Читать книгу "Тень Ветра - Михаил Ахманов"

Этот торгово-увеселительный комплекс обслуживал туристов, посещавших Аддингтон, а заодно всех рыцарей плаща и кинжала, чьи замки высились в окрестных холмах. Может быть, слово “заодно” полагалось бы отнести к туристам, так как сотрудники Конторы были клиентами постоянными и в качестве таковых предпочитали одни заведения другим. Элита, руководители отделов и спецслужб, встречались исключительно в “Файв Кроунз”, отеле дорогом и тихом, где каждый столик в обеденном зале был огорожен пальмами, на которых росли не орехи, но датчики десяти сортов – чтобы нужное записать, а секретное заглушить. Чины помельче, преподаватели Центра, рядовые оперативники, аналитики, техники Транспортной Службы, собирались всяк в своем месте – в клубах “Дринк” и “Синий жеребец”, в баре “Манхаттан”, в гостинице “Холидей Инн”, в китайском ресторанчике “Янцзы” или в пивной “Бавария”. Что касается “Катафалка”, то он был отдан на откуп стажерам, поскольку имелись в нем три несомненных достоинства: крепкое пойло, низкие цены и прочная мебель. Инструкторы тоже сюда захаживали, а вот туристы и обитатели Грин Ривер – не очень; разве лишь девушки в поисках юных секретных агентов и романтических знакомств.

"Катафалк” был оформлен под салун Дикого Запада с истинно американским размахом. Стойка – двадцать метров длиной, окованная жестью; столы – из дубовых досок толщиною в пядь, просторные и неподъемные; сиденья – тоже дубовые, на болтах, какими скрепляют секции монорельса; пивные кружки и стаканы – из цельного бронестекла; бар с батареями бутылок прикрыт металлической сеткой; на стенах – кремнёвые ружья, томагавки и патронташи, скальпы и бизоньи черепа, уздечки, седла и сбруя, а также красочные офорты: сражение Буффало Билла «Буффало Билл, вождь Желтая Рука, женщина-стрелок Энн Оукли, вождь Сидящий Бык-реальные личности, участники знаменитого шоу “Дикий Запад”, организованного Буффало Биллом в 1883 г.» с вождем шайеннов Желтой Рукой, Энн Оукли – в сапогах, при шпорах и карабине, Сидящий Бык с отрядом краснокожих воинов. Роботов-официантов в “Катафалке” не признавали, и горячительное разносили длинноногие девицы с “кольтом” на бедре. Кроме портупей, туфелек и бикини, на них не было ничего лишнего. Еще бар славился фирменным крепким коктейлем в особых рюмочках-гильзах, напоминавших боеприпасы к пистолету “коммандо”. Его потребляли “обоймами”; и хоть в каждой рюмке плескалось на глоток, справлялся с ними не всякий – “коммандо” был оружием многозарядным.

Заняв позицию в углу, подальше от входа, Ричард с четверть часа пил в мрачном одиночестве. Над его головой свисали два простреленных американских флага, и было на них ровно столько звезд и полос, сколько в битве при Литл-Бигхорне «В сражении на реке Литл-Бигхорн вождь индейцев оглала Неистовый Конь разбил американские войска (1876 г.)». Теперь эта реликвия – или подделка? – бросала тень на его лицо, и Ричарду чудилось, что над ним парит дряхлый израненный гриф с поникшими крылами. Он придвинулся к стене, туда, где сумрак был гуще, и спрятал щеки в ладонях.

Однако маскировка не помогла. Бар постепенно наполнялся, Ричарда окликали, махали от стойки, и казалось, целый десяток приятелей и приятельниц готовы исправить ему настроение. Подмигивал и улыбался Длинный Пат Сильвер; прелестная стройная Курри Вамик, услада взоров, манила его смуглым пальчиком; Анвер Ходжаев, гигант-татарин по кличке Карабаш «Карабаш – Черная Голова (тот.).», потешно кланялся и косил на Курри лукавым глазом – словно купец на красотку-невольницу; Ферди Ковач пожирал третий ростбиф, стучал пивными кружками, расплескивая пену, что-то вопил, подталкивал сидевшего рядом Маблунгу, а тот весело скалился и, то ли соглашаясь, то ли возражая, мотал курчавой черноволосой головой. Где-то в отдалении маячил мощный загривок турка Селима, слышался бас Вудро Полака и резкие, почти одинаковые голоса братьев Пьетро и Марио Рохас; но оттуда Ричарду не махали, не звали присоединиться. Эта компания была посолидней – агенты, проходившие двухлетнюю переподготовку; на стажеров они глядели свысока, хоть Ричард, и Анвер Карабаш, и еще двое-трое, из молодых да ранних, не уступили бы им ни на стрельбище, ни на помосте.

Допив недопитое, он поднялся и направился к приятелям. “Обойма” согрела желудок, и хоть Ричард не стал веселей, копье Цохани уже не кололо его под сердцем, а все остальное: “калейдоскоп”, и тяжкие сны, и поучения шеф-инструктора – казалось сущим пустяком. Другое дело – письмо! Письмо – не мелочь, не пустяк… Собственно, не письмо, а известия о Чочинге… Выпить, что ли, за его здоровье? Чтоб Учитель – да будут прочными его щиты! – не подворачивал ног и не спотыкался еще лет десять… или хотя бы пять…

Но Маблунга Квамо, сверкая белками и ухмыляясь, предложил тост за Кастальского.

– Пусть его “калейдоскоп” натрет мозоль на пятке! Как говорят в моем краале, лучше длинное и твердое, чем короткое и мягкое…

Курри хихикнула, а Ричард пробормотал: “О чем еще говорят в твоем краале?…” – но выпил. Что именно, уже различалось с трудом – может, виски, может, бренди. Но не джин; он еще помнил, что джин прозрачен, а этот напиток цветом походил на мочу.

Полунагая валькирия с “кольтом” на бедре принесла ему ростбиф. Вилок тут не полагалось, и Ричард стал есть с ножа, отхватывая огромные куски. Нож был стилизован под индейский – с костяной рукоятью и длинным узким лезвием.

Потом Анвер принялся рассказывать неприличные анекдоты о Ходже Насреддине – как Ходжа очутился в раю, в объятиях гурий, и обучил их такому, что самому Аллаху не приснится. Ферди с Маблунгой хохотали, Курри хихикала и краснела, а когда ее разобрало, уселась к Ричарду на колени и принялась щекотать его за ухом. От девушки соблазнительно пахло, и Ричард попытался вспомнить, как называются эти духи – “Ночное безумие” или “Безумная ночь”, – но Курри не давала ему сосредоточиться. Чтоб разрядить обстановку, он поведал о судьбе несчастной Мэрией из Понка-Сити и о том, что женщина – сосуд греха. Курри с ним согласилась, но щекотать не перестала.

Надо бы выпить за Учителя, вертелось у Ричарда в голове, и он потянулся к стакану, но Длинный Пат Сильвер его опередил. Этот Сильвер, уроженец Новой Ирландии, был курсом старше и сильно страдал, попав в учебную пятерку с китайцами. Китайцы “Катафалк” не посещали, пили только чай и лимонад, а ирландский желудок Сильвера эти жидкости решительно отвергал. Так что приходилось ему искать собутыльников на стороне.

– Зз-за… Ир… Ир… Ирлн-дию! – провозгласил Сильвер, уже изрядно набравшийся, но не растерявший ни капельки патриотизма. – Зз-за ззз… ззленую пкрасную Ирлн-дию!

– За которую? – спросил Ферди Ковач, ибо в Разъединенных Мирах существовали три Ирландии: независимая планета, остров в Западном колумбийском океане и штат Айленд в США.

– Ирландия – одна! – провозгласил Сильвер, стукнув себя увесистым кулаком по ребрам. – Каж-ж-ждый ирлн-дец носит ее тут! В ссс… с-своей душе!

Сильвера никак нельзя было обижать, и они выпили за Ирландию. Курри, в нарушение всех правил шариата, запустила Ричарду пальцы под рубашку. Маблунга начал:

– В моем краале…

– Ввв-выпьем зз-за твой крааль! – воскликнул Сильвер. – Зз-за всех его б-бычков и телок!