Читать книгу "Вся ярость - Кара Хантер"

Гис обходит вокруг Бакстера и смотрит на экран его компьютера. Затем наклоняется, чтобы лучше что-то рассмотреть.

– А что насчет этого Пэрри? – спрашивает он вполголоса.

Бакстер поднимает взгляд.

– Начнем с того, что есть «Википедия», но материалов дела там почти нет. Однако их тоже можно найти, если не полениться покопаться – обычные форумы, посвященные преступлениям, и блогеры, уверенные в том, что знают все лучше нас. И конечно, куча сторонников теории заговоров – Пэрри у них очень популярен.

Гислингхэм корчит гримасу.

– А вот это удивительно. Как с протоколами судебных заседаний?

– Как раз разбираюсь. Хотя пока что мне мало чего удалось найти. Пришлось на время забросить это, из-за Саши Блейк.

– Да, понятно. Но ты все-таки продолжай искать, хорошо? У меня плохое предчувствие, и меньше всего нам сейчас нужен Гэвин Пэрри, вернувшийся, чтобы укусить нас за задницу.

* * *

На Уиндермер-авеню Сомер продолжает работать в комнате Саши. Она старается возвращать все вещи на свое место, чтобы Саша, вернувшись домой, не почувствовала, будто ее владения были осквернены. Тем более – и мысль эта ледяным холодком пробегает у Эрики по спине, – если Саша сама уже подверглась гораздо более страшному осквернению. Однако как старательно Сомер ни производит обыск, она все равно посторонняя, все равно сует нос не в свое дело, все равно предает девушку, к которой уже успела проникнуться симпатией. В гардеробе те же самые вещи, которые когда-то носила сама Эрика, – вещи, которые Фейт Эпплфорд запросто могла бы надеть или рекламировать в своем блоге: прямые линии, предпочтение однотонным тканям перед пестрыми, две-три вещи в ретростиле, найденные на распродажах; дорогие предметы выбраны тщательно, чтобы их можно было использовать в самых разных сочетаниях. В этой комнате каждая вещь что-нибудь рассказывала об этой девушке: открытка от бабушки и дедушки с видом Алгарви, фотография маленького мальчика с совком и ведерком, засунутая в книгу, на обратной стороне выцветшая надпись от руки: «Уэстон-Супер-Мар, 1976 г.» В книгах примечания: «Осень» Китса – «невероятно», «восхитительно», а вот «Эндимион» удостоился лишь «слабо», подчеркнутого дважды. И шесть веселых восклицательных знаков у абзаца с описанием того, как френолог[49], изучивший голову Томаса Харди[50], объявил, что «ничего путного» из него не выйдет. Все это вызывает улыбку, однако Эрика ищет другое. Нет ни тетради, ни дневника, ни тайника с эротическим нижним бельем, ни фотографий парней, которые могли бы быть больше чем просто знакомыми, и после часа поисков Сомер начинает гадать, а существует ли такой парень. Однако, как ей очень хорошо известно, отсутствие свидетельств не является свидетельством отсутствия. Телефона Саши у них нет, а за ее компьютер Бакстер еще не принимался. А это и есть самые сокровенные места, чтобы спрятать любовь, не смеющую подать голос.

Напоследок еще раз заглянув под кровать, Сомер собирается подняться на ноги, однако цепляется браслетом за ковер и вынуждена снова опуститься на корточки, чтобы его освободить. И только тогда она замечает, что под кроватью все-таки что-то есть – похоже, губная помада, закатившаяся в дальний угол. Нет никаких причин ее доставать – она не имеет никакого отношения к случившемуся, – однако что-то заставляет Эрику лечь на спину и протянуть руку.

И вот тут она видит это.

* * *

Адам Фаули

4 апреля 2018 года

14:55

Дом Изабель Паркер явился полной неожиданностью. Один из этих невозможно помпезных каменных особняков в старой части Хедингтона, осколок из иллюстрированного журнала, немыслимо хорошо сохранившийся в окружении шума и суеты нынешнего Хедингтона. Но если дом оказался неожиданностью, меня, похоже, ждут. Точнее, если не конкретно меня, то кого-нибудь в таком роде. Женщина, открывшая дверь, примерно одних лет с матерью Саши, однако ботокс и дорогой парикмахер весьма успешно маскируют ее возраст. На ней серо-коричневая футболка, черные легинсы и серебряные шлепанцы, позволяющие видеть ногти на ногах, ярко-красного цвета. Она представляется («Виктория, но все зовут меня Тори»; поверьте, ответить на такую фразу невозможно), после чего проводит меня через просторный зал, выложенный плиткой, на кухню размером почти с весь первый этаж дома Блейков.

Сидящая за длинным деревянным столом девушка что-то делает на планшете. За окном в саду мужчина с длинным хвостиком и шляпой, как у Крокодила Данди, пропалывает клумбы с цветами.

– Это инспектор Фаули, Изабель, – говорит женщина. – Он хочет поговорить с тобой о Саше. Так что выключи свою штуковину и повернись к нам.

Она шипит на планшет, словно тот взмахнет крыльями и улетит прочь, подобно электронной вороне.

Изабель за спиной у матери закатывает глаза, и я, перехватив ее взгляд, предпринимаю попытку придать лицу заговорщическое выражение, но, вероятно, только пугаю ее.

Миссис Паркер поворачивается к рабочему столу и сверкающей кофеварке. Она не спросила у меня, хочу ли я чего-нибудь.

– Я только что разговаривал с Патси, Изабель, – начинаю я. – Поэтому, естественно, хочу поговорить и с тобой. Может быть, ты расскажешь мне, что произошло вчера вечером?

Девушка пожимает плечами.

– Я уже все рассказала тому типу. Который жирный.

– Знаю, но будет лучше, если ты еще раз повторишь мне.

– Мы отправились в пиццерию в Саммертаун – в заведение на Саут-Перейд.

– Патси сказала, что вы сели в автобус, чтобы ехать домой, примерно без четверти десять вечера. Когда вы вышли из пиццерии?

Изабель снова пожимает плечами.

– В девять? В несколько минут десятого? После этого мы какое-то время просто тусовались.

Как делают все подростки. Как делал я сам.

– Потом Патси сошла с автобуса в Марстоне, а Саша – на Черуэлл-драйв?

– Ага. А я доехала до Хедингтона.

– И когда ты вернулась домой?

– Понятия не имею. Может, в половине одиннадцатого…

Я поворачиваюсь к миссис Паркер.

– Вчера вечером нас не было дома, – говорит та, слегка заливаясь краской, словно я обвинил ее в хроническом пренебрежении своим ребенком. – Но к одиннадцати мы вернулись домой. Изабель уже была дома, шарила по холодильнику.

Девушка снова утыкается в свой планшет.

– Патси сказала, что народу в автобусе было довольно много – как ей показалось, там ехала группа студентов-иностранцев.

Изабель поднимает на меня взгляд.