Читать книгу "Рассеянные мысли - Уильям Сомерсет Моэм"

Как и все, кто живет в Париже, Арнольд нашел уютный ресторанчик, где можно было поесть вполне прилично и за меньшие деньги, чем в других местах. Это заведение располагалось на Монмартре, на втором этаже, и время от времени я заходил туда, чтобы пообедать вместе с ним (платили мы при этом каждый за себя). После мы шли в его квартиру, и он играл Бетховена на маленьком пианино. Арнольд был человеком в высшей степени основательным: поселившись на Монмартре в качестве писателя и ведя богемную (хотя и респектабельную) жизнь, он для полноты картины просто обязан был иметь любовницу. Но это стоило денег, а осмотрительный Арнольд приехал в Париж с конкретной целью и располагал лишь ограниченной суммой, и поэтому не мог проматывать на роскошь средства, которых едва хватало на самое необходимое. Однако недаром Арнольд был сыном «Пяти городов»[17]— он решил проблему довольно оригинальным способом. Как-то после совместного обеда, когда мы сидели в ампирных креслах, он сказал:

— Послушайте, у меня к вам есть предложение.

— Да?

— У меня есть любовница, с которой я провожу две ночи в неделю. У нее есть еще один джентльмен, с которым она проводит две другие ночи. Воскресенье она хочет проводить дома, поэтому остаются еще две ночи, когда она свободна. Я рассказал ей про вас. Ей нравятся писатели. Мне бы хотелось, чтобы она не нуждалась в деньгах, поэтому я предлагаю, чтобы вы взяли те две ночи, когда она свободна.

Предложение меня озадачило.

— Мне кажется, это как-то слишком расчетливо.

— Она совсем не невежественная, поверьте, — настаивал Арнольд, — она много читает, мадам де Севинье и все такое, и вполне способна поддержать разговор.

Но даже это не соблазнило меня.

Арнольд был хорошим собеседником, я всегда с удовольствием проводил с ним время, но сам он мне не очень нравился: излишне самоуверенный и вполне заурядный. Я говорю это совершенно без осуждения, как отметил бы, что кто-то полноват и мал ростом. Через год я уехал из Парижа, и наше знакомство прервалось. Он написал одну или две книги, которых я не читал. «Общество любителей сценического искусства» поставило его пьесу, и она мне понравилась. Я отправил ему письмо с поздравлениями — он в ответном письме поблагодарил и назвал нескольких критиков, которые были не такого благоприятного мнения о пьесе, как я. Не помню, до или после того вышла «Повесть о старых женщинах». Когда я начинал читать, у меня было неприятное предчувствие, но оно быстро сменилось изумлением. Я и не предполагал, что Арнольд способен написать такую хорошую книгу. Она произвела на меня сильное впечатление. Позднее я прочел о ней много хвалебных отзывов, и мне кажется, было сказано все, кроме одного: эта повесть невероятно увлекательна. Возможно, не имеет смысла указывать на столь очевидное достоинство, но огромное множество великих книг им не обладают. Это самое ценное качество романиста, и Арнольду оно свойственно даже в самых незначительных его произведениях. Недавно я перечел «Повесть о старых женщинах». Хоть книга и написана скучным, монотонным языком с периодическими вкраплениями «литературщины», от которых невольно вздрагиваешь, все равно она читается с интересом. Персонажи выглядят правдоподобно, хоть и довольно заурядно, но Арнольд и не стремился сделать их необыкновенными. Однако, благодаря его мастерству, читатель следит за их судьбами с неослабным вниманием и симпатией. Мотивы поступков достоверны, герои ведут себя так, как и должны себя вести подобные люди в подобных обстоятельствах. События выглядят совершенно естественно: София оказывается в Париже во время осады и Коммуны, и автор, более падкий на сенсационность, воспользовался бы этим, чтобы вставить в роман описание сцен беспорядков, жестокостей и кровопролития. Но только не Арнольд. София спокойно занимается своими делами, обслуживает жильцов, покупает и запасает еду, зарабатывает деньги, когда может, и в целом ведет себя так, как на самом деле вело себя огромное большинство людей.

«Повесть о старых женщинах» стала популярной далеко не сразу. Ее встретили благосклонно, но без восторженных похвал, и поначалу продажи были очень незначительны. Казалось, ее ждет лишь минутный успех, подобный успеху «Мориса Геста»,[18]а потом она будет забыта навсегда, как забывают тысячи разных романов. Однако благодаря счастливой случайности «Повесть о старых женщинах» привлекла внимание Джорджа Дорана, американского книгоиздателя, он приобрел права на выпуск книги в Америке и выпустил ее навстречу триумфу. И только после американского успеха права на нее перекупил другой издатель здесь, в Англии, и она завоевала любовь британских читателей.

В последующие несколько лет мы с Арнольдом почти не встречались, а если и встречались, то на каком-нибудь литературном или другом приеме, где можно было обменяться лишь парой слов. Однако после Первой мировой войны и до самой его смерти мы с ним виделись довольно часто. К тому времени Арнольд стал знаменитостью. В нем почти ничего не осталось от тощего, незаметного человека, которого я помнил по Парижу. Он сильно растолстел, отрастил длинную гриву седых волос и выстригал забавный петушиный хохолок, прославленный карикатуристами. Ходил он важно, выгнув спину и откинув голову назад. Арнольд всегда одевался опрятно, даже бескомпромиссно, но теперь выглядел просто шикарно. Он носил часы на цепочке, вечером надевал рубашки с оборками и особенно гордился своими белыми жилетами. Одно время, когда у него была яхта, он одевался в морском стиле: фуражка, синий пиджак с медными пуговицами и белые штаны. Ни один актер не сумел бы подобрать более выразительного костюма для этой роли. В своих записных книжках он рассказывает историю про пикник, на который я его позвал, когда он гостил у меня на юге Франции. У меня в то время была моторная яхта, и, забрав остальных гостей из Канн, мы отправились на остров Сент-Маргерит купаться, есть буйабес и сплетничать. Женщины оделись в пижамы, а мужчины — в тенниски, широкие брюки и парусиновые туфли. Арнольд не мог позволить себе такого «бесстыдства», поэтому на нем были клетчатый костюм горчичного цвета, носки с рисунком, фасонные туфли, полосатая рубашка, крахмальный воротничок и шелковый галстук После обеда задул сильный мистраль, и мы не могли уехать с острова. Кое-кто из гостей уже готовился к худшему, полагая, что мы застрянем на неопределенный срок, и, когда, двадцать четыре часа спустя, море успокоилось настолько, что можно было рискнуть отправиться в обратный путь, некоторые откровенно трусили. Арнольд все это время оставался величав, спокоен, добродушен и бодр. Когда в шесть часов утра мы, промокшие и небритые, наконец добрались до дома, он в своей пижонской рубашке и аккуратном костюме выглядел таким же опрятным и ухоженным, как накануне.

Но Арнольд стал другим не только внешне. Жизнь изменила его. Думаю, когда мы только познакомились, ему мешала робость, которую он прятал под маской высокомерия. Успех придал ему уверенности в себе и заметно смягчил его характер. Теперь он уже не сомневался в своих достоинствах. Однажды он сказал мне, что из всех романов, написанных за первые двадцать лет этого века, в памяти потомков останутся лишь два, и один из них — «Повесть о старых женщинах». Возможно, он и прав. Это зависит от того, как будут меняться вкусы. Мода на реализм приходит и уходит. Если читатели будут требовать от романов выдумки, романтики, драматизма, неожиданных поворотов, то шедевр Арнольда покажется им плоским и скучным. Когда маятник качнется в обратную сторону и читатели захотят жизненной правды, внешнего сходства, здравого смысла и трогательных описаний, они найдут все это в «Повести о старых женщинах».