Читать книгу "Быстрее С. - Наталья Милявская"

Кофейный автомат игриво подмигивает мне из своего угла. Иду, родной, иду. Пошарив по карманам, скармливаю блестящему монстру всю мелочь и уже через двадцать секунд получаю обжигающую бурду с названием «двойной эспрессо с молоком». Делаю глоток – недурно! Должна заметить, что кофе из аппарата внизу, за тридцать рублей, ничуть не хуже того, что подают наверху, в VIP-зале, за триста. Разумеется, разница в цене – плата за статус. С другой стороны, вам не кажется, что все это – обычное надувательство? Кажется, сама приставка VIP в нашей стране обозначает не столько разницу в качестве, сколько разницу в цене…

Проглотив кофе почти залпом, захожу в павильон, торгующий прессой, минералкой и шоколадом. Надо тоже запастись парочкой журналов, чтобы убить время до вылета. Та деловая пресса, что предлагается в нашем зале ожидания, мне, кажется, не по зубам.

С обложек глянцевых изданий на меня смотрят идеальные женщины. У них нет возраста, веснушек, прыщей, кариеса, целлюлита, и у всех – очень, очень хорошее настроение. Какой селекционер вывел породу этих сказочно красивых животных? Фотошоп, конечно, наше все, но глянцевые журналы в наши дни больше походят на научно-фантастические.

К черту глянец! Куплю какую-нибудь книгу, Виана или Воннегута, и все дела. Протиснувшись в узкое пространство между стеллажами с периодикой, подхожу к цветным корешкам художественной литературы, и тут где-то внутри меня рождается холодок.

Кажется, в поле моего зрения попало слово «смерть».

Неприятно екает сердце. Я еще раз, осторожно, оглядываюсь и перечитываю заголовок. «Смерть в воздухе». Какие идиоты разрешают печатать статьи с подобными названиями, да еще и на первых полосах газет? Разумеется, это газета «Жизнь». Кто же еще у нас отличается таким редким человеколюбием?

Рука сама по себе тянется к газете. Стоп! Тихо! Никаких газет! Никаких дурных предзнаменований!

Нет никаких знаков в газетных заголовках, в словах дикторов из выпусков новостей или в обрывках фраз, подслушанных в общественном транспорте. Я просто вижу то, что хочу видеть. То есть то, что не хочу, но что относится к происходящему со мной в настоящий момент времени. И разве вообще может взрослый здравомыслящий человек верить в то, что знаки судьбы напечатаны на дешевой газетной бумаге бульварных изданий?

Желание почитать улетучилось. Отойдя от стеллажа с газетами, я подхожу к кассе, взяв по пути с попавшейся под руку полки со сладостями шоколадный батончик. Приветливая продавщица улыбается мне, я автоматически улыбаюсь ей в ответ. Выйдя из магазинчика, я оглядываю многолюдный зал, стараясь вернуть себе былое хорошее настроение. Но неприятный холодок где-то внутри не проходит. Он растет, ширится и превращает мои внутренности в замороженный суповой набор.

Развернувшись, я бросаюсь обратно к лестнице, ведущей в наш сектор. Взлетев на второй этаж, пытаюсь выровнять дыхание. Ерунда, сердце стучит так быстро потому, что я поднималась бегом. Кровь прилила к лицу. Это все от недостатка физических тренировок – один пролет, и я уже задыхаюсь. Спокойно, спокойно. Что за паника?

Едва не проскочив мимо дверей VIP-зала, я вхожу внутрь, делаю глубокий вдох, снимаю куртку и, стараясь выглядеть безразлично-расслабленной, иду к нашему столику.

Пока меня не было, к нашей розовой малышке присоединилась красотка постарше – видимо, мамочка. Обтягивающий джемпер с откровенным вырезом на груди. Приятная меховая курточка, небрежно брошенная на спинку кресла. Точеные коленки, обхваченные блестящими леггинсами. И – да, вы догадались! – ее белые локоны поддерживают розовые заколки. Возможно, она не родила дочку, а просто клонировала саму себя…

Блондинка оживленно о чем-то беседует с Иваном, изредка весело хохоча и кокетливо поводя плечами. Интересно, Сереброва не утомляет круглосуточное женское внимание?

– А я уж решил, ты передумала и сбежала, – говорит он при виде меня.

Обе блондинки поджимают губы, пытаясь понять, кем именно приходится известному артисту девица в грязных кедах и мужской куртке.

– Ты почти прав, – говорю я, усаживаясь рядом.

– Так как насчет автографа? – снова переключает внимание Ивана на себя блондинка.

– А! Точно! Где расписаться?

Девчонка как по команде протягивает Ивану свой розовый блокнот и ручку. Хитрый стратегический ход – она, видимо, с самого начала достала блокнот с далеко идущими планами.

– Как тебя зовут? – интересуется Иван.

– Света… – тихонько произносит блондинка помладше.

– Напишите – для Светы и Аллы, – улыбнувшись, говорит блондинка постарше.

– Хорошо!

Иван, как всегда с удовольствием, принимается размашисто писать.

– Ты точно хочешь лететь? – тихонько спрашиваю я, наклонившись к его уху.

Тот, не поворачиваясь, кивает.

– Ага. Мы же решили!

Он выводит на листке последнюю завитушку. Блондинки, получив обратно блокнот, бурно выражают свою радость. Почему к нам вечно кто-то липнет?

– Слушай… Это… давай что-нибудь выпьем?

31

Кажется, скоро аэропортам запретят продавать пассажирам алкоголь. Скоро – но не сейчас. Сейчас мы еще проскакиваем – в буквальном смысле слова. Я висну на перилах трапа, а Иван прыгает вверх на одной ноге. Остальные пассажиры бизнес-класса уже поднялись на борт, и работница «Шереметьева», улыбчивая пышка в темно-синем плаще, увешанная бейджами, наблюдает за нашими экзерсисами, сжимая рацию.

Интересно, нас выведут из салона или нет?

– Холодно, бля! – орет мне сверху Иван. – Ну, ты что там застряла?

– Иду! – отвечаю я. То есть не иду, а ползу. Медленно передвигая ноги с одной ступени на другую.

Запомните: если после четырех порций виски вам кажется, что вы трезвы как стекло – вы уже в стельку пьяны. Если же, после того как вы решите, что трезвы, виски будет запит мартини, до добра это не доведет. С другой стороны, если вы хотите отвлечься от дурных мыслей, поверх мартини советую залить какой-нибудь недорогой дряни – да хоть водки с колой. Вот увидите – тревогу как рукой снимет.

– Иду, – повторяю я, видимо, уже самой себе. Собрав остатки воли в кулак, бодро преодолеваю пространство, отделяющее меня от верхней ступени трапа, и вваливаюсь в салон. Стыковка проходит нормально.

– Здравствуйте! – приветствует меня ослепительной улыбкой стюардесса. Не стюардесса, а куколка – стройная, затянутая в форму, с волосами, уложенными в шикарную вечернюю прическу. На работу, как на праздник! Мне становится неловко за себя – как посмела я ступить нетрезвою ногою в этот идеальный открыточный мир? – Ваш посадочный талон, пожалуйста!

Сдается мне, посадочный талон я уронила в туалете, в аэропорту…

– Она со мной! – высовывается Иван из-за занавески. – Место 4А.

– Проходите, – не подав виду, что замечает мое алкогольное опьянение, так же приветливо говорит стюардесса. Я снисходительно киваю ей и иду в салон.