Читать книгу "Vita Nostra. Работа над ошибками - Марина и Сергей Дяченко"

Листок настенного календаря был аккуратно оторван: двадцать первое декабря.

х х х

— Здравствуйте, Антон Павлович!

Он был рад ее видеть — уже нескрываемо рад.

— Я ждал, что вы придете, вы же обещали, Александра… У меня дома холодно, сегодня явятся монтеры чинить проводку. Вчера чуть не случился… а впрочем, зачем говорить о ерунде. Я собирался в библиотеку, там тепло, но решил вас дождаться.

Сашка остановилась на пороге гостиной. Ей сделалось не по себе: она вдруг испугалась, что время снова перестанет быть чередой секунд, а станет запахом или вкусом, и Сашка потеряет границы тела, рассыплется пылью или растечется клубами дыма. Чтобы удержаться, она прижала ладонь к стене — со стороны могло показаться, что она пошатнулась и потеряла равновесие.

Вот же он, дом. Фундамент. Крыша. Масса. Температура. Время; качается маятник.

…Всю ночь Сашка кружила вокруг по сугробам, как бродячий пес. Под утро Антон Павлович задремал, укутавшись в три одеяла, тщательно погасив свечу и оставив холодным камин. Сашка осторожно воссоединилась с домом и уточнила, что перекрытия крепки, газовый баллон безопасен, и опасности для жизни нет никакой, разве что упадет с чистого неба самолет…

Самолет! Бегом через центр Торпы она вернулась в общежитие, там не спали. Однокурсники встретили ее множеством настороженных взглядов: ждали увидеть ее отчаяние и поразились, увидев лихорадочный азарт.

Сашка остановилась перед телевизионной панелью в холле. Всегда, всегда здесь шли без звука последние известия и всегда о вселенских бедах. Сашка привстала на цыпочки, дотянулась до экрана и, прикрыв глаза, почувствовала новости на вкус.

Гнилье и гарь. Война и эпидемия, но ни одной авиакатастрофы. Однокурсники бродили вокруг, пытаясь понять, что происходит и чего ждать; чем дальше Сашка давилась информацией, тем сильнее ее тошнило и тем легче становилось на душе: самолетам свойственно падать. Но не в этот раз, нет. В этот раз она победила…

И вот, проделав обратный путь через Торпу, запыхавшись и один раз шлепнувшись на обледеневшей горке, она стояла перед Антоном Павловичем, переминаясь с ноги на ногу.

— Я хотела спросить, нет ли новостей от Ярослава.

— У него все хорошо, — старик погрустнел. — Так хорошо, что он не рассказывает подробностей.

Он посмотрел на желтый огнетушитель в углу под счетчиком.

— Вы знаете, что это? Отменная вещь. Обязательно купите такой же или закажите в Интернете. Мне Ярослав привез в начале зимы, три штуки, велел расставить по всяким стратегическим местам… Возле печки… Это была отличная идея, я так ему благодарен…

— Антон Павлович, — Сашка собралась с духом. — Вам нельзя жить одному.

Он поднял глаза — за толстыми линзами очков огромные и очень удивленные.

— …Поэтому я буду жить с вами, — сказала Сашка. — У меня начнутся каникулы… собственно, уже начались. Остался один пустяковый зачет. Вы же не против?

х х х

Двадцать третьего декабря, ровно в десять часов утра, она постучала в дверь аудитории номер один, дождалась приглашения и вошла. Физрук, с неподвижным лицом манекена, восседал на преподавательском месте, а напротив, в первом ряду, сидел Стерх в черном костюме, с длинными седыми волосами до плеч, и он, по контрасту с Физруком, выглядел по-человечески нервно и желчно. А за последним столом, у самого окна, на месте, где сама Сашка обычно сидела, скучал Фарит Коженников — умирал от скуки, судя по выражению лица под черными очками.

Сашка остановилась, не зная, что ей делать дальше. Она ждала этой встречи каждую секунду, она готовилась к ней, она репетировала — и оказалась застигнутой врасплох.

— Вот видите, Самохина, пришлось созвать комиссию ради вас, — в голосе Физрука не было ни возмущения, ни упрека, ни насмешки.

Он говорил ровно, как считают вслух от одного до десяти, но не шаги до цели, не овец перед сном и не удары палкой — а просто называют числа, одно за другим.

Сашка посмотрела на Фарита. На мгновение почувствовала себя горящим домом. «Ты боишься, бросаешь вызов, боишься сильнее, потом бунтуешь открыто… И в какой-то момент понимаешь, что сейчас опять будет страшно. Очень».

Она молча положила зачетку на стол перед Физруком — как выкладывают козырную карту. Посмотрела в его зрачки-диафрагмы:

— Я готова к пересдаче.

— «Сейчас», — сказал Физрук.

Взял со стола зеленый маркер. Поднялся и подошел к доске. Сашке показалось, он движется, как в замедленной съемке.

Хотелось закричать «хватит». Хотелось повиснуть у него на широченных плечах, задержать, остановить. Опять ее победа оборачивалась ловушкой — он все наперед планировал, оказывается, он все рассчитал, он видит будущее во всех вариантах и все поступки Сашки тоже знает наперед. Он мог бы разрушить ее во время первой попытки, но сделает это только сейчас, на глазах у свидетелей, и это будет точка в его тайном конфликте с Фаритом и явном конфликте со Стерхом. Сейчас фломастер коснется доски…

— Одну минуту, — послышалось с дальнего ряда.

Сашка дернулась, будто ее ткнули спицей. Фарит Коженников сидел вполоборота, вытянув ноги в проход, как ни одному студенту сидеть здесь не позволялось; убедившись, что все на него смотрят, он снял очки и положил на стол перед собой:

— Как куратор Самохиной Александры я хочу сказать несколько слов.

Возможно, Физрук предвидел и такой поворот дела тоже. Его лицо, будто вылепленное из алебастра, хранило полное безразличие. Зато Стерх отреагировал — сжал тонкие губы в нитку. Сашка глянула через плечо Фарита в окно: там очень красиво, по-новогоднему чисто валился снег.

— Насколько я понял, девушка досрочно сдала курсовую за второй семестр? — неторопливо продолжал Коженников. — Коррекция событий в текущем грамматическом времени?

Сашка застыла, изо всех сил делая вид, что все это ее не касается. Взлететь бы сейчас, развернуть крылья, почувствовать снежинки на маховых перьях…

Игнорируя Фарита, Стерх теперь смотрел прямо на Физрука, и в воздухе быстро, неотвратимо сгущалось напряжение — еле слышимый низкий гул, инфразвук, от которого холодеет в животе. Очень тесно в этой комнате. Очень.

— Фарит Георгиевич, — после паузы заговорил Физрук, звук его голоса был похож на шум мерно работающего мотора. — За академические успехи этой девушки отвечают ее педагоги, за неуспехи — только она сама. Я рассчитывал, что вы как куратор добьетесь от студентки соблюдения учебной дисциплины.

— Разумеется, Дмитрий Дмитриевич, — вежливо отозвался Фарит. — Как раз эта студентка за время учебы проявила себя как дисциплинированная и мотивированная.

Все еще глядя в окно, Сашка вспомнила, как метались пожарные, как вырывался огонь из круглого чердачного окошка, как таял и растекался снег. Ухмыльнулась: дисциплинированная, да. От ухмылки заболели губы.