Читать книгу "Мата Хари. Танец любви и смерти - Ирена Гарда"

Но Париж звал все сильнее, и спустя два дня она направилась в Хендайю, находящуюся на границе Испании с Францией, чтобы оттуда помчаться в Париж. И снова переезд из одной страны в другую не обошелся без приключений. Имея все необходимые документы, она появилась на пропускном пункте, уверенная, что формальности займут несколько минут, но пограничник вдруг заявил, что ей запрещено ступать на французскую землю. Возмущенная Мата Хари устроила страшный скандал, припоминая имена всех своих влиятельных знакомых, но ничего не помогло. Пришлось тащиться в местную гостиницу, чтобы вкусить все ее незамысловатые радости. Когда же на следующий день, запасшись письмом к одному высокопоставленному другу, она снова явилась на пропускной пункт, готовая стереть всех в порошок, ее пропустили без каких-либо возражений и пожелали счастливого пути.

Озадаченная таким странным приемом, Маргарета благополучно добралась до конечной цели своего путешествия и наконец смогла перевести дух и начать вести тот образ жизни, к которому лежала ее душа, то есть кружить мужчинам головы. Видимо, бесконечные попреки бывшего мужа на Яве не прошли для нее даром – ей все время надо было доказывать, в первую очередь себе, что она все еще красива, успешна и может нравиться представителям противоположного пола.

В этот раз, примчавшись в Париж, она делила свои дни и ночи между вынырнувшим из небытия маркизом де Бофором, Жаном Аллором и другими мужчинами, с которыми сводила ее судьба. Любовь? Нет, шалишь! Только флирт и секс. Хватит с нее любовных переживаний. Всякие охи-вздохи – удел глупых подростков, которым некуда девать свою энергию. Если бы Ромео и Джульетте было не пятнадцать лет, а тридцать, ничего бы такого не случилось в Вероне.

Сидя в компании таких же веселых циников, как и она, среди табачного дыма, абсента, кокаина и женского смеха, Маргарета любила распространяться на эту тему, размахивая папироской, вставленной в длинный мундштук. А ее слушатели аплодировали смелости Мата Хари, не побоявшейся впервые показать свое тело толпе народа, и наперебой делились мыслями о конце «буржуазной морали».

И вдруг произошло чудо, которое любит иногда устраивать жизнь. Вскоре после своего приезда, заглянув в салон мадам Данжвилль, Маргарета встретила свою последнюю любовь – двадцатилетнего капитана первого особого полка Российской армии Вадима Маслова. Того самого Маслова, с которым ей так и не удалось встретиться у Гиме.

Стройный, светлокожий, с красивым лицом и темно-русыми волосами, капитан стоял у граммофона, пытаясь найти пластинку с подходящей для танцев музыкой. Маргарета увидела его профиль и поняла, что пропала.

Проходя мимо, она уронила платок. Он поднял. Она поблагодарила. Он пригласил на танец. Она согласилась. С того момента они стали неразлучны.

Вадим не походил на других мужчин, не пытался выставлять ее напоказ или тут же тащить в постель. Как и Аллор, он читал ей стихи – не только Верлена, но и Рембо, Малларме, Аполлинера, Бодлера, а также по-русски – Пушкина и других поэтов, о которых она совсем ничего не знала. На следующий день он повел ее на концерт Дебюсси, где они сидели рядом, слушая божественные звуки, а потом проводил в отель и, поцеловав руку, удалился, не сделав даже попытки остаться на ночь.

Маргарета растерялась. Казалось, на него не действовали выверенные на десятках мужчин приемы обольщения. И чем дольше он не давался ей в руки, тем сильнее разгоралось в ее сердце чувство, похожее на любовь.

Они гуляли по набережной Сены, и он рассказывал ей о России, а она смотрела на его лицо, и вместо описания Петербурга или Териоки мечтала услышать слова любви. Когда он что-то говорил или декламировал, она смотрела на его лицо, сравнивая с изваяниями греческих юношей Лисиппа или Мирона. Странно, но в гражданской одежде он выглядел не хуже, чем в мундире, но как-то мягче, роднее и ближе. Наконец она не выдержала.

– Вадим, скажите, вы не любите женщин?

Маслов, описывавший в этот момент Невский проспект зимой, непонимающе посмотрел на свою спутницу.

– Почему же, люблю. Я нормальный мужчина, и ничто человеческое мне не чуждо.

– А француженок?

Он по-мальчишески улыбнулся и, подняв руку, поправил выбившуюся из-под ее шляпки прядь волос.

– Люблю. И голландок тоже… Некоторых…

– Так почему же вы…

– Вы очаровательны, Маргарета, но я завтра уезжаю на фронт. И кто знает, что там может произойти. Я не хочу оставлять за собой несбывшиеся надежды и разбитые сердца.

Такая логика была для нее внове. Обычно мужчины просили ее благосклонности, упирая именно на то, что им скоро на фронт, и ее любовь (читай, тело) – последняя радость в их скоротечной жизни.

– А если бы сейчас было мирное время?

– Тогда бы мы с вами вообще не встретились. Мои родные нашли мне богатую невесту, и я бы вел праздную барскую жизнь в имении где-нибудь под Воронежем.

Слово «Воронеж» ничего ей не говорило, но женским чутьем Маргарета поняла, что такая перспектива его совершенно не радует.

– Твои родители бедные? – продолжила она допрос.

Маслов на секунду задумался.

– Я бы так не сказал. Но отец хочет, чтобы я сделал выгодную партию, тем более сейчас, когда много мужчин погибло на фронте.

– Ну да, конечно, невест после войны будет море – только выбирай, – хмыкнула она. – И ты выполнишь требования отца?

– У меня нет своих денег, – тихо заметил ее спутник, глядя на Ситэ, – вернее, их не хватит на двоих. А желать смерти родителям я не могу и не хочу. Прости, мне бы не хотелось тебя обманывать…

У Маргареты сжалось сердце. Какой же надо было быть тупой и бессердечной стервой, чтобы вот так, как она, унижать любимого мужчину, заставляя признаваться в своей бедности!

– Это ты меня прости, – схватила она его за руку в порыве раскаяния, – я совсем не хотела тебя так мучить! Давай вернемся в отель, пожалуйста!

На ее ресницах задрожали слезы. Прогулка явно не задалась.

Расстроенный Маслов остановил проезжавший мимо экипаж, помог даме в него забраться, затем запрыгнул сам и назвал адрес. Всю дорогу они молчали. Маслову было стыдно смотреть своей спутнице в глаза, а она кляла себя последними словами за бессердечие. Ей, сорокалетней женщине, стоило десять раз подумать, прежде чем задавать глупые вопросы двадцатилетнему мальчику, который и так чувствует себя не в своей тарелке из-за разницы в возрасте. Какая непростительная ошибка! Занимаясь самобичеванием, она даже не заметила, как оказалась у двери своего номера. Впервые с того момента, как они покинули набережную, Маргарета посмотрела в глаза своего юного спутника.

– Пойдем ко мне, – прошептала она жарко. – Не оставляй меня одну. Я так виновата перед тобой. Если ты меня сейчас бросишь, я этого не перенесу.

На мгновение Вадим заколебался, и ее охватила паника, но потом природа взяла свое, и Маргарета почувствовала, что победила. Срывая друг с друга одежду, они рухнули на постель и бурно отдались давно сдерживаемой страсти, бормоча слова любви на разных языках. Когда первый порыв прошел, Маргарета прижалась щекой к его мокрой от пота груди.