Читать книгу "Операция «Фауст» - Фридрих Незнанский"

Мы с удивлением осмотрелись: кабинет начальника 2-го отдела МУРа был превращен в салон красоты, в котором сновали две яркие бабенки, очевидно, косметичка и маникюрша, демонстрируя вошедшим литые попки в кожаных брюках. Руководил «оперативным совещанием» мужик, смахивающий на молодого Грегори Пека.

— Александра Ивановна, недосушка — враг прически, прошу не отвлекаться на посторонние дела.

— Ладно уж, Всеволод, сижу, — послушно согласилась полковник милиции и тут же стала громко — перекрывая гудение сушки — жаловаться Меркулову:

— Работы — невпроворот, убийства и разбои замучили, а тут делегация юристов из Америки во главе с профессором Хазардом прикатила, нашему начальнику Котову указание: принять по всем правилам и закатить обед, и чтоб все были обязательно с женами, как на Западе. А где жен возьмешь? Эти на дачи разъехались, тех начальники не отпускают. Вот Котов и приказал: «Будешь, Шура, моей женой!» А какая я «жена»? Из формы целый год не вылезала, перманент забыла, когда последний раз делала, на каблуках як корова на льду кандехаю. Потому и злющая як та сучка. Жуков под горячую руку попался, ну и… Да шо меня больше всего тогда взбесило, забыть не могу, что он этого профессора из пищевого института Сидорова уже на следующий день, когда трезвый был, — по морде ударил…

— Так он, Александра Ивановна» начальника отделения милиции «мусором» обозвал, — сказал вошедший в кабинет Жуков.

— Нас так по десять раз на дню обзывают, всех по морде лупить?

— Так то шпана всякая, а этот все же профессор был…

Мы с Меркуловым рассмеялись над железной логикой Жукова, а «Грегори Пек» заканчивал колдовать над Шуриной головой.

— Шура… — сказал с изумлением Меркулов, — да королева бала! Ну разве тебе дать твои… не буду даже говорить сколько!

— Говори, Константин, говори, а то подумают — шестьдесят!

Шура довольная смотрела в зеркало.

— Да ты и вправду чародей, Всеволод. До обеда еще час, хорошо управились. Это Грязнов организовал «Чародейку» на дому, то есть в МУРе, они и рады стараться — блат с нашим братом сейчас то же дефицит, а, Всеволод?

Мне тоже хотелось сделать Шуре комплимент, ей и впрямь нельзя было дать ее сорок восемь. И даже сорок. Но не успел я разинуть рот, как Романова налетела на меня.

— А ты что разгуливаешь по улицам? Тебе мало по черепушке дали? Хочешь, чтоб пристрелили? Ты бы, Константин, ему черные очки купил, а то синяк всю его привлекательность искажает!

— Да вот мы к тебе как раз Шура…

— Погодь, Константин, чародеев проводим, тогда о деле поговорим:..

Меркулов потер ладонями щеки, как бы отогревая их от мороза, хотя в кабинете было, наверно градусов около тридцати, и сказал:

— Организуй, пожалуйста, товарищ Романова, «Макаров» старшему следователю Турецкому по всем правилам милицейской бюрократии, но быстро.

— Так это я уже поняла, Константин. Видишь — трубку держу, а вот номер набираю… Это кто, Михайлов? Романова говорит… Подбери там хороший «Макаров», ну, чтоб стрелял без осечки… Шо ж ты мне голову морочишь, если ты не Михайлов? А ну, скоренько давай Михайлова…

Пока Романова давала Михайлову указания, пришел сияющий Грязнов с пачкой еще не высохших снимков и разложил их на Шурином столе.

— Вроде ничего снимочки, — небрежно сказал Жуков и вздохнул с облегчением.

— Да что там «ничего»! — воскликнул Грязнов.

— Не ори, Вячеслав, не видишь, что ли, я на телефоне, — остановила его Романова и, продолжая препираться с Михайловым, пробегала глазами фотографии.

Грязнов продолжил шепотом:

— Пленочка твоя, Женя, глаз не оторвешь, законная. Как ты в такие сжатые сроки переснял такие великолепные кадры, не представляю! Просто Штирлиц в тылу врага! Работнички у нас в лаборатории опытные, аппаратура у них — люкс!

Меркулов долго и внимательно изучал снимки. Мы ему не мешали, только Шура поглядывала на часы. Но вот он снова растер щеки, высморкался, пригладил волосы, закурил и только тогда начал медленно говорить:

— Попрошу тебя, Александра Ивановна, собрать оперативку и ознакомить своих сотрудников с этим вот снимком. В нем, прежде всего, фигурируют солдаты, которые в результате инъекции возбуждающего препарата свихнулись и до сих пор находятся на излечении… короче, ждут смерти в Большом госпитале Кабула… Им помочь мы уже не можем, — увы. Следующими в списке значатся офицеры, которым давали так называемый стабилизатор. Большинство из них продолжает служить в Афганистане. Но есть и такие, что получили назначение в Москву, ГДР, Венгрию и прочие места. Кроме того, в этом списке демобилизованные люди, которые разъехались по городам и весям. Нас они интересуют очень. Далее, в этом списке числятся те, кто получил назначение на учебу: в академии и высшие военные училища. Эти люди — также объект нашего пристального исследования… Третье: у меня есть идея. Насколько я понял из доклада Александра Борисовича, а также из тех материалов, что уже просмотрел, эти люди из «Афганского братства» — психически неполноценные. А такие здорово чудят, то есть совершают не совсем обычные преступления. Вы знаете — есть мир преступлений, где люди совершают рутинные преступления, но есть и преступный антимир, где совершаются необычные преступления. Об этом антимире я бы хотел поговорить с вашими сотрудниками, нацелить их на поиск таких-то вот необычных, я бы сказал — сумасшедших преступников… Шура перебила его:

— Костя, дай-ка я еще раз внимательно взгляну на этот список. У меня, знаешь, глаз-ватерпас. Сдается мне, я где-то видела одну фамилию, что тут мелькнула.

Романова снова взяла фотографии со списками, ее васильковые глаза были полны возбуждения. Но вот рука ее потянулась к трубке внутреннего телефона.

— Погорелов, зайди ко мне. И без всяких «немогу». Живенько!

Вошел толстый майор Погорелов, наш с Меркуловым старый знакомый. Он поздоровался со мной и Меркуловым за руку, подмигнул Жукову, сказал, отдуваясь:

— Духотища, не иначе как к грозе…

Романова тасовала фотографии как карты.

— Валентин, фамилия Гудинас тебе что-нибудь говорит?

Погорелов посмотрел на нее насупленно, потер ладонью редкие волосы на затылке:

— Если это тот Гудинас, который наделал шухеру в Третьяковке, то, значит, «говорит». Как его зовут-то — Юргенас Гудинас?

Романова развернула перед собой фотографии с фамилиями на «г», прищурилась:

— Гудинас Юргенс, 27 лет…

— В Афганистане служил? Он, значит, — без задержки ответил Погорелов. Свои дела он знал дай Бог каждому.

— Я же говорю: у меня глаз-ватерпас! — Шура расплылась в довольной улыбке.

— Александра Ивановна, жена моя любимая, нам ехать пора! — В дверях выросла плотная фигура начальника МУРа Кетова. — Разведка доносит — американцы изнывают в «Будапеште». Давай, давай!