Читать книгу "Техасская резня бензопилой - Стивен Хэнд"

Ужас продолжался. Конца ему не было.

Этот монстр в кожаной маске, в заляпанном кровью фартуке расхаживал по своим владениям с огромными ножницами в руках. Видимо, такими режут на части мясо. Убийца смазывал их маслом и протирал куском коричневой бумаги: инструменты всегда должны быть в порядке.

Монстр отрезал кусок коричневой бечевки и стал что-то с ним делать. Он бегал, суетился, трудился. Но что за цель могла быть у этой странной, бессмысленной, страшной работы? Наверняка, что-нибудь кровавое.

Морган вздохнул, ожидая, когда же неизбежное произойдет, но шериф внезапно ослабил хватку и отпустил пистолет, теперь оружие было в полном распоряжении Моргана.

«Урод!»

— Покажи мне, — снова приказал шериф. Теперь Морган опять засомневался.

— Вы хотите, чтобы я…

Морган не закончил свой вопрос. Парень и сам знал, чего от него хочет шериф, но он не собирался это делать. Всему есть предел.

Но шериф кивнул.

Он хотел, чтобы парень засунул пистолет себе в рот. Точно так же, как сделала это погибшая утром девчонка. Он хотел, чтобы Морган взял в рот то же самое дуло, которое было во рту самоубийцы.

Руки у Моргана задрожали еще сильнее. Нет, он не мог этого сделать. Юноша слишком ярко представлял себе все произошедшее. Это ведь тот самый револьвер! В ее руках в тот момент был этот револьвер, — этот, который теперь держит Морган!

Юноша разрыдался.

— Давай! Ты можешь это сделать, — сказал шериф. — Покажи мне.

Слова были ободряющие, но голос звучал очень странно. Вернее всего было бы сказать, что в нем чувствовалась какая-то животная жадность, — жадность голодного зверя, играющего со своей добычей. И этот взгляд, такой же странный, жадный взгляд, как в тот момент, когда шериф поставил палец на курок.

Что этот сумасшедший хочет от него?

Напуганный и униженный, Морган сглотнул и начал поднимать пистолет. Он хотел это сделать быстро: что тянуть? — но он просто не мог. Юноша не мог заставить себя поднести ко рту пистолет, из которого сегодня утром на его глазах застрелился человек. А еще он старался держать пальцы как можно дальше от курка.

Хойт начинал злиться:

— Не теряй времени! Мне надоело тут с тобой возиться.

— Пожалуйста… Я не… Нет…

— Морган? — крикнула снаружи Эрин. — Ты в порядке?

Шериф и Морган находились в фургоне уже довольно долго, а говорили они тихо, так что девушки понятия не имели, что происходит внутри.

Дрожа от страха, Морган заставил себя поднести пистолет к лицу. У него уже зуб на зуб не попадал, и руки дрожали еще сильнее, чем прежде.

Пару раз дуло пистолета ударилось о подбородок Моргана. Чего еще шериф от него хочет? Что еще ему нужно?

«О, Господи!»

Морган поднял глаза от проклятого револьвера и посмотрел на шерифа. Хойт уставился на него, словно паук на муху, однако он все еще удерживался на той грани, которая отделяла расследование от запугивания, а допрос — от безумства.

— Ты уверен, что она делала это именно так? — спросил шериф хитро.

— Д… Да, — пробормотал юноша дрожащими губами.

Хойт некоторое время наблюдал за тем, как дрожит его жертва, а потом спросил:

— Как же она умудрилась застрелиться, не поставив палец на курок?

— Господи! Не надо!

— Поставь палец на курок!

— Перестаньте!

— Поставь палец на курок!

По лицу Моргана ручьями покатились слезы, и он принялся истерически всхлипывать. Пистолет по-прежнему был поднесен к лицу.

Шериф Хойт сломал Моргана. Он воспользовался своей силой и властью — и сломал его. Ему удалось добиться своего слишком просто, но ведь с первого взгляда на Хойта было видно, что этот человек не понаслышке знает, что такое насилие. Он жил рядом с насилием, сам не брезговал насилием и не боялся насилия — вот что отличало шерифа от трех его жертв. И Морган чувствовал, что Хойт уже превратился в нечеловека. Во всем, что шериф говорил и делал, сквозило его близкое знакомство с насилием и ненавистью.

Именно поэтому в руках Хойта и оставалась вся полнота власти, хотя пистолет давно уже был у Моргана.

Спальней ему служил темный, мрачный сарай, — сарай, наполненный воспоминаниями.

Ничего здесь за прошедшие годы не изменилось. Ничего. С самого детства. На старых, отклеивающихся, вылинявших обоях были изображены ковбои на родео. На стенках висели школьные призы. Впрочем, все они были украдены.

Мальчик, который спал в этой комнате, никогда не ходил в школу. Его туда просто не пускали. Когда дети видели его, они кричали. Единственные люди, которые не кричали, — это были его родственники; когда они были дома — кричал сам мальчик. Не переставая.

Он вырос в доме, где царили насилие и жестокость, где драки, раны и гниющее мясо были самыми обычными вещами.

Нет, все эти награды принадлежали не ему. Они принадлежали тем умным, старательным ребятишкам, которых он убил и распотрошил. Он забирал все, что этим детям принадлежало.

Он до сих пор помнит, как кричали его жертвы. Как животные на скотобойне.

Он получил работу на скотобойне, потому что это было единственное, на что он был действительно способен. Там он оглушал животных ударами по голове, а потом убивал. Он мог справиться с ними голыми руками. Он бил их чем-нибудь по глазам, надевал на них мешки и срубал головы бензопилой.

Он стал таким хорошим мясником потому, что это было у него в крови. Потому, что его семья жила за счет чужих смертей. Просто потому, что в их семье убийство было знаком силы.

С самого своего рождения он жил на скотобойне, это была его комната, его комната на ферме Хьюитта.

Сегодня он хорошо потрудился. Нужно было много чего сделать. И он почти все успел. Теперь можно закрыть коричневые шторы и работать при электрическом свете.

Он снимал маску только тогда, когда оставался один. На его лицо было страшно смотреть. Можно было только догадываться, где здесь должен был находиться нос.

Мясник засунул свою покрытую язвами руку в банку с животным жиром, зачерпнул немного и стал натирать им то, что лежало у него на коленях. Новое лицо. Он делал это ласково, осторожно, заботливо.

Монстр сидел в кресле и рассматривал свое новое лицо.

Он медленно обернул кожу вокруг своей головы, вытащил наружу волосы и начал старательно сшивать новую маску. Дело постепенно продвигалось. Еще немного — и все будет готово. Чудовище даже пыхтело от возбуждения. Вскоре его голова оказалось полностью зашита в новую кожаную маску. Еще несколько стежков. Просто прелесть! Как она ему идет! Какое новое, гладкое лицо!

Все. Готово! Монстр с довольным ворчанием выдернул из иголки нитку и откинулся на спинку кресла. Он устал.