Читать книгу "Шиллинг на свечи - Джозефина Тэй"

Не удивительно, что хвалебные слова Марты о Кристине были всего лишь пустыми словами. А если предположить, что Кристина похитила не только положение, к которому она шла столько лет, но и мужчину, которого она желала? Что тогда? Достаточно ли этого, чтобы она возненавидела Кристину настолько, чтобы захотеть ее убить?

Где была Марта в тот день, когда Кристину утопили? Вероятнее всего, на Гроссвенор-сквер. Она как раз занята в новой пьесе, что сейчас идет. Нет, постойте! В тот субботний вечер что-то говорилось о том, будто она уезжала. Что? Что именно? Она что-то сказала по поводу тяжкого труда актрис, а Клемент Клементс поддразнил ее: «Ничего себе, тяжкий труд! Ты только что взяла себе целую неделю и каталась по всей Европе». А она ответила: «И вовсе не неделю. Всего четыре дня, Клемент. Можно играть хоть со сломанным позвоночником, но с фурункулом — никогда».

Клемент сказал, что фурункул не помешал ей весело провести время в Дювиле, а она поправила его: не в Дювиле, а в Ле-Торке.

Вот где она было — в Ле-Торке! И вернулась к субботней репетиции. Еще потом говорили про прием, который ей устроили, про размеры сцены и про ярость ее дублерши. Она вернулась в субботу из Ле-Торке. Она была в Ле-Торке, на противоположном берегу Ла-Манша, когда погибла Кристина.

— Если бы родители изучали гороскопы своих детей так же тщательно, как они подбирают для них диету, — между тем чирикала, как воробей, Лидия, — то наша земля стала бы более счастливым местом.

«Ле-Торке, Ле-Торке!» Джемми готов был громко запеть. Похоже, он наконец-то наткнулся на действительно важную информацию. В то роковое утро Марта Халлард, оказывается, не только находилась поблизости от Кристины, но и располагала средствами быстро до нее добраться. Упоминание о Ле-Торке словно распахнуло двери его памяти. Ему вспомнилось, как Марта, Клементс и он, Джемми, стояли возле бара с коктейлями. Отвечая на расспросы Клементса, она сказала, что летала в Ле-Торке на частном самолете и на нем же возвращалась. И это был самолет, способный садиться на воду!

Значит, в то туманное утро самолет мог, никем, кроме одинокого пловца, не замеченный, спокойно опуститься либо на дюны, либо на воду и потом так же незаметно улететь. Джемми ясно представил себе, как гидроплан, будто огромная птица, выныривает из тумана и садится на воду.

Кто вел самолет? Не Хармер. Хармер все это время находился в Англии. Именно потому полиция и проявляла к нему усиленный интерес. Хармер находился где-то недалеко от коттеджа. Правда, у него было какое-то алиби, хотя Джемми не знал, насколько прочное. Чертова полиция все держала в глубокой тайне. Зато он теперь знал то, о чем полиции, при всей ее пресловутой осведомленности, известно не было. Марта была хорошей знакомой Гранта, — естественно, он упустил ее из виду. И Грант не усек, как и Джемми, что она не сводила глаз с Хармера. Но он не знает про самолет — Джемми был готов в этом поклясться. А в самолете-то все и дело. Но если это так, значит, тут замешаны двое. Пилот, пусть даже и не помогавший Марте, все равно соучастник преступления.

Тут Джемми мысленно остановился в своих рассуждениях и перевел дух. Его удивленный взгляд снова скользнул по молчаливым рядам прекрасно одетых слушателей и остановился на изящной женщине в черно-белом.

Какое отношение могла иметь эта достаточно хорошо известная ему особа к той, которую нарисовало ему воображение? Вот она перед ним, настоящая Марта Халлард, — холодная, утонченная, изнеженная Марта. Как мог он вообразить, что такая способна на отчаянный поступок, что ей знакомы муки страсти?

Она все еще нет-нет да и смотрела в сторону Джасона, смотрела чаще, чем на Лидию. И точно, было в выражении ее лица что-то от той Марты, которую он только что себе представил. Какой бы она ни казалась, сильные чувства явно не были ей чужды. Мысли Джемми прервал легкий шелест, напоминавший шум дождя: то были хлопки обтянутых перчатками рук. Лидия, судя по всему, завершила свое выступление. Джемми с облегчением вздохнул и потянулся за шляпой. Ему хотелось поскорее выбраться на свежий воздух и хорошенько подумать о том, что предпринять дальше. Он не ощущал подобного подъема, пожалуй, с тех самых пор, как старик Виллингдон дал ему эксклюзивное интервью о том, как и почему он забил до смерти свою жену.

Однако было похоже, что еще предстояли вопросы. Мисс Китс, осеняя всех благожелательной улыбкой, маленькими глотками пила воду и ждала, пока публика соберется с мыслями. Наконец кто-то самый храбрый задал первый вопрос, и вскоре они посыпались дождем. Некоторые из них оказались довольно забавными, и публика, утомленная духотой, монотонным голосом Лидии и скучноватой лекцией, весело смеялась. Мало-помалу вопросы стали приобретать все более личный характер, пока наконец не настала очередь одного, неизбежность которого понимала добрая половина аудитории:

— Правда ли, что мисс Китс точно предсказала, как умрет Кристина Клей?

В ожидании ответа люди затаили дыхание. Лидия ответила просто, даже с какой-то несвойственной ей искренностью, что да, правда: она часто верно предсказывает будущее по гороскопу. И привела несколько примеров.

Кто-то из присутствующих, ободренный непринужденностью обстановки, спросил, пользуется ли она при прочтении гороскопа даром ясновидения. Она не отвечала так долго, что в зале снова наступила тишина: руки и головы перестали двигаться; глаза всех выжидающе обратились к Лидии.

— Да, — вымолвила она наконец. — Да, конечно. Мне не хотелось бы касаться этого предмета, но бывают случаи, когда я, непонятно откуда, точно знаю, что будет именно так.

Она как бы в нерешительности умолкла, потом вдруг сделала три легких шага вперед к краю сцены с таким видом, будто собирается пойти по воздуху, и властно произнесла:

— С той минуты, как я ступила на сцену, я знала точно: убийца Кристины Клей сейчас находится в этом зале.

Говорят, что девяносто девять человек из ста, получив телеграмму с текстом: «Все открылось. Беги», хватают зубную щетку и несутся к гаражу. Слова Лидии были настолько неожиданны, а их смысл настолько страшен, что на какой-то момент в зале наступила полная тишина. Потом раздался шум, подобный тому, который возникает в пальмовой роще при первом порыве ураганного ветра. Сквозь поднявшийся гул слышался визг отбрасываемых второпях стульев, что только усугубило охватившую зал панику и стремление людей как можно скорее выбраться из помещения. Они не отдавали себе отчета, что побудило их к бегству. Для большинства толчком послужило нежелание присутствовать при рискованной ситуации: они принадлежали к той части общества, которая больше всего на свете страшится того, что называется «неловким положением». Однако же трудность пробиться к выходу через опрокинутые стулья при переполненном зале привела к тому, что возникла настоящая паника.

Ведущий что-то говорил, пытаясь успокоить толпу, но его не было слышно. Кто-то подошел к Лидии, и до Джемми донеслись ее слова: «Что меня заставило это сказать? Боже, почему я это сказала?» Он пробился вперед, горя репортерским азартом, и уже ухватился за край сцены, чтобы вспрыгнуть на нее, но остановился: в человеке, стоявшем рядом с Лидией, он узнал своего собрата по перу из «Курьера». Он вовремя вспомнил, что Лидия теперь, так сказать, целиком принадлежала им. Миллион против одного, что ему не удастся перемолвиться с нею словом, так что не стоило и стараться. К тому же у него было чем себя занять. Едва оправившись от неожиданности после заявления Лидии, он немедленно обернулся, чтобы посмотреть, как восприняли ее слова те двое.