Читать книгу "Комната - Виталий Григорьевич Михайлов"

и пересчитал двери еще раз. Шесть внизу, пять наверху. Одной нет.

Что, если она уходит на время из дома? Может, прежним жильцам надоело, что одна комната в доме все время теряется, и они свалили куда подальше?

Следовало проверить каждую комнату. Он долго не решался прикоснуться к ручке. Он надел плотные садовые перчатки, но что, если она и сквозь плотную ткань почует его присутствие? Он рывком, как снимают пластырь, распахнул дверь.

Пыльная комната, отстающие от стен обои, старая мебель. Он осмотрел ящики комода, заглянул в шкаф. Пусто. Жильцы все забрали. Новая дверь. Туалет. Ванная. Кухня. На кухне чисто, если не брать в расчет пыль. Мусорное ведро пустое. Ни грязных тарелок, ни окурков.

Теперь подвал. Он повернул ручку, вошел. Спустился по скрипучей лестнице. Полки с инструментами, разный хлам, разобранный мотоцикл, боксерский мешок, гантели. Дверей нет.

Он поднялся на второй этаж, в спальню. Под одеялом лежали двое. Он сразу выключил фонарик. Какого черта. Он стоял, не решаясь больше прикасаться к дверной ручке. В темноте так легко ошибиться.

Он не слышал дыхания. Тишина. Может, владельцы мертвы? Он включил фонарик, прикрыл ладонью стекло. Осторожно приблизился. Доски пола скрипели, и хозяева могли проснуться в любую секунду. Женщина и мужчина. Лиц не видно, только волосы. Он пригляделся внимательнее, а затем сдернул одеяло. Манекены. Женщина с черными волосами и мужчина со светлыми смотрели друг на друга.

Он обыскал спальню. На стенах висели фотографии. Муж и жена за празднично накрытым столом. Ребенок лет пяти задувает свечи на торте. Вот они все вместе в тесном садике. Жена, муж и два сына. Вероятно, боксерский мешок принадлежал старшему. Как и разобранный мотоцикл. На каждой фотографии вместо людей в камеру смотрели манекены. Так что дом не так уж и необитаем. Здесь были жильцы.

Он осмотрел детскую и спальню «старшего брата». Снова манекены. Вероятно, некто наведывается в дом каждый день, чтобы уложить семью спать или собрать за кухонным столом, а может, и перед телевизором.

Еще один ритуал, вроде количества дверей на табличке. Ему была нужна двенадцатая комната. Когда она вернется? И что принесет с собой? Он выключил фонарик, осторожно выглянул в окно. Улица была пустынна. Ни людей, ни машин. Потом у забора мелькнула тень. Он оставил окно открытым, как глупо! Теперь владелец тени знает, что в доме кто-то есть.

Он пересчитал двери. По-прежнему одиннадцать. Может, когда объявится двенадцатая, жители города войдут в дом и заберут то, что она принесет?

Он осмотрел каждую комнату, сантиметр за сантиметром. Может, она прячется под обоями? Или за шкафом? Здоровенная такая махина. Когда он только увидел шкаф, решил, что его оставили потому, что он был слишком громоздким для нового дома. Но теперь выяснилось: семья и не думала переезжать.

Он осмотрел шкаф. Дверцы были заперты, и пришлось вскрыть замок ножом. Это наверняка заметит тот, кто занимался домом, будил и укладывал спать манекены, но это случится завтра. В шкафу не было ничего, кроме вешалок. Задняя стенка на месте. Ни одной дыры, какую могла бы прогрызть крыса, как в доме на Кленовой.

Он решил отодвинуть шкаф. Вот тогда-то он и увидел ее. Тот же орнамент, что на рисунке. Белая краска поцарапана и местами потрескалась. Вне всяких сомнений, это была именно та дверь, что он искал.

Теперь нужно решить, как поступить. Открывать дверь или нет. Если она вернулась домой, она все еще опасна? Или она, как сторожевой пес, охраняет сон пластмассовой семьи?

Может, стоит спалить дом вместе с ней? Наверняка в гараже найдется канистра с бензином для мотоцикла. Облить дверь, чиркнуть спичкой, и дело сделано. Огонь может перекинуться на другие дома, но если все закончится… оно того стоит.

Он уже было отправился за канистрой, а потом ему в голову пришла мысль: если это было так просто, почему никто этого до сих пор не сделал? Зачем эти обряды, подсчет дверей, фальшивая семья? Если можно обойтись литром бензина и спичкой. Или дом пытались сжечь и ничего хорошего из этого не вышло?

Черт его знает, но следует поторопиться. Он решил открыть дверь и посмотреть, что за ней прячется, когда обратил внимание на пол. Никаких потертостей или царапин. Если глянуть на другие двери, сразу видно, что ими пользовались, и не раз. Открывали, закрывали, чиркали обувью, пачкали порог, мыли и снова пачкали. А эту дверь не открывали. Еще.

Едва не попался. Чертов орнамент. Все, что нужно было сделать, это скопировать его и подождать. Он сам загнал себя в ловушку.

Делать здесь было нечего, кроме того, он услышал, как по двери, с той стороны, барабанят пальцы с гниющими (с чего бы это?) ногтями. Он представил, как дверь открывается и масса, целиком состоящая из одних только рук, склизких, белых, словно никогда не знавших солнечного света — ведь она так не любит окна, — и чертовски длинных, хватает его и затаскивает внутрь; эти же самые руки закроют дверь, а потом комната исчезнет, словно ее и не было никогда.

Он поставил шкаф на место. Он вспомнил странную перчатку, которую нашел в доме Ветхой Леди. Может, его фантазия была не так уж далека от правды?

Открыл окно, повис на подоконнике и спрыгнул, угодив в куст шиповника. Кое-как выбравшись, он перелез через ограду и побежал, не оглядываясь. Он пробежал километров пять, но дышалось легко и спокойно. Теперь в любой школе его бы затаскали по соревнованиям.

* * *

Он дождался десяти утра и отправился в город. Ему казалось, жители следят за каждым его шагом. Шепчутся за спиной, показывают пальцем.

Он решил зайти в архив городской администрации. Бросил взгляд на план эвакуации в случае пожара. Тридцать семь дверей. Прилично. Скоро он нашел нужную.

Он запросил информацию о доме, назвал номер и улицу. Сказал, что это необходимо для учебного проекта.

— И что же именно вас интересует, молодой человек? — спросила женщина, с невероятно обвисшей, дряблой шеей.

Женщина носила круглые очки и напомнила ему хищную глубоководную рыбину, из тех, что называют «удильщиками». Из головы у таких рыб торчат отростки, увенчанные светящимися в темноте фотофорами, похожими на шарик или каплю.

Он попросил план дома, в который вломился этой ночью.

— Для чего?

— Для школьной работы. На лето задали.

— Сдается мне, вы врете. Решили подурачиться? Это совсем не смешно, молодой человек. Лучше вам уйти.

Он мог бы сказать, что они не вправе ему отказывать, написать официальный запрос и ждать сколько-то