Читать книгу "Нож Равальяка - Жюльетта Бенцони"

— Оставим любезности и перейдем к фактам, господин Джованетти, — попросил барон Губерт.

— Они незамысловаты. Двух французских дворян обвинили в попытке похитить принцессу де Конде и посадили в тюрьму. Известие об этом не сразу было отправлено в Париж, так как смерть короля спутала все карты... Объясню, что имею в виду, как ни трудно с этим примириться: гибель французского государя вызвала в Голландии, и особенно в Брюсселе, необычайный прилив радости. Они праздновали это событие не один день...

— Мы знаем, — прервала Джованетти графиня Кларисса. — И что потом?

— Потом об аресте известили регентшу. Она выразила глубокое удовлетворение, послав ответное письмо с тем же курьером. Однако два дня спустя, к величайшему удивлению Их Высочеств, к ним явился эмиссар от Марии де Медичи в сопровождении небольшого вооруженного отряда и попросил их соизволить вернуть обоих узников. Основания для ее просьбы были следующие: неприличная страсть ее супруга к юной Шарлотте была оскорбительна в первую очередь для нее. Поэтому ей и надлежит карать тех, кто стал соучастником этой постыдной авантюры. Посланец привез письмо, написанное рукой королевы, и эрцгерцог — впрочем, очень довольный таким поворотом событий — не увидел никаких оснований отказать королеве в ее просьбе. Он освободил двух молодых людей из тюрьмы и передал их эмиссару, который приехал за ними...

— Кому же именно? — поинтересовалась Лоренца.

— Вот это и есть самое интересное, — процедил сквозь зубы барон.

— Господину де Витри, капитану второй гвардейской роты, приехавшему в сопровождении двенадцати человек.

Молодая женщина взглянула на свекра, не скрывавшего своего раздражения.

— И что в этом странного? — удивилась она. — Господин де Витри, которого я не имею чести знать лично...

— Находится при Его Величестве короле со дня коронации, ни на шаг от него не отходит, как наседка за цыпленком, будучи предан ему бесконечно. И, скажите мне, пожалуйста, как в это же самое время де Витри мог оказаться посланцем регентши, которую терпеть не может, побывать в Брюсселе и забрать моего сына и его товарища?

— Он может не любить регентшу, но не может ей не повиноваться, — заметила Кларисса. — Мне кажется, что проще всего задать вопрос самому де Витри. Я, конечно, понимаю, что вы с ним принадлежите к разным поколениям, и вполне возможно, он не был знаком с Тома...

— Будучи близким к королю, нельзя было не знать де Курси! — возмутился барон. — Завтра я его повидаю, и, если он не захочет — или не сможет — поговорить со мной, отправлюсь к регентше!

— Если она сыграла с вами дурную шутку, она вас не примет, — вступила в беседу герцогиня Ангулемская.

— Она меня примет! Я останусь и буду...

— Не советую вам, барон! Если она в самом деле тайно послала господина де Витри в Брюссель, то вы только вызовете у нее приступ бешенства, и вряд ли это послужит на пользу обоим мальчикам. Вы только отяготите их участь. Повидайте сначала господина де Витри, и в зависимости от того, что он вам скажет, мы постараемся продумать, что будем делать дальше. Но прежде всего постарайтесь узнать, действительно ли письмо эрцгерцогу было подлинным.

— За подлинность я отвечаю, — тут же подхватил Джованетти. — Принц показал мне письмо. А теперь с вашего разрешения я позволю себе удалиться.

— Уже поздно, погода холодная, и вы еще не согрелись, — произнесла герцогиня с улыбкой. — Располагайте моим домом на эту ночь. Я уже распорядилась, и вас проводят в вашу опочивальню.

Бывший посол был утомлен до крайности и не заставил себя просить, поблагодарив, он последовал за слугой, которого тут же вызвали. Лоренца была довольна решением хозяйки дома. Она очень хотела поговорить с Джованетти и решила, что ей представится такая возможность завтра утром до того, как он отправится к себе на улицу Моконсей. Вслед за Джованетти поднялась и она, собираясь отправиться к себе. Но Кларисса задержала ее вопросом:

— И что же был за концерт?

— Несмотря на чудесные голоса, скука смертная.

— Так это скука потрясла вас до глубины души? Когда вы вошли, на вас лица не было.

— Мне незачем скрывать от вас что бы то ни было. На этом скучном концерте присутствовал некто...

— Кто же?

— Маркиз де Сарранс. Его привел во дворец Кончини с разрешения и одобрения королевы.

— От нее и в самом деле можно ожидать чего угодно! — возмутился барон. — Похоже, мы вскоре увидим при дворе всех, кого наш добрый король в свое время изгнал! Вы говорили с ним?

— Он говорил со мной, и тона его я не одобрила. Он предложил проводить меня, причем так настоятельно, что мне в какой-то миг показалось, будто он может и навязать мне это свое желание. При поддержке Кончини, с которым, похоже, он в наилучших отношениях. Если бы не вмешательство мадам де Конти и господина де Бассомпьера, мне бы пришлось подчиниться... или громко позвать на помощь!

— Зовите на помощь без стеснения! С такого рода... мужланами — по-другому я никак не могу их назвать! — другого выхода нет. Завтра я провожу вас в Лувр и поговорю с господином де Витри.

С этими словами барон поклонился дамам и отправился спать. Лоренца тоже поднялась в спальню. Но о том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Натянутые до предела нервы не позволяли ей надеяться на скорый приход мирного успокоительного сна, но она хотела, наконец, остаться одна и дать волю тоске и тревоге, которые принесли ей новые вести о Тома. Любимый! Где он в этот час? В какой тюрьме? Нет сомнения, что его увезли из Брюсселя совсем не для того, чтобы отпустить на свободу! То, что рядом с ним по-прежнему де Буа-Траси, немного успокаивало Лоренцу. Славный молодой человек ни сном ни духом не был замешан в ужасной истории ее замужества с де Саррансом-старшим. Только бы друзей не разлучили! Если это случится, можно ждать только худшего!

Забившись в глубину кровати, Лоренца лежала и смотрела широко открытыми глазами в темноту, едва освещаемую тлеющими углями камина. К ней вернулся ужас, точно такой же, как и накануне свадьбы с Тома, когда она получила записку, грозящую ее жениху смертью. Теперь она так любила своего веселого и нежного мальчика, сумевшего пробудить ее к жизни, открывшего ей телесные наслаждения, о которых она и не подозревала, подарившего удивительное чудо любви, возможность любить и быть любимой, брать и отдавать, взаимные ласки и счастливый смех, волшебное ощущение своих объятий, что никто и никогда не мог лишить ее подаренного им чудесного укрытия. Она любила своего мужа всем сердцем, всей плотью, всей душой и без него не могла представить себе жизни. Если ему грозит смерть, она уйдет из жизни вместе с ним, смерть соединит их так же, как соединила жизнь...

Встретившись в этот вечер с Антуаном де Саррансом, она испытала что-то вроде изумления, и на это было две причины. Во-первых, она была удивлена, заметив, как он красуется во дворце, из которого его изгнал сам король. Во-вторых, она поняла, что от огня, который вспыхнул в ней в день их первой встречи, ничего не осталось. Тогда на его пламенный взгляд она ответила таким же взглядом, и ей довольно долго казалось, что она любит его. Как-то, уже принадлежа Тома, она даже спросила себя, что почувствует, если когда-нибудь встретится с Антуаном. Теперь она знала точно: только отвращение. Слишком злобно он добивался ее гибели, чтобы она могла забыть выражение ненависти на его лице. Да, он по-прежнему был красив, но старение, следствие порочной жизни, — пусть едва заметное, но несомненное, — уже омрачило его лицо, делая его похожим на отца, каким тот был в ту ужасную ночь... И отец, и сын принадлежали царству темных страстей, Тома же светился светом живой любви.