Читать книгу "На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин"

тем горем, которое испытали семьи оставшихся в здании и у стен защитников парламента. Сотни людей были расстреляны в упор и раздавлены бронетранспортерами штурмующих сил. Погибали и случайные люди, просто прохожие и зеваки, оказавшиеся в неправильное время в неправильном месте. Озверевшие от крови сотрудники службы безопасности Ельцина стреляли в живых и раненых. Это была настоящая азартная охота на людей в самом центре города. На глазах всего мира танки и бронетехника бывшей великой державы расстреливала безоружный парламент! Мировые телеканалы смаковали позор России, а я стоял, взмокший от жара, закутанный в одеяло, на балконе своей квартиры в десяти километрах от места боя и слушал, как из пулеметов и пушек бьют по Конституции моей страны.

Беспомощность и безнадежность - эти два маленьких липких зверька грызли мне душу. И эта рана никогда не затянется.

Нет никаких сомнений в том, что расстрел Верховного Совета развязал руки сепаратистам на Кавказе. Не случайно узурпатор власти в Чечне мятежный генерал Джохар Дудаев, который уже через год - в конце 1994-го - объявит войну России, в октябре 1993-го демонстративно поздравил Ельцина «с еще одной победой на пути к справедливости и демократии». Ельцин сам показал, что в России под его властью нет ни Конституции, ни закона, ни чести, ни морали.

В 1998 году, спустя пять лет после этих трагических событий, я вновь окунулся в события Черного Октября. Депутатская группа «Регионы России» делегировала меня - молодого депутата - в состав комиссии по импичменту Борису Ельцину, или, как она официально называлась, Специальной комиссии Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации.

Эпизоды трагедии 1993 года рассматривались и изучались нами самым тщательным образом. Несмотря на то, что статус комиссии по импичменту гарантирован Конституцией, реальными правами она не обладала. Мы не могли потребовать обязательного привода на заседание важных свидетелей, занимавших в то время ответственные государственные посты, хотя их показания были необходимы для составления полного представления о случившемся. Даже если приглашенный соглашался предстать перед членами специальной комиссии Госдумы, настаивать на том, чтобы свои свидетельские показания он давал нам под присягой, мы также не имели права. Тем не менее даже те материалы, которые мы получили в результате проведенной работы, позволили судить о тайном подтексте трагических событий осени 1993 года.

Прежде всего мы установили, что Ельцин принял решение о разгоне Верховного Совета еще в конце 1992 года. Возможно, поводом к тому послужило желание народных депутатов направить в дополнение к моему обращению в Конституционный суд о незаконности роспуска СССР обращение с требованием дать, наконец, правовую оценку Беловежским соглашениям. Видимо, Кремль, привыкший к тому, что Верховный Совет, хоть и неохотно, но все же идет у него на поводу, усмотрел в данном демарше парламента демонстрацию непримиримой оппозиционности.

В марте 1993 года в администрации Ельцина родился проект указа президента «Об особом порядке управления страной», предполагавший разгон парламента. Якобы отказавшийся ставить под ним свою визу, популярный среди народных депутатов секретарь Совета безопасности России Юрий Скоков был уволен. По крайней мере, Скоков сам так объяснял свое увольнение.

Через месяц Ельцин разыграл очередной водевиль в виде плебисцита под лозунгом «Да, да, нет, да». С помощью этого референдума о доверии президенту и Верховному Совету группа «либералов» в правительстве Черномырдина пыталась дискредитировать парламент страны и подтолкнуть Ельцина к открытому конфликту с ним. В руководстве Верховного Совета предполагали, что нарыв вскроется в августе и президент России попытается использовать недавние исторические аналогии и параллели с августовским «путчем» ГКЧП. Но август прошел спокойно, и все расслабились. Пока не наступил вечер 21 сентября...

На самом деле Ельцин и правительственные «либералы» хотели убрать прежний парламент со своей дороги совсем по другой причине. В отличие от нынешней Государственной Думы Верховный Совет РСФСР обладал широкими реальными полномочиями. Верховный Совет мог воспрепятствовать плану узурпации государственной собственности и передачи ее без выкупа нарождавшейся олигархии. Он мог отстранить любого проворовавшегося министра от должности и инициировать судебное разбирательство в его отношении.

Первый демократический парламент страны имел массу недостатков и изъянов в работе. Им руководил непопулярный и хамоватый Руслан Хасбулатов, сделавший много для развала союзного государства. Сами депутаты не отличались политической культурой и высоким профессионализмом, но... Верховный Совет был действительно самостоятельным органом власти, и устранить его можно было, только прибегнув к грубой физической силе. Расстрел парламента был запрограммирован ближайшим окружением Ельцина, предложившим ему разрубить узел двоевластия.

Комиссия Государственной Думы по импичменту Ельцину выяснила также, что вооруженный конфликт между ветвями власти, ослабление российского государства и возвышение нынешнего правящего класса было выгодно некой «третьей стороне». Эта «третья сторона» исподтишка разжигала бойню, провоцируя обе стороны конфликта к его дальнейшей эскалации. Этой третьей стороной были Соединенные Штаты Америки.

В качестве доказательства приведу уникальные свидетельства одного из главных действующих лиц трагических событий 4 октября 1993 года - Виктора Андреевича Сорокина. В те дни он занимал должность заместителя командующего Воздушно-десантными войсками. Вот отрывок из интереснейшего и редкого документа - стенограммы заседания Специальной комиссии Государственной думы по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации, от 8 сентября 1998 года. Показания генерала Сорокина не только открывают нам картину боя у Дома Советов, но и указывают на прямое вооруженное вмешательство США во внутренний конфликт в России:

Сорокин В. А.: «Где-то в районе трех часов ночи (4 октября 1993 года. - Прим. авт.) мы были подняты по тревоге и приглашены к министру. Прибыли в кабинет, там уже находились Черномырдин, мэр города Лужков, Филатов, бывший глава Администрации Президента, руководство ФСК (тогда во главе с генералом Галушко), ну и еще некоторые гражданские, и министр внутренних дел Ерин.

Первым выступал Ерин и стал требовать, чтобы армия пошла на Белый дом. У него было такое нервное выступление, по министру было видно, что он в таком состоянии... Дальше заактивничал товарищ Черномырдин и потребовал в категорической форме, чтобы части и подразделения, которые имеются, пошли на штурм, причем немедленно. Министр обороны сказал: я не буду никакие устные команды выполнять, пишите письменное распоряжение. Филатов подтвердил, что таковое уже готово, вот сейчас будет. И от нас потребовали, чтобы мы тут же, ночью, туда выдвигались и принялись за разблокирование Белого дома. Я потребовал дождаться светлого времени. В темноте выбрасывать солдат неприемлемо. С этим согласились. Около семи часов утра я выдвинулся. Батальон спецназа оставил для охраны Генштаба и с колонной 119-го