всё не шел. Руки устали сжимать древко рогатины. В душу стало закрадываться сомнение, а может, медведь вообще не придет? Посмотрел на Николая, он тоже заметно нервничал. Глянул на Марию, она была спокойна, смотрела на огонь, гладила голову лежащей у её ног собаки и подбрасывала хворост в костер. Правильно, надо успокоиться. Медведь, конечно, видит отблеск костра в щелях стены, он знает, что мы никуда не ушли, но он понимает, что добраться до нас ему будет трудно. Весь вопрос, насколько он голоден, и насколько у него хватит терпелки?

Встрепенулась собака. Наконец-то! Мы вскочили на ноги. Мария схватила за ошейник собаку, а мы с Николаем уперли свои рогатины в стену избы. Мы услышали тихий шорох – это медведь ходил вокруг избы. Слышно было, как зверь втягивает воздух носом, принюхивается. Собака негромко рыкала, Мария старалась зажимать её пасть рукой. Мы с Николаем терпеливо ждали. Дело решила корова, она тоже почувствовала медведя и жалобно замычала. Медведь больше не смог терпеть, он стал пробовать стены избы на прочность. Наконец, медведь оказался возле стены со стороны деревянных лотков, он зафыркал, принюхиваясь, попытался просунуть лапу в щель между бревнами нашей западни.

– Навались! – скомандовал я, и мы с Николаем обрушили брёвна стены на медведя.

Стена рухнула, бревна опрокинули медведя вниз на лотки. Раздался жуткий рев, потом ещё и ещё, но уже глуше, откуда-то ниже по склону сопки. Стало ясно – медведь ранен. Но насколько сильно? Рык медведя прекратился. Мы ощетинились рогатинами, а Мария была готова спустить собаку, может быть, раны медведя незначительны, и сейчас взбешенный зверь вновь поднимается к избе. Но время шло, а медведь не возвращался.

Только на рассвете мы решились спуститься. Медведь лежал возле самой реки. Было видно, что он ещё некоторое время полз, по-видимому, у него были сломаны задние лапы. Но умер он от потери крови, колья пропороли ему брюхо.

Ненависти я к медведю не испытывал, но и жалости – тоже, ведь это он хотел нас скушать. Николая слегка мутило от вида бурого кровавого следа. Мария, напротив, была весела и улыбчива, в её глазах мы снова поднялись до уровня «мужчин», что она и подтвердила, отрезав медведю уши и раздав их нам с Николаем. Николай ухо взял брезгливо, только воспитание джентльмена не позволило ему при Марии его выбросить. Но я отвел его в сторону и объяснил смысл презента.

Зная чувствительность Николая и видя, что Мария начала точить о камень нож, отправил Николая покемарить возле дизеля. Я был тоже измотан бессонной ночью, но решил не расслабляться. Сходил к избе за коровой, спустил её с сопки и выпасал до обеда.

В обед я разбудил Николая, и все, включая Эльзу, наелись жареной медвежатины до отвала. «Се ля ви» – кто хотел нас съесть, сам попал к нам на обед.

После обеда, поручив корову заботам Николая и Эльзы, мы пошли с Марией отдыхать в избу до вечера. По хитрому выражению лица Марии я понял, что отдых мой начнется не сразу. Неутомимая женщина!

Вечером мы с Николаем слегка забаррикадировали избу бревнами и отдыхали в ней всей компанией, включая корову, до утра. Бояться больше было нечего, но, наученные горьким опытом, мы с Николаем дежурили по очереди у костра.

Утром, посовещавшись, мы решили доле не задерживаться на заброшенном руднике – гора медвежьего мяса скоро завоняет, а это может привлечь других хищников: тех же медведей, росомах или, не дай бог, стаю волков.