Читать книгу "Вкус блаженства - Элоиза Джеймс"

– Разве обычно молодые холостяки не приводят в дом особ женского пола? – спросила она, стараясь избавиться от чувства, что, возможно, сейчас ведет себя как женщина, продающая свою любовь.

– Я так не думаю. Меня иногда навещает мать, но обычно лакей приглашает пройти в ее карету, где мы и обмениваемся новостями.

– Почему же она не входит и почему не приглашает вас навестить ее?

– О, она так нерешительна! Отец приказал всем членам нашей семьи избегать меня до тех пор, пока я не женюсь.

– О! – Гризелда просто не знала, что на это сказать.

– Мать привязана ко мне и поэтому иногда навещает меня, умело избегая запрета.

Дарлингтон жил в прелестном маленьком домике на Портсмен-сквер, с аркой перед входом, украшенной изысканной резьбой. Этот дом не был таким большим, как у нее, но выглядел куда уютнее.

Когда они прошли по дорожке, пожилой слуга с суровым взглядом открыл им дверь и неловко поклонился.

– Благодарю, Кларк, – сказал Дарлингтон, снимая с Гризелды ротонду и передавая ее дворецкому.

Гризелде отчего-то стало не по себе. Неужели молодые холостяки держат дворецких? Что-то тут не так.

– Мы будем пить чай в кабинете, – бросил Дарлингтон Кларку.

Оказывается, молодые холостяки еще и угощают чаем женщин, забредших к ним домой с неблаговидной целью!

Гризелда покорно пошла впереди Дарлингтона, а он шел за ней с таким видом, будто идет пить чай с герцогиней.

Стены кабинета оказались ярко-красными; картины на них отсутствовали по той простой причине, что все они были заставлены книгами.

Разумеется, в кабинете Рейфа имелось достаточно книг, хотя, сказать по правде, Гризелда ни разу не видела, чтобы он читал хоть одну. В ее доме тоже были книги, но в этом случае они просто закрывали стены.

– Похоже, вы большой любитель чтения? – недоверчиво спросила она.

– Это один из моих многочисленных пороков.

Гризелда открыла одну из книг и прочла заглавие на титульном листе: Герберт Крофт «Любовь и безумие».

– Весьма впечатляющая история. Переписка между Мартой Рей и ее убийцей. Конечно, все эти письма – вымысел и сочинены автором...

– Неужели?

Уютно устроившись на стуле, Гризелда не спеша принялась рассуждать:

– Аргументы убийцы... Как там его?

– Джеймс Хэкмен.

– Верно. Когда он пытался убедить Марту покинуть любимого ею графа Сандвича, то попытался доказать, что она не собственность графа, а свободная женщина.

Дарлингтон прищурился.

– У вас романтическая душа.

– Просто я много времени провела, наблюдая за людьми в обществе, и знаю, на какие нескромности они способны.

– Они, но не вы.

До сегодняшнего дня так и было, подумала Гризелда, сама удивившись своему поведению.

Она откинула голову назад, чтобы лучше видеть его мускулы, обтянутые смуглой кожей, и глаза.

– Люди ведут себя глупо, когда влюблены или охвачены страстью.

– Вы тоже?

– Это нелепый вопрос. Я не считаю себя глупой.

– Значит, вы не влюблены.

Гризелда зажмурилась, не в силах выдержать его взгляда.

– Конечно, нет!

– А я начинаю считать, что влюблен.

– Вы? Влюблены? – Гризелда посмотрела на него.

– Да, в вас. Но можете не опасаться, я не схвачу пистолет и не выстрелю вам в сердце, как бедный Хэкмен.

Когда он склонился над пей, Гризелда не смогла удержаться и провела ладонью по его щеке.

– Знаете, как выглядела Марта?

– Нет.

– Она была дамой полусвета и пресловутой любовницей графа. Еще у нее имелась ямочка на подбородке.

– А у меня нет.

Чарлз провел пальцем по ее подбородку.

– Зато у вас самый совершенный круглый подбородок, какой только мне доводилось видеть. К тому же у Марты темные волосы.

Гризелда не могла удержаться от улыбки. Интересно, как этот джентльмен понял, что ее волосы светлые от природы...

Наконец дверь отворилась и вошел дворецкий с чайным подносом.

– Как странно, что я разливаю чай в вашем доме, – сказала Гризелда несколькими секундами позже. – Будто я ваша тетушка, пришедшая с визитом.

Они сидели друг против друга, и она наливала чай из изысканного синего фарфорового чайника.

– Вы ничуть не похожи ни на одну из знакомых мне тетушек, – сказал Дарлингтон, плотоядно оглядывая ее.

Гризелда почувствовала, что лицо ее заливает краска.

– При этом я много старше вас. У меня такое ощущение, что мой возраст, с одной стороны, создает совершенно непристойную ситуацию, а с другой, напротив, придает ей пикантности. И все же я слишком стара для того, чтобы заводить бурный роман.

– Да еще с мужчиной младше себя, – поддразнил он, лукаво глядя на нее.

– Страшно подумать, что станут говорить обо мне в обществе.

Выговорить это оказалось большим облегчением, потому что держать разъедающие душу мысли в себе, молчаливо страдая, было еще хуже.

– Я полагаю, скажут, что вы отчаянная.

– Отвратительная.

– Отчаянная, но отличающаяся хорошим вкусом и чувствующая красоту.

Гризелда стремительно поставила свою чайную чашку.

– Все хуже и хуже.

– О, я могу сказать что-нибудь и получше. Вы знаете, это как у Марты и Хэкмена.

Гризелда сделала не слишком успешную попытку сменить тему.

– Я начинаю чувствовать себя так, будто мне надо бежать из этого дома ради спасения жизни, – сказала она, отлично понимая, что ей и в самом деле следует немедленно уйти, тем более что бурный восторг, который она испытывала прежде, куда-то испарился.

– Позвольте показать вам дом. – Дарлингтон поднялся.

Поскольку Гризелда уже избавилась от излишних эмоций, к ней вернулось обычное спокойное расположение духа.

– Это ваш дом? Я слышала от кого-то, что у вас и пенни нет. Значит, вы живете здесь за счет отца?

Чарлз взял ее за руку.

– Зарабатываю на жизнь собственным горбом, поверьте.

– Право, не понимаю, что вы хотите этим сказать. – Гризелда помедлила у двери в небольшую столовую – удобная старинная, черного дерева мебель в ней выглядела выше всяких похвал, а светло-золотистые обои с узором из маленьких птичек показались ей восхитительными. – Обстановку выбирала ваша мать?