Читать книгу "Отзвуки эха - Ричард Матесон"

Элизабет еще больше побледнела и выпрямилась на стуле.

— Вы никогда не увидите полицию, — доверительно сообщила она. — Вы вообще никого и никогда больше не увидите. Ты, Том, — мерзкий, надоедливый сукин сын. Будь ты проклят! Я слышала, что ты тут вытворял с Сентасами. Я стояла на крыльце и все слышала.

— Лиз, — подала голос Энн, но на нее никто не обратил внимания.

— Вы, наверное, хотите знать, как я убила ее, — нахмурилась Элизабет. — Что ж, я расскажу вам, как я убила эту суку. Ей было на все и на всех наплевать. Кроме мужчин. На них у нее круглый год был открыт сезон охоты. На любых. Она украла мужа даже у собственной сестры. Но этого ей показалось мало. Ей нужен был еще чей-нибудь муж. Причем она не брезговала никем. Она могла любого уложить в свою грязную постель.

— Лиз, — попробовал вмешаться я, но она продолжала свой монолог.

— Я узнала, — кивнула она, — я все узнала. Все считают меня дурой.

Бедняжка Лиз! Бедная старушка Лиз... Я попробовал подняться.

— Сидеть! — заорала она, и я быстро плюхнулся на место. Судя по всему, у нее совсем помутился рассудок. — Я все узнала, — повторила она со зловещей улыбкой. — Фрэнк считал, что я ничего не знаю, но он ошибался. Зато он позволил мне иметь ребенка. Вы об этом не знали? А у нас была такая сделка. Мне пришлось заключить с ним сделку. — Внезапно она прижала не занятую пистолетом руку к лицу. — Разве кто-то поверит, что мне пришлось пойти на такую сделку с собственным мужем, чтобы он позволил мне иметь ребенка?

— Лиз, не надо, — пробормотал я. Слушать ее прерываемый сдерживаемыми рыданиями рассказ обо всех ужасах, с которыми ей приходилось жить каждый день, было просто невыносимо.

— Нет уж, — воскликнула она, — вы все выслушаете! Каждую отвратительную деталь моей истории.

Она вновь подняла пистолет, а я придвинулся поближе к Энн, готовый, в случае необходимости, закрыть ее своим телом.

Но Элизабет немного расслабилась и откинулась на стуле:

— Фрэнк куда-то ушел той ночью. Не знаю куда. Да и какая разница? Может быть, нашел себе новую дешевку... — Она на несколько секунд умолкла, чтобы перевести дух. Мне показалось, что к этому моменту у нее не осталось даже остатков разума. — Я увидела, как к ней прокрался Сентас, — доверительно поведала она, — он частенько туда шастал в отсутствие жены. Как кобель, учуявший течную суку.

Милая, спокойная, застенчивая Элизабет!

— Он пробыл у нее не долго, — продолжила она, — им не требовалось много времени. Поэтому мне не пришлось долго ждать его ухода. В доме было темно. Дверь была открыта. И я вошла. В гостиной ее не было. Но я точно знала, где ее искать. Она могла быть только в одном месте — в постели. И я... я... — По-моему, она испытала чувство близкое к восторгу, вновь переживая события той ночи. — Я взяла вон ту кочергу и вошла в спальню.

В комнате было очень тихо. Слышалось только хриплое дыхание Элизабет Вонмейкер, которая хотела от жизни совсем немногого — иметь ребенка и быть любимой.

— Эта сука была одета, — продолжала она хриплым от бешенства голосом, — на ней было то самое черное платье, о котором ты меня спрашивал, помнишь? С ацтекскими символами. Она даже не сняла его. Ей было достаточно просто задрать платье и... — Элизабет снова прижала руку к лицу и зарыдала. — Видит бог, я убила ее. И убила бы снова, снова, снова... еще сто раз, тысячу раз! — По ее подбородку потекла слюна, но Элизабет не обратила на это внимания. Она перевела дыхание и заговорила опять: — Я убила ее, ударила по голове, когда она лежала в постели. Она попыталась встать, но я снова ударила ее. Она свалилась на пол и поползла в гостиную. А я шла за ней и била, била, била ее, пока она не перестала дышать. — Закончив рассказ, она перевела дыхание и взглянула на нас.

— Итак, — поинтересовалась она, — разве ты не удивлена, моя милая подружка Энн, узнав, что твоя маленькая Лиз может делать с суками? И с мужьями, которые спят с суками?

Энн тяжело вздохнула и закрыла глаза. Я решил взять инициативу в свои руки.

— Элизабет, — начал я, — позволь нам тебе помочь. Ты не совсем здорова. Никто не накажет тебя за поступки, совершенные в таком состоянии.

— Не совсем здорова! — расхохоталась она. — Какой ты милый, Том! И как это великодушно с твоей стороны. — Она подалась вперед и совершенно спокойным, ледяным голосом процедила сквозь зубы: — Неужели ты не понимаешь, что мне теперь все совершенно безразлично? Я потеряла ребенка. Моего ребенка! И больше не смогу иметь детей. Я потеряла мужа и не хочу другого. Я убила женщину — суку, ведьму — и попыталась убить мужчину. И после всего этого ты думаешь, что я беспокоюсь о своей судьбе? Ты считаешь, что мне еще можно причинить боль?

— Теперь ты хочешь сделать нам больно, Лиз?

— Да! — завопила она. — Я хочу причинить боль... Я хочу, чтобы другие люди тоже знали, что такое страдание!

— Лиз, если ты сейчас положишь пистолет, с тобой ничего не случится, обещаю.

— Ничего не случится? — Она вновь истерически расхохоталась. — Боже, как ты забавен.

— Мама!

Только услышав голос сына, я понял, что такое настоящий страх. Он, казалось, проник в кровь через поры, разбежался по жилам и стальным обручем стиснул сердце. Он парализовал меня, и несколько секунд я не мог ни шевелиться, ни говорить. Элизабет медленно повернула голову в сторону комнаты Ричарда и внезапно вскочила на ноги.

— Да! — радостно воскликнула она.

— Нет! — Еще не сообразив, что именно надо делать, я уже стоял у нее на пути.

С яростным криком Элизабет подняла пистолет и выстрелила. Что-то больно ударило меня по голове, отчего моя несчастная черепушка качнулась в сторону, и я почувствовал, что падаю. Но, движимый одним из самых сильных в природе инстинктов — родительским чувством, через секунду я уже был на четвереньках, тщетно пытаясь встать. Что-то мокрое и очень горячее текло по лицу, заливая правый глаз. Я рванулся следом за Элизабет, которая направлялась к Ричарду, но успел только коснуться кончиками пальцев ее туфель.

И вдруг раздался пронзительный вопль. Элизабет пятилась обратно с искаженным гримасой смертельного ужаса лицом.

— Нет, — бормотала она, — не-ет!..

Она поминутно спотыкалась, но удерживала равновесие. Ее глаза за чем-то следили. И это что-то шло ей навстречу. Я ничего не видел, но знал, что это было.

— Убирайся! — В голосе Элизабет уже не было ничего человеческого. — Убирайся!

Всему в этой жизни есть предел, и в конце концов Элизабет не выдержала. Колени ее подогнулись, и с отчаянным криком «Не прикасайся ко мне!» она рухнула на пол. Уже лежа, она несколько раз выстрелила в воздух. В ночной тиши выстрелы звучали оглушающе громко. Испуганный Ричард плакал у себя в кроватке. Издав какой-то странный звук, Элизабет приподнялась на одной руке и попыталась ползти, но безуспешно. Из разинутого рта текла слюна.