Читать книгу "Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев"

В Красноводске в этом году произошла перемена: сильное развитие болезненности побудило главнокомандующего Кавказскою армиею командировать туда нач. штаба генерала Свистунова, который нашел, согласно, впрочем, и мнению самого Столетова, что на зиму отряд непременно надо будет вывести с Балханских гор. Предположений же своих о будущих действиях Столетов сообщить Свистунову не пожелал, пока ему не объявят категорически, будет ли вскорости предпринят поход на Хиву со стороны Красноводска. Сам Столетов настаивал, что поход не следует откладывать позже осени этого, т. е. 1871 года, уверяя, что справится с Хивой с отрядом в 1100 чел., 300 коней и 6 горных орудий, но что очищая Балханы, мы утратим возможность добывать верблюдов от кочующих в соседстве туркмен. Поход из Красноводска значительного отряда Столетов считал дорогим и трудным предприятием и потому полагал, что главная роль в расправе с Хивой должна быть предоставлена туркестанским войскам, а кавказские могут сделать с успехом только одну диверсию.

Неудачный ли выбор места под укрепление, выказанная ли Столетовым самонадеянность, неимение ли им вполне разработанного плана военных действий, о чем можно было судить по нежеланию его сообщить такой план начальству, или, наконец, какие-либо особенности его характера и привычек, — неизвестно, что именно повлияло и что именно доложил Свистунов главнокомандующему, — но только Столетов был сменен и на его место назначен подполковник Генер. штаба Маркозов.

Прежде чем очистить позицию у Балхан, ему приказано было воспользоваться выдвинутым положением отряда и произвести рекогносцировку пути к хивинской границе, а затем перейти на юг, к р. Атреку.

Отняв силою верблюдов у туркмен, Маркозов двинулся в сентябре к хивинским пределам на Саракамыш и через месяц дошел до колодца Декча, где начинался уже Хивинский оазис. Хивинский хан только что перед тем охотился в окрестностях названного колодца, когда наши войска подходили к Саракамышу. Можно представить, как он был перепуган и как он скакал в Хиву, сея по дорог тревогу! Наскоро стали собирать ополчение и наконец двинули к Декча конный сброд. Сброд этот, конечно, не застал уже русских, которые воротились к Бал ханам. Хивинцы же уверяли, что они «прогнали неверных».

Обратный путь потребовал также месяца времени. Сняв посты на Балханах, Маркозов выступил на Атрек к Чекишляру и прибыл сюда 24 ноября.

Одновременно с движением Маркозова двинулся и со стороны Туркестана отряд генерала Головачева от Джизака, чрез Буканские горы. И так оба отряда дошли до границы Хивы, и это сильно всполошило ханских приспешников. Прежняя уверенность в своей недосягаемости, как видно, поколебалась. На совещаниях у хана почти все его главари признали, что если только русским удастся пройти пустыни, охраняющие Хиву, то уж нечего и думать о каком бы то ни было сопротивлении, тем более что ополчения своего Хива долго держать в сборе не может по недостатку хлеба. Решено было отправить к русским послов, которые бы могли высмотреть что нужно, протянуть время и поторговаться, нельзя ли отделаться подешевле. Все-таки к Кауфману посылать не хотели: смиренный и несколько зависимый тон азиатского посла, чувствующего себя в руках того, к кому послан, как будто уже не шел к ним после массы невежливостей, которые они себе позволили по отношению к Кауфману.

Послов снарядили к наместнику Кавказа и к оренбургскому генерал-губернатору. Был же такой случай, что против одного соседнего генерал-губернатора азиатские дипломаты просили помощи у другого, может быть, рассчитывая на их соперничество и, понятно, меряя по своей мерке: здесь не редкость встретить беков, отлагавшихся от своих повелителей. На этот раз хивинцы жаловались Кавказу и Оренбургу на Кауфмана, высказывали те же притязания на левый берег Сыр-Дарьи и грозили, что пленных не выдадут, пока вопрос о границах не будет улажен путем нового договора. Какую еще грамоту вез Баба-Назар-Аталык и к высочайшему двору, осталось неизвестно, так как посол был задержан в Оренбурге по распоряжению министерства иностранных дел. Другой посол, Магомет-Амин, также был задержан в Темир-Хан-Шуре. Обоим объявлено, что их не допустят ни к высочайшему двору, ни к наместнику, не примут от них никаких доводов, ни писем, пока пленные не будут освобождены и пока не будет послано такое же посольство и к Кауфману.

Видят хивинцы, что русские власти сговорились и крепко стоят друг за друга, но все-таки уступить не хотят и к Кауфману на поклон не идут… Послали посольство в Ост-Индию…

Ответ нового вице-короля заключался в совете смириться перед Россией, исполнить все ее требования, да и впредь не подавать ей никаких поводов к неудовольствию. Совет этот Хива слышала еще в 1840 г. от Аббота и Шекспира. Англичане хорошо понимают, что доведенная до крайности Россия наконец рано или поздно раздавит Хиву и, без сомнения, станет твердой ногою на Аму-Дарье, а это отнюдь не может быть желательно для Англии.

Упрямство хивинцев точно возрастало по мере препятствий, встречавшихся их послам. Пленных они решили возвратить только в крайнем случае, когда беда будет у них на носу. Обоих послов поэтому мы выпроводили обратно, а начальникам наших отрядов в Закаспийском крае предписано, во время предположенных осенних рекогносцировок (1872), не принимать посланцев для переговоров, пока пленные не будут выданы. Очевидно, что рекогносцировки замышлялись нешуточные, если полагали, что Хива начнет разговаривать…

Это действительно была так называемая усиленная рекогносцировка, которая в случае удачи обращается в штурм, решительную атаку, а при неудаче остается скромною разведкою…

Подготовляться к ней красноводский и чекишлярский отряды стали еще в июне 1872 г., когда еще не было известно, чем кончатся переговоры с Хивою. Маркозова торопили, чтобы он был готов возможно скорее и чтобы по первому приказу мог нанести Хиве решительный удар в том пункте и в тот момент, которые будут указаны главнокомандующим. При этом погибель Хивы считалась кавказским начальством лишь вопросом времени. В предписании Маркозову от 1 июля 1872 г. начальник штаба генерал Духовской писал, например, чтобы он не забирался далеко, а только хорошенько бы поколотил хивинцев и загнал бы их куда-нибудь, но сам бы внутрь ограды города Хивы отнюдь не входил и города бы не штурмовал, пока ему не пришлют из Тифлиса на то разрешения! А то действительно, какая же это будет в самом деле рекогносцировка? В умиление можно придти от такого удивительного предписания… Стой у стены города и жди разрешения штурмовать его из Тифлиса! Раньше месяца никак его не получишь…

Маркозов начал рекогносцировку в конце июля, отняв, по-прежнему, силою верблюдов у кочевников… Всего тронулось из Красноводска и Чекишляра 12 рот и 2 сотни и 10 орудий. Колонны должны были сойтись у кол. Топиатан. Первым выступил из Красноводска эшелон майора Мадчавариани из 4-х рот и 4-х орудий, 27 июля, захватывая по дороге всех верблюдов. Все-таки их набрали так мало, что пришлось гонять их взад и вперед для перевозки вьюков на передовой колодезь. При таком способе эшелон полк. Клугена из 3-х рот и 4-х горных орудий при 100 верблюдах прошел расстояние между колодцами Карыз и Кош-Агверлы в 10 1/2 верст, только в 8 дней!

Оставив Клугена за старшого в Красноводске, Маркозов поехал морем в Чекишляр и первым делом выслал две роты добывать верблюдов у колодцев Таган-Клыч, Чухуруку и Бугдайли. Одна рота должна была занять эти колодцы, а другая шла в облаву, загонять сюда чарву с верблюдами от Хивинского залива.