Читать книгу "Большая четверка - Агата Кристи"

К началу мая у меня был готов план кампании. Я понял, что немогу сделать ничего лучше, кроме как следовать схеме Пуаро и продолжать сборинформации о Клоде Дарреле. Поэтому я дал объявление в несколько утреннихгазет. И вот как-то раз, сидя в маленьком ресторанчике в Сохо, я просматривалгазеты, ища отклик на свой призыв, и вдруг увидел небольшую заметку, повергшуюменя в ужас.

В ней очень коротко сообщалось о таинственном исчезновениимистера Джона Инглза с борта парохода «Шанхай» вскоре после его выхода измарсельского порта. Хотя погода была отличной, высказывалось предположение, чтоданный джентльмен каким-то образом упал за борт. В конце заметки упоминалось,что мистер Инглз долгое время служил в Китае и имел немалые заслуги.

Новость была весьма неприятной. Я увидел в смерти мистераИнглза зловещий знак. Ни на одно мгновение я не поверил в предположение онесчастном случае. Инглз был убит, и его смерть лишь доказывала могуществопроклятой Большой Четверки.

Пока я сидел там, ошеломленный новым ударом, и так и эдакобдумывая происшедшее, я вдруг обратил внимание на поразительное поведениечеловека, сидевшего напротив меня. До этого мгновения я не обращал на неговнимания. Это был худощавый темноволосый мужчина средних лет, с болезненнымцветом лица, с небольшой остроконечной бородкой. Он сел за мой стол так тихо,что я почти не заметил его появления.

Но то, что он сделал теперь, было странно, чтобы не сказатьбольше. Наклонившись вперед, он намеренно насыпал соль на мою тарелку –четырьмя маленькими кучками по краю.

– Извините меня, – произнес он унылым голосом, – нопредложить незнакомцу соль означает развеять его печали, так говорят внекоторых странах. Конечно, может оказаться, что это бессмысленно. Но янадеюсь, что это не так. Я надеюсь, вы будете рассудительны.

Потом он с многозначительным видом повторил операцию ссолью, на этот раз насыпав ее на свою тарелку. Символ 4 был настолько ясен, чтооб ошибке и речи не шло. Я внимательно всмотрелся в незнакомца. Он ничем ненапоминал ни молодого Темплтона, ни лакея Джеймса, ни других сыгранных имперсонажей – и все же я ничуть не сомневался, что передо мной сам устрашающийНомер Четвертый. Лишь в его голосе мне послышалось нечто напоминающеенезнакомца в плотно застегнутом пальто, посетившего нас с Пуаро в Париже.

Я огляделся по сторонам, не зная, что делать. Прочитав моимысли, Номер Четвертый улыбнулся и мягко покачал головой.

– Я бы вам этого не советовал, – заметил он. – Помните, чтослучилось из-за ваших необдуманных действий в Париже? Позвольте заверить вас,что у меня всегда наготове путь к отступлению. Ваши идеи всегда несколькопростоваты, капитан Гастингс, если можно так сказать.

– Вы дьявол! – воскликнул я, задыхаясь от гнева. – Вычертово отродье!

– Пылко… как всегда, пылко. Ваш уже оплаканный друг сказалбы сейчас, что человек, сохраняющий спокойствие, всегда имеет большоепреимущество.

– И вы еще осмеливаетесь упоминать его! – закричал я. – Вы,убивший его так подло! И вы явились сюда…

Он перебил меня:

– Я пришел сюда с целями абсолютно мирными. Чтобыпосоветовать вам вернуться в Южную Америку. Если вы уедете, дело на том икончится – в том, что касается Большой Четверки. Вас и ваших близких большеникогда не потревожат. Даю вам слово.

Я презрительно расхохотался.

– А если я откажусь повиноваться вашему наглому приказу?

– Едва ли это можно назвать приказом. Это скорее… ну скажем,предостережение. – В его тоне прозвучала холодная угроза. – Первоепредупреждение, – пояснил он уже мягко. – Вы проявите настоящую мудрость, еслине пренебрежете им.

И тут же, прежде чем я успел заметить его намерение, онвстал и быстро скользнул к выходу. В следующую секунду я уже вскочил и бросилсяза ним, но, к несчастью, не сумел разминуться с необычайно толстым человеком,загородившим проход между моим столом и соседним. К тому времени, когда янаконец проскочил мимо, преследуемый уже проходил сквозь двери, и тут, как назло,передо мной возникло новое препятствие в виде официанта с огромным подносом,полным тарелок, – он налетел на меня совершенно неожиданно. В общем, когда ядобрался до выхода, я не обнаружил и следа человека с темной бородкой.

Официант рассыпался в извинениях, толстяк безмятежно уселсяза стол и принялся заказывать ленч – ничто не указывало на то, что кто-то изних действовал целенаправленно. Все выглядело как случайность. И тем не менее уменя сложилось другое мнение. Я слишком хорошо знал, что агенты БольшойЧетверки вездесущи.

Нечего и говорить, что я не обратил ни малейшего внимания наих предупреждение. Я должен был или победить, или погибнуть. На свои объявленияя получил всего два ответа. И ни один из них не содержал в себе хотьсколько-нибудь ценной информации. Оба сообщения пришли от актеров, в то илииное время игравших на сцене вместе с Клодом Даррелом. Но эти люди не былизнакомы с Даррелом достаточно близко и не могли пролить света на егопроисхождение или нынешнее местопребывание.

И от Большой Четверки не было никаких известий, пока непрошло десять дней. А на одиннадцатый я шел через Гайд-парк, погруженный вмысли, когда меня окликнули глубоким голосом с иностранным акцентом:

– Капитан Гастингс, не так ли?

Большой лимузин притормозил у тротуара. Из него выглянулаженщина, одетая в изысканное черное платье, с изумительными жемчугами на шее. Ясразу узнал леди, знакомую мне сначала под именем графини Веры Русаковой, азатем под различными псевдонимами в роли агента Большой Четверки. Пуаро по темили иным причинам всегда испытывал к графине тайную нежность. Что-то в еепышной и яркой внешности привлекало маленького мужчину. Графиня была, как он нераз восклицал в приступах восторга, редчайшей женщиной. То, что она выступалапротив нас, на стороне наших злейших врагов, ничуть не меняло его суждения.

– Ах, да не смотрите вы на меня так! – сказала графиня. – Ядолжна сказать вам кое-что важное. И не пытайтесь меня арестовать, это было быслишком глупо. Вы всегда были глуповаты… да-да, именно так! Вы и теперь глупец,потому что не приняли во внимание наше предостережение. Я принесла вам второе.Немедленно уезжайте из Англии. Вы все равно ничего не сможете здесь сделать…это я вам честно говорю. Вам не довести дела до конца.

– В таком случае, – упрямо сказал я, – мне кажется весьмастранным, что вы так тревожитесь из-за меня и упорно хотите выгнать из этойстраны.

Графиня пожала плечами – великолепные плечи, великолепныйжест!

– Если говорить обо мне, я и это считаю глупостью. Ноглавари, видите ли, боятся, что какие-то ваши слова или поступки могут помочьтем, кто сообразительнее вас. А потому – вас следует выслать.