Читать книгу "Бей первая - Юля Артеева"

Но как? Как вообще можно подойти к подобному разговору со своей девушкой? Милая, у нас все хорошо, но за мной есть пара грешков. Так?

Раздраженно выдыхаю. Хоть бы она вышла.

Слышу, как открывается и тут же закрывается входная дверь. Идет. Она никогда не шумит, не хлопает. Всегда выходит из квартиры тихо, как мышка. И я знаю, почему. Все мышцы судорогой сводит. Как же хочется ее защитить, уберечь, вытащить из этой ямы. Знать бы только, как.

– Привет, – Мальвина замирает, переводя взгляд с моего лица на цветы.

– Привет, – отзываюсь тихо, – это тебе.

Она неуловимо меняется. Щеки розовеют, губы изгибаются в улыбке. Она сцепляет пальцы и сжимает их до побелевших костяшек. Ей что, никогда не дарили цветы?

– Мне? – уточняет зачем-то.

Я улыбаюсь. Когда мама вчера предложила подарить Лане цветы, я думал, что это как-то банально. Но теперь понимаю, что она, как всегда, была права.

– Да. Прости, Мальвина, я должен был иначе себя повести. Просто я не знаю, как правильно. Но очень хочу научиться.

Подхожу ближе и осторожно обнимаю ее. Она позволяет. Я сжимаю ее крепче, а Лана испуганно бормочет:

– Кир, цветы! Не помни их.

– Плевать. Ты простила? Скажи, что да. – Срываюсь и шепчу сбивчиво: – Пожалуйста, скажи, что все хорошо.

Она тихо смеется мне в плечо:

– Все хорошо, Кир.

И от этих простых слов тугие ремни, стягивающие грудную клетку, наконец расслабляются. Все хорошо. Она со мной. Она моя. Больше никаких тупых ошибок.

Я наклоняюсь и целую ее. Пытаюсь передать всю нежность, которая у меня есть. Из всех уголков души ее собираю и отдаю. Губы такие мягкие, вкусные, просто идеальные. Их для меня создавали. Она вся только для меня. Господи, какой же приторный бред крутится в голове. Стискиваю ее талию сильнее, и Мальвина дрожит. Моя. Моя.

Приподнимаю ее футболку и касаюсь пальцами голой кожи. Совсем забываю, как дышать.

– Кир, – шепчет она мне в губы.

– Да, извини, – голос хрипнет.

Я упираюсь лбом ей в переносицу и пытаюсь вдохнуть. Застываю на долгие секунды и наконец прихожу в себя.

– Погуляем?

– Погуляем, – она улыбается.

– Тогда поставь цветы и одевайся, я подожду.

Она забирает букет и уходит. А я улыбаюсь в пустоту, не пытаясь скрыть своих эмоций. Никто не видит, так что можно отпустить себя и побыть просто влюбленным идиотом. Но я слишком расслабляюсь. Поэтому, когда открывается лифт, это становится для меня неожиданностью. Растерянно оборачиваюсь и смотрю, как из лифта выходит мужчина. Пакет в его руках звенит стеклянными бутылками. Утром в субботу. Значит, это ее отец.

Глава 35

– Здравствуйте, – говорю первым.

Просто потому, что так правильно.

Его лицо непроницаемо, ни одной эмоции не видно. Жесткий подбородок, голубые глаза, густые брови. Наверное, он был очень красивым в молодости. Сейчас же он опухший, пьяный и злой. Под глазами – отекшие мешки.

Он смотрит цепко и недобро. Говорит:

– Что делаем здесь?

– За Ланой пришел, – отвечаю твердо.

Понимаю, что не могу врать и юлить. Если совру, он все равно поймет, и будет хуже.

– За Ланой пришел, – повторяет он. – Интересно.

Мерит меня внимательным взглядом. Шмыгает носом, достает из кармана пачку сигарет.

– Куришь?

Я отрицательно мотаю головой. Я и правда не курю. Только с охранником на крыльце в плохие дни. В такие, как этот.

Отец Разноглазки неторопливо пристраивает пакет на пол у стены. Бутылки снова отзываются задорным перезвоном. Я морщусь, и это не ускользает от его пристального взгляда. Хмыкает. Чиркает зажигалкой и глубоко затягивается.

Я неосознанно сжимаю руки в кулаки. Пытаюсь справиться с волной гнева и отвращения. Эмоции такие сильные, что даже виски ломит. Если бы он только дал мне повод, я бы его ударил. Чувствую, что он это понимает. И откровенно забавляется моими яркими подростковыми чувствами. Не воспринимает меня всерьез.

Осторожно захлопывается дверь, я слышу, как мягко идет Мальвина по коридору. Поворачиваюсь, чтобы поймать ее растерянный взгляд. Увидеть, как стремительно она бледнеет. Молча указываю на ботинки в ее руках. Она присаживается и быстро обувается, бросая на отца затравленные взгляды снизу вверх.

Я вызываю лифт. Беру Лану за руку и веду за собой.

– А вы куда? – спрашивает ее отец с издевкой.

Я отвечаю за нее:

– Гулять.

– Не нагуляйте там, – усмехается, выдыхая дым в сторону. – Пока, Лана.

– Пока, пап.

Двери закрываются, и мы уезжаем. Я смотрю на Мальвину и понимаю, что ее трясет. Крупная дрожь бьет все ее хрупкое тело. С большой осторожностью прижимаю ее к себе. Говорю:

– Все будет хорошо. Тише, Разноглазка, тише.

Она мотает головой и мелко-мелко вздрагивает. Мне так больно за нее, просто выть хочется!

Мы приезжаем на первый этаж, и я обхватываю Лану крепче. Приподнимаю и выношу из лифта. Стоим в подъезде еще минут двадцать, и она, наконец, успокаивается. Все это время обнимаю ее, глажу по волосам, бормочу что-то ласковое, особо не разбираясь, какие именно слова произношу.

Она затихает, и я спрашиваю:

– Порядок?

Она поднимает на меня свои волшебные глаза и произносит ровным тоном:

– Кир, все очень плохо.

– Почему? Тебе запрещено встречаться с парнями?

Мальвина прислоняется лбом к моей груди и невесело смеется:

– Мне запрещено все. Нет, прямого запрета не было, если ты об этом. Я просто знаю. Чувствую. Что он этого так просто не оставит.

– Черт, Лана, извини.

Она резко вскидывает голову:

– Не говори глупости. Тебе не за что извиняться. Во-первых, ты совсем не виноват. Во-вторых, это все только мои проблемы.

Я обхватываю ее лицо ладонями и говорю грубее, чем собирался:

– У тебя теперь нет только твоих проблем, поняла?

Она кивает. Я наклоняюсь ниже и мягко касаюсь ее губ. Но очень быстро поцелуй из нежного становится почти отчаянным. Как будто в этом физическом контакте видим единственную возможность выжить.

Когда наконец отрываемся друг от друга, я спрашиваю:

– Что хочешь делать сегодня?

Мальвина улыбается. Искренне и светло:

– Хочу сделать вид, что сегодня обычный день. Забрать пацанов и пойти в кино. Держаться за руки, целоваться. Съесть что-нибудь вкусное. Жить.

И мы так и поступаем. Перехватываем парней, идем к торговому центру, но Лана вдруг говорит:

– Мальчишки! Смотрите, на горке никого.

Глядим на нее недоуменно, а она отвечает нам каким-то хитрым взглядом. Взмахивает рукой, указывая направление, и выдает:

– Или что, боитесь? Что кто-то запалит адскую четверку за неподобающим занятием?

– Адскую четверку? Так ты нас называешь, значит? – переспрашивает Малой.

Мальвина ничуть не смущается:

– Именно. У меня для вас есть много прозвищ, но