Читать книгу "Игра в обольщение - Дженнифер Эшли"

Письма исчезли.

— Черт возьми! Ты очень плохая сторожевая собака! — сказал Кэмерон севшему рядом с ним Макнабу.

Макнаб постучал хвостом.

Кэмерон заметил в ящике клочок бумаги, которого в предыдущую ночь там не было. Развернув его, он прочитал:

«В поезде, после „Сент-Леджера“. Я дам тебе свой ответ».

Она не подписала записку.

— Отец!

Хвост Макнаба застучал по полу еще быстрее. Кэмерон сунул записку в карман.

— Отец!

— Я слышу, слышу. — Кэмерон задвинул ящик столика и повернулся к вбежавшему сыну. Его килт был, как всегда, в грязи, щеки пылали от возмущения.

— Отец, миссис Дуглас уехала!

— Я знаю.

— Ну так поезжай за ней. Верни ее!

Кэмерон сердито посмотрел на сына, и Дэниел озабоченно отступил назад. Кэмерон едва сдержал гнев, кипевший у него внутри.

— Она уехала к королеве, — сдержанно проговорил он. — Ей пришлось уехать.

— Почему? Что этой королеве от нее нужно? У нее и без Эйнсли достаточно людей в услужении.

— Знаю, — согласился Кэмерон. Дикий зверь внутри его готов был броситься в Балморал и послать к черту любого, кто встанет на его пути.

— Это ты виноват, — сердито проворчал Дэниел. — Она уехала, и мы никогда не увидим ее снова. Все из-за тебя…

— Дэниел…

Дэниел повернулся и выбежал из спальни. Макнаб тревожно поспешил за ним.

«Черт знает что! Проклятие!» — пронеслось у него в голове.

Кэмерон плюхнулся на кровать, чувствуя, что силы покидают его. Он всю ночь не спал, голова лопалась от выпитого виски, напряжения и воспоминаний об Эйнсли.

«В поезде, после „Сент-Леджера“. Я дам тебе свой ответ».

Кэмерон едва дышал.

Он не отпустит ее. Маккензи всегда получают то, что хотят, и Кэмерон получит Эйнсли. Больше он никуда ее не отпустит, ни ради королевы Англии, ни по какой другой причине в этом Божьем мире.

Подобное решение не вернуло яркие краски в его мир, но он уцепился за него. Сняв грязную одежду, Кэмерон крикнул лакею, чтобы тот прислал к нему Анджело.

Королева открыла шкатулку, где хранились всякие памятные вещицы, и положила туда пачку писем. Шкатулку она заперла крошечным ключом на ленточке, который опустила в свой карман.

— Ты прекрасно справилась, моя дорогая, — улыбнулась королева.

— Прошу прощения, мэм, но разве не лучше сжечь их?

— Замок на шкатулке был непрочным, и один из подхалимов Филлиды без труда выкрал письма в первый раз.

— Чепуха. Теперь это едва ли имеет значение: миссис Чейз давно уехала.

«Да, но могут быть другие желающие поставить вас в неловкое положение», — молча возразила ей Эйнсли.

Однако насчет Филлиды королева была права. Филлида больше не представляет никакой угрозы. Как только Эйнсли вечером вышла из поезда, служанка, которая приехала ее встречать, рассказала: прошел интересный слух, что миссис Чейз сбежала на континент с молодым итальянским тенором.

Слух подтвердила и знакомая миссис Чейз. Филлида написала своему мужу письмо, открыто заявив, что бросает его, и рассказала почему. Мистер Чейз — в ярости, готов подать на нее в суд и обвиняет герцога Килморгана в проведений безнравственных вечеринок. Интересно, подумала: Эйнсли, как отреагировал на подобные заявления Харт Маккензи.

— Я слышала, что ты вернула пятьсот гиней моему секретарю, — продолжала Виктория.

— Да, мне удалось вернуть письма и не потратить ваши деньги, мэм.

— Умница, — потрепала ее по щеке королева. — Такая экономная, это так по-шотландски. Ты всегда отличалась изобретательностью, моя дорогая, как и твоя мать, упокой, Господи, душу ее.

— Спасибо, мэм.

Эйнсли встревожило, как легко она вернулась к роли доверенной прислуги королевы. Она опять надела черный траурный наряд, но не могла с собой справиться и постоянно прикасалась к пуговицам из оникса, украшавшим лиф платья, и представляла озорную улыбку Кэмерона, когда он спрашивал, сколько пуговиц она позволит ему расстегнуть.

Эйнсли подумала о записке, которую оставила ему, — скромное воздаяние за всю его помощь. Но когда Эйнсли телеграфировала королеве, что ей удалось вернуть письма, та настоятельно попросила ее немедленно вернуться в Балморал.

Кэмерон в это время занимался лошадями вместе с Анджело и другими берейторами, и Эйнсли понимала, что у нее нет времени ждать, когда тренировка закончится, чтобы попрощаться с ним. Если королева сказала немедленно, это значит немедленно.

Кроме того, Кэмерон мог потребовать от нее ответа здесь и сейчас, а у Эйнсли голова шла кругом от размышлений. Он хотел, чтобы она сбежала с ним на континент, как поступила Филлида со своим тенором, а Эйнсли пока что не решила, что ему ответить.

Если она все-таки уедет с Кэмероном, как, скажите на милость, она объяснит это Патрику и Роне? Как она уже пыталась объяснить Кэмерону, ее не слишком волнует скандал, она беспокоится за тех, на ком он отразится. «Если бы я была одна в этом мире, я бы сказала, что мне плевать на скандал, и делала бы то, что мне нравится», — размышляла она.

Кэмерон искушал Эйнсли. Но не только чувственное желание влекло ее к этому человеку. Были еще его улыбка, тепло, которым светились его глаза, ей вспоминалось, как он волновался за Жасмин, как помогал хромой миссис Ярдли передвигаться по зеленой лужайке для крокета. Эйнсли хотела получить всего Кэмерона и владеть им безраздельно.

— Я думаю отправиться в Париж, мэм, — сказала Эйнсли.

— Следующим летом, с семьей? — заморгала ресницами королева. — Ну конечно, обязательно поезжай. Париж летом прекрасен.

— Нет, я думаю поехать через несколько недель.

— Ерунда, моя дорогая, это невозможно. В конца месяца у нас бал, после бала — много других дел, потом — Рождество.

— Да, мэм, — закусила губу Эйнсли.

Для королевы нет ничего важнее королевских развлечений, и Эйнсли понимала, что Виктория не захочет отпускать ее от себя.

— Поиграй для меня, дорогая, — улыбнулась ей королева. — Ты меня успокаиваешь.

Королева обхватила руками шкатулку. Теперь, когда она получила назад свидетельство своей тайной любви, на ее полном лице застыла маска безмятежности. Эйнсли подавила вздох, села за пианино и начала играть.

Спустя два дня Эйнсли вошла в гостиную и обнаружила стоявшего к ней спиной и гревшего руки у камина Кэмерона Маккензи.

Пока Эйнсли в полном смятении соображала, как ей поступить, сбежать или встретиться с ним лицом к лицу, Кэмерон уже повернулся к ней. Он окинул ее сверху вниз пристальным взглядом и даже не скрывал, что сердит. Очень сердит.