Читать книгу "Жизнь на каблуках - Маша Царева"

До сих пор для меня остается загадкой, каким образом Федоркину удалось решить вопрос с Индией и Стасей. Но в оговоренное время она не появилась на станции метро «Китай-город». А одурманенный кокаином Токарев, казалось, даже не заметил ее отсутствия.

– Девочки-красавицы, – хохотал он, – мы прорвемся! Вот увидите! Мы лучшие – йо-хо! – При этих словах он слепил из грязноватого придорожного снега увесистый снежок и запустил им в меня. Попал в лоб. Получилось пребольно, но я благоразумно промолчала.

Вилли взглянул на меня и красноречиво улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. И все равно я не понимала, зачем ему все это надо. Так рисковать из-за меня и потратить столько денег. Ведь объективно Индия смотрится на сцене ничуть не хуже.

Когда наша колоритная компания, опоздав всего на десять минут, прибыла в гримерную, выяснилось, что все стулья и столики давно и прочно оккупированы танцовщицами кабаре «Калина». Говорливые, гологрудые, пестро одетые, они умудрялись создавать столько шума, что у меня мгновенно разболелась голова.

– Они хотят, чтобы мы выступали одетыми! – визгливо возмущалась одна. – В лифчиках и, счас умру от смеха, блузах! В блузах, поняли, девочки?

«Девочки» с готовностью расхохотались в ответ. Наверное, это была какая-то их любимая, понятная только им одним, шутка.

– Они говорят, что в зале ветераны войны и дети, – подхватила другая. – И вообще, концерт будут показывать ранним вечером! Что за кретины?

– Кретины! – радостно повторила третья. – Что это за кабаре, если все в блузах? Нас же на смех поднимут!

Танцовщицы были одинаково причесаны и накрашены, поэтому выглядели как близняшки. Они напоминали стаю слетевшихся на падаль горластых альбатросов.

Федоркин с самым скромным видом поставил свой огромный рюкзак на один из свободных стульев.

– Эй, ты! – мгновенно отреагировал один из «альбатросов». – Ты что, не видишь, что на спинке стула висит мое платье?! Это место занято!

– Но должен же я куда-то его положить, – возразил Вилли.

– Это не мое дело! Ты кто вообще такой?

– Меня зовут Виктор Федоркин. – Он произнес это с таким достоинством, даже апломбом, что Наташка подавилась смешком. – Я выступаю во втором отделении. Номер третий.

– Вот и подождал бы второго отделения, – буркнула девица. – Мы-то в первом.

– Прошу прощения. – Вилли вдруг схватил ее за руку и старомодно припал губами к пальчикам с длиннющими ногтями.

«Сейчас альбатрос его порвет», – испугалась я.

Но, как ни странно, «альбатрос» принял ненавязчивое ухаживание нашего Пидоркина благосклонно. Он раскраснелся и даже позволил себе кокетливо прищуриться, взмахнув пластмассовыми ресницами.

– Ладно, пусть баул тут постоит.

– Спасибо. – Вилли поблагодарил ее так сердечно, как будто девица отдала ему не казенный стул, а собственную невинность.

«Да, а невинностью тут и не пахнет», – насмешливо подумала я, глядя, как на ее ярко раскрашенном лице появилась хищная улыбка голодного крокодила. Гримаска была адресована Вилли. Эй, девушка, ты что, не видишь, что он голубой?! Протри глаза. А может, пышные накладные ресницы мешают тебе как следует разглядеть его золотые джинсы и подведенные глаза?

– Может быть, выпьем кофе после концерта? – предложил Федоркин девице.

– Хочешь сказать, что я должна ждать, пока закончится второе отделение? – капризно надула губки танцовщица. – Я, между прочим, девушка занятая.

– Тогда завтра? Я запишу твой телефон?

– Так и быть, – недолго мялся «альбатрос», – пиши.

Федоркин с победным видом пощелкал кнопками мобильного, а девица, одарив его на прощание влажной улыбкой, унеслась приклеивать очередную пару ресниц.

Я не выдержала и тихонько спросила Вилли:

– Ты что, с ума сошел? Зачем тебе это надо?

– Что именно? – удивился он.

– Эта шлюшка. Не думала, что ты такими интересуешься.

– А кем же, как ты думала, я интересуюсь? – спокойно спросил он.

Но я уже и так поняла, какую глупость сморозила. Не могла же я ему в лицо объявить, что мы все считаем его педиком.

– Да так… – замялась я.

– А по-моему, она красивая девушка, – пожал плечами Вилли, – тем более что у меня сейчас никого нет. А вдруг сложится?

– Только боюсь, ты ее даже не узнаешь без макияжа, – ядовито улыбнулась я.

– Что ты, у нее такое интересное лицо. Конечно, узнаю.

Я не стала с ним спорить – в конце концов, каким бы Вилли ни был, но если бы не он, неизвестно, где бы я сейчас находилась. Если ему вздумалось закамуфлировать собственную сексуальную ориентацию, бездарно назначив свидание глупому «альбатросу», то это его личное дело.

До нашего выхода оставалось больше часа, а надеть костюмы заранее мы не могли, поскольку боялись, что у Токарева случится инсульт, когда он увидит приготовленные Жирафиковым лохмотья. Поэтому я решила выйти из гримерки – да и голова от крикливых девиц у меня разболелась. К тому же в коридоре я приметила питьевой автомат и поднос с бутербродами для артистов, и сейчас мой путь лежал именно туда.

Я сразу заметила того мужчину, но не сразу его узнала. Был он молод и некрасив (яйцевидная голова, белесые брови, прыщи на лбу), зато дорого и со вкусом одет. В его руках была огромная корзина с орхидеями – наверное, такая композиция обошлась ему в целое состояние.

– Варвара? – мягко удержал он меня за рукав свитера.

Я удивленно обернулась:

– Ну да.

– Не помните меня? – смущенно улыбнулся он.

– Лицо знакомое, – честно призналась я, – напомните.

– Мы виделись в ночном клубе, недавно…

– Я почти каждый вечер в клубах выступаю, – усмехнулась я, – работа такая.

– Клуб «Сказка фараона», – потупился он, – я извиниться пришел.

Только в тот момент я поняла, что уже несколько минут вежливо улыбаюсь безмозглому сыночку олигарха, из-за которого меня избили всего несколько недель назад. Как я могла сразу его не узнать?! Эти блеклые глазки, эта сальная кожа и перхоть на плечах – не так-то часто встретишь такой экземпляр. Я грубо выдернула руку:

– Мне пора.

– Постойте, я и правда виноват! – Он пошел рядом со мной, подстраиваясь под мой шаг. – Где ваша гримерка?

– А зачем вам знать? Хотите устроить потасовку? Где же ваши телохранители?

– Ну зачем вы так? – Он запустил руку во внутренний карман своего коричневого замшевого пиджака и извлек оттуда толстую пачку долларов. – Во сколько вы оцениваете моральный ущерб?

– В пятнадцать тысяч долларов, – серьезно ответила я.

– Нет проблем, – улыбнулся он, – сейчас дам. Только у меня к вам еще одно деликатное дело…