Читать книгу "Песнь меча - Розмэри Сатклиф"

Следующее, что он увидел, — пепельный рассвет сквозь дверь амбара. Голова раскалывалась, как после бурной попойки, и было такое чувство, словно по груди, ребрам и плечу прошелся корабль. Свободной рукой он нащупал перевязку и вспомнил о медведе, брате Ниниане, с его вскинутыми руками перед гигантской рычащей тьмой.

Кто-то зашевелился рядом с ним, и на мгновенье сердце ушло в пятки. Но это была всего лишь Мергуд со свежими полосками ткани в руках.

— Брат Ниниан? — захрипел он.

Леди Од, стоявшая за ней, ответила:

— С ним все хорошо, и он до сих пор благодарит Бога за свое спасение.

В ее голосе послышались веселые нотки:

— Я тоже благодарю Бога за жизнь моего капеллана, но, сдается мне, часть благодарности причитается и тебе.

Бьярни пробормотал что-то в ответ, но вряд ли понял, что она сказала, оставив это на потом.

Позже, в середине дня, когда Мергуд перевязала его разодранное тело и накормила ячменной кашей с чем-то горьким, и он немного поспал, он вдруг проснулся с ощущением удивительной тишины и покоя, как тогда, в последнее утро на Айоне. Маленький светильник с тюленьим жиром горел в углу амбара, а сквозь дверной проем виднелся голубой закат и первая звезда, висящая над темными очертаниями дикого леса. Плотная, ярко-голубая, но при этом прозрачная, как будто свет падал на нее с другой стороны. Бьярни никогда не видел такой голубизны, но это напомнило ему… Как давно это было…

Он задумался и вдруг вспомнил дельфина из голубого стекла, которого закопал в долине пять лет назад. Он вспомнил всю долину, с березами и плеском бурной речки. Пять лет, и два святых человека — один, убитый им, другой спасенный. И теперь этот покой, и голубой закат за дверью амбара…

Потом он думал, может, эта умиротворенность и ощущение близости другой жизни возникло, потому что недавно он был на волосок от смерти, и теперь мог передохнуть немного, прежде чем начать жить заново. Но воины не раз встречаются со смертью: скорее всего, Мергуд подмешала что-то в кашу. Он решил не думать, а просто принять это как должное.

Сон одолел его, и когда он вновь открыл глаза, мир опять стал таким, как прежде. Но он ничего не забыл…

Он пролежал в амбаре четыре дня, много спал, а Мергуд и Эрп ухаживали за ним, пока шли последние приготовления к отплытию в Исландию. Он окреп, раны от когтей на щеке и плече заживали, а от дикой головной боли, с которой он просыпался, остался лишь неприятный отголосок. На пятое утро он стал нетерпеливо требовать рубашку, чтобы встать.

— Еще рано, — сказала Мергуд. — Полежи еще денек.

И Бьярни ворчливо уступил. Скоро он останется один и встанет, закутается в тюленью шкуру и пойдет искать рубашку. Но, может, Мергуд, которая раньше ухаживала и за другими юношами, поняла, что значит эта неожиданная покорность. Как бы то ни было, Бьярни очень редко оставался один.

После полудня приехали воины из поселения Торштена, и леди Од вышла к ним, чтобы обсудить дела, пока Мергуд накрывала на стол, а Эрп занимался лошадьми. Бьярни решил воспользоваться этим, но вдруг маленькие фигурки Лилы и Сигни появились в дверях и присели на корточки в ногах его самодельной постели. Они и раньше заходили несколько раз, приносили еду и держали лечебные мази, когда Мергуд обрабатывала его плечо: они уже достигли того возраста, когда к такому надо было привыкать. Но на этот раз они не собирались уходить быстро.

Бьярни сверкнул глазами:

— И зачем вы пришли, интересно?

— Мергуд и бабушка попросили нас посидеть с тобой, — добродушно объяснила Сигни, старшая. — Мы должны оставаться здесь, пока кто-нибудь не придет, чтобы ты не встал с постели. Мергуд сказала, тебе надо полежать еще один день.

— А если я все-таки встану?

— Но ты же не встанешь, правда? — сказала Сигни.

А Лила добавила умоляюще:

— Пожалуйста, не вставай, ведь нам поручили заботиться о тебе.

Бьярни подтянул колени к подбородку под одеялом из тюленьей шкуры, сел и уставился на них, а они смотрели на него. Одно мгновенье он все-таки собирался встать. Но если бы он это сделал, дети почувствовали бы себя маленькими и глупыми, потому что не справились даже с таким пустяковым заданием. Несмотря на все свое безрассудство, он не мог так поступить с ними — на это и рассчитывали леди Од и ее служанка.

Лила откинула полы накидки и достала гусли.

— Мы принесли это. Мы подумали, ты расскажешь нам что-нибудь интересное или споешь песню, и время пройдет незаметно. — Она наклонилась и положила гусли ему на колени.

«Это лучше, — подумал Бьярни, — чем сидеть и смотреть друг на друга, пока не придет помощь».

Он взял маленький потертый инструмент и устроился поудобнее, облокотившись на здоровое плечо. Он играл не хуже других и даже с больной рукой мог бренчать довольно сносно. Но все песни и рассказы, которые он знал, они слышали уже сотни раз.

— Расскажи о троллях, — попросила Лила.

— Расскажи о себе, когда ты был маленьким, — сказала Сигни, почувствовав, что он в затруднении и желая помочь.

И вот, извлекая из расстроенных гуслей странный рой звуков, когда надо было усилить впечатление, Бьярни стал рассказывать о том времени, когда он был мальчишкой в Норвегии, задолго до того, как приплыл на запад; о том, как он и его друг Арва решили разбогатеть и вломились в древнее захоронение на пустошах, прямо над поселением, где, как говорили, покоился конунг, а вокруг него — золотые драгоценности и прекрасное оружие. На самом деле приключение было не такое уж веселое, потому что, спрятавшись за кустами дрока, копали они долго, но нашли только горшок обуглившихся костей и древний кинжал, весь изъеденный ржавчиной.

Увидев восторженные лица Лилы и Сигни, он решил приукрасить рассказ. Он добавил битву с троллихой для Лилы, и грозу, наполнившую небо биением темных крыл, а кости и ржавый кинжал превратились в скелет конунга в кольчуге — блестящей, как чешуя лосося, и шлеме с темно-красным медным забралом, а вокруг него — кубки, и мечи, и лошадиные сбруи из чистого золота — столько, что им пришлось сходить за корабельным навесом, чтобы унести все это богатство. Рассказ все больше обрастал невероятными подробностями, и Бьярни обнаружил в себе дар рассказчика, о котором не подозревал.

— А что стало с сокровищами? — спросила Сигни, когда он закончил.

— С сокровищами? — сказал он медленно, чтобы потянуть время.

И ответ возник сам собой.

— Конунг Харальд Прекрасноволосый прослышал о них — и они исчезли.

Девочки грустно закивали головами. Они знали как отзываются о Харальде Прекрасноволосом те, кто приплывал в западные моря, чтобы одолеть его. И Лила сказала:

— Даже дельфин из голубого стекла?

Бьярни забыл, что упоминал о дельфине, когда перечислял сокровища. Наверное, он сделал это неосознанно, просто потому что никогда не забывал о нем, хотя за последние пять лет почти и не думал.