Читать книгу "13 причин почему - Джей Эшер"

КАССЕТА 6. СТОРОНА А

Тони вытаскивает ключи из зажигания. Ему нужно что-то теребить, пока он говорит.

— Все то время, что мы ехали и просто сидели в машине, даже когда тебя тошнило, я пытался придумать, как тебе рассказать, — начинает он.

— Ты заметил, что я не испачкал твою машину.

— Угу, — улыбается он, глядя на ключи. — Спасибо. Я это ценю.

Закрываю дверь машины, кажется, мне стало лучше.

— Она пришла ко мне, — говорит Тони. — Это был мой шанс.

— Для чего?

— Клэй, ты же знаешь, из-за чего мы здесь.

— У меня тоже был шанс. — Снимаю наушники. — На вечеринке. В то время как мы целовались, у нее началась истерика, а я и не догадывался, в чем причина. Я мог бы что-нибудь для нее сделать.

В машине темно и тихо. Окна закрыты, а окружающий мир, похоже, замер.

— Мы все виноваты, — говорит он. — По крайней мере, отчасти.

— Итак, она пришла к тебе…

— С велосипедом. С тем самым, на котором ездила в школу.

— С голубым, — вспоминаю я. — Дай-ка я догадаюсь — ты опять копался в машине?

— Кто бы мог подумать, — смеется он. — Но она никогда раньше ко мне не заходила, поэтому я был несколько удивлен. Но мы вроде немного общались в школе, поэтому я не придал этому особого значения. Что было странно, так это причина, по которой она зашла.

— Почему?

— Она хотела отдать мне свой велосипед. — Я не вижу выражения его лица, так как он отвернулся, но слышу, как глубоко и тяжело он дышит. Его слова повисли в воздухе. — Она хотела, чтобы он остался у меня. Ей он был больше не нужен. Когда я спросил почему, она просто пожала плечами. Это был знак. Но я его не заметил.

— Она раздавала свои вещи.

— Она сказала, что я был единственный, кому, как ей казалось, был нужен велик. — Тони кивает головой. — Я водил самую старую в школе машину, сказала она, и если тачка вдруг сломается, у меня должен быть запасной вариант.

— Но эта крошка ни разу не ломалась, — говорю я.

— Да что ты, с ней постоянно какие-то проблемы, — отвечает он. — Просто я всегда все быстро чиню. Я сказал Ханне, что могу взять велик только при условии, что она возьмет у меня что-нибудь взамен.

— И что ты ей дал?

— Никогда этого не забуду, — говорит он, глядя на меня. — Ее глаза, Клэй. Она смотрела на меня не отрываясь и вдруг разрыдалась. Она ничего не делала, мы просто разговаривали, как неожиданно у нее по щеке потекла слеза, потом еще одна. — Он смахивает слезы и проводит рукой по губам. — Я должен был что-нибудь сделать. Она давала нам знаки, но мы не хотели их замечать.

— Что Ханна хотела за свой велосипед?

— Она спросила, откуда у меня кассеты, которые постоянно играют в машине. — Тони наклоняется вперед и делает глубокий вдох. — И я рассказал, что записываю их сам на стареньком папином магнитофоне. — Он делает паузу. — И она спросила, нет ли у меня какого-нибудь оборудования, которое может записывать голос.

— О боже.

— Например, диктофона. Или чего-то похожего. Я не поинтересовался, зачем он ей, просто велел подождать, пока схожу за ним.

— Ты дал ей диктофон?

— Клэй, я понятия не имел, что она собирается с ним делать!

— Стой-стой-стой. Я тебя ни в чем не обвиняю, Тони. Но она даже не намекнула на то, что собирается сделать?

— Как ты думаешь, сказала бы она мне, если бы я спросил?

Нет. К этому времени она уже все для себя решила. Если бы она хотела, чтобы ее кто-нибудь остановил, спас от самой себя, она знала, что может обратиться ко мне.

— Она бы ничего не сказала, — соглашаюсь я.

— Через несколько дней, — продолжает Тони, — когда я пришел домой после школы, то увидел на крыльце коробку. Я отнес ее в комнату и начал слушать запись. Но это была какая-то ерунда.

— Она оставила тебе какую-нибудь записку?

— Нет. Только кассеты. Я ничего не мог понять, потому что в тот день у нас с Ханной был общий урок, и я помню, что она была в школе.

— Что?

— Поэтому когда ко мне попали записи, то я их быстро перемотал, чтобы узнать, упоминается ли в них мое имя. Но его там не было. И тогда я узнал, что она оставила мне второй комплект пленок. Поэтому я поспешил позвонить ей домой, но никто не отвечал. Тогда я позвонил в магазин ее родителей, узнать, нет ли ее там. Они спросили, все ли у меня хорошо, потому что, уверен, голос мой звучал немного странно.

— Что ты им сказал?

— Сказал, что что-то не так, что им нужно поскорее ее найти. Но я не мог объяснить почему. — Он набирает в грудь побольше воздуха. — А на следующий день она не пришла на занятия.

Я хотел сказать ему, как мне жаль, что я не могу представить, каково ему было. Но затем я подумал о том, что будет завтра в школе, и понял, что все это мне тоже предстоит — увидеть людей, о которых рассказывает Ханна, в первый раз после того, что я о них узнал.

— Вернулся домой я рано, — рассказывает Тони. — Притворился, что нехорошо себя чувствую. На самом деле так оно и было, я не мог прийти в себя еще несколько дней. Но когда я снова смог пойти в школу, Джастин Фоли уже выглядел как черт. Потом Алекс. И тогда я подумал: хорошо, большинство из них заслуживают этого, поэтому я буду делать то, о чем она просила, и удостоверюсь, что вы все услышали то, что она хотела сказать.

— Но как тебе это удается? — спрашиваю я. — Как ты догадался, что кассеты у меня?

— С тобой было проще простого, — отвечает он. — Ты украл мой плеер, Клэй.

Мы оба рассмеялись, и мне стало легче. Это похоже на смех на похоронах, неуместный, но такой необходимый.

— А вот с другими пришлось помучаться. Я бежал к машине, как только звенел последний звонок, и подъезжал к лужайке перед школой как можно ближе. Пары дней было достаточно, чтобы прослушать записи. Поэтому, зная, кому сейчас должны достаться кассеты, я ждал пока он, или она, выйдет из школы, после чего приветственно махал ему рукой и звал по имени.

— А потом ты просто спрашивал, получили ли они записи?

— Нет. Они бы стали все отрицать, согласен? Поэтому я брал кассету и предлагал им сесть в машину, чтобы послушать новую очень крутую песню. Каждый раз я ждал, как они отреагируют.

— И тогда ты включал одну из записей Ханны?

— Нет. Если они не убегали, то я просто ставил какую-то музыку, — объясняет он. — Первую, что попадалась под руку. А они сидели рядом и думали, какого черта мы слушаем эту ерунду. Но если я оказывался прав, то они сидели со стеклянными глазами, явно думая о чем-то другом.

— Почему же она выбрала тебя? Почему отдала тебе второй экземпляр своей исповеди?