Читать книгу "Роли леди Рейвен. Книга вторая - Дарья Снежная"

— И я жалела потом, ох как я жалела… что же ты наделала, Амелия, говорила я себе. О чем ты думала? И всякий раз, когда ты потом делала что-то, что было просто вопиюще возмутительно — и твоя выходка с университетом, и с криминалистикой, и с, прости господи, работой, и категорический отказ соответствовать статусу, — я воспринимала это как собственную ошибку. Посмотри, это все из-за тебя. Это ты, ты виновата. Из-за тебя она оказалась в глуши, из-за тебя не получила достойной жизни. Из-за тебя у нее этот протест и желание что-то кому-то доказать. Из-за того, что ты тогда выбрала не то, что лучше для твоих детей, а мужчину. И я ведь просто хотела все исправить, доченька, все вернуть, хорошо выдать тебя замуж, чтобы ты узнала наконец, какое это счастье…

Мамин голос дрогнул, она тихонько шмыгнула носом.

— Но я смотрела на тебя сегодня и поняла наконец, что ты не сможешь, как я, быть счастливой с кем-то, кого для тебя выберут родители. И мне очень жаль, правда жаль, что ты не можешь быть счастливой с тем, кого выбрала сама. Мы с тобой разные. Ты сильная девочка, мужественная. Ты справишься и обретешь свое счастье, я уверена.

Она взяла меня за плечи, отстранила и невесомо коснулась губами лба. А потом поднялась и направилась к двери.

— Матушка, — окликнула я, не выдержав. Виконтесса обернулась, и я, слабо улыбнувшись, произнесла: — Это значит, что я могу не идти на прием к баронессе на следующей неделе?

Маменька промокнула пальцами уголки покрасневших глаз и строго отрезала:

— Вот еще, юная леди! Приглашение принято, платье заказано, и там будет множество совершенно очаровательных джентльменов, из которых еще пока не сыпется песок!

Она повернулась ко мне спиной — идеально ровная осанка, прямая как стальной стержень, — и вышла, бормоча себе под нос:

— Я стараюсь, ищу ей кавалеров, сортирую по возрасту, а она!..

Да, маменька. Не такие уж мы и разные…

Роль 15

ОДИНОЧКА

Поднимаясь по лестнице департамента на следующий день, я чувствовала на себе привычный бдительный взгляд. И взгляд этот поднимал в душе волну отчаянной злобы. Почему он здесь? Почему он снова здесь, на своем посту? Как будто совершенно ничего не случилось. Как будто я по-прежнему та, кого ему надо охранять. Как будто я по-прежнему та, о ком он печется как наниматель. Как будто он имеет право обо мне заботиться…

Я стиснула зубы, вскинула подбородок, с шумом выдохнула, а потом, нацепив на лицо обязательную приветливую улыбку, толкнула департаментскую дверь, за которой, к счастью, меня никто не караулил.

Я была далека от мысли, что, не получив ответа на свое письмо, Кьер просто отступится, но надеялась, что все же он не опустится до того, чтобы выяснять отношения в департаменте. И я смогу избегать его до тех пор, пока не почувствую себя морально готовой к тому, чтобы посмотреть ему в глаза и сказать то, что нужно сказать, не рассыпавшись при этом на кусочки.

А в секретариате меня встретил Ричи. Я даже не успела раздеться, как патологоанатом подлетел ко мне, взъерошенный и явно обеспокоенный.

— Леди Рейвен, у нас проблемы.

— Труп? — удивилась я.

Если вопли газетчиков об очередном убийстве я и могла пропустить, погрузившись в свои мысли, то уж зудение собственной печати из-за колебаний фона точно не осталось бы незамеченным. Впрочем, не стоит забывать, что у отдела и помимо маньяка есть дела.

— Если бы! — отмахнулся Ричи. — На ваше имя пришло письмо из университета, и Трейт его забрал. Если там было что-то важное…

А, дьявол! Только этого мне еще не хватало для полного счастья!

Яростно стащив с рук перчатки, я швырнула их на стол, пытаясь хоть так чуть сбросить напряжение и злость, и стремительным шагом направилась в кабинег начальства. У самой двери вдохнула, выдохнула и, чувствуя устремленные на меня взгляды всего отдела, негромко и очень деликатно постучала.

— Господин Трейт, вы позволите?

— Входите, леди Рейвен, — глухо донеслось из кабинета.

И я вошла — прямая спина, бесстрастное лицо, адский котел внутри.

Трейт сидел за столом, спустив на нос очки, и изучал корреспонденцию. И я не сомневалась, что тот конверт, краешек которого выглядывал из урны на самом верху, был адресован мне.

— Позвольте… — начала я.

— Нет, это вы, позвольте, леди Рейвен, — спокойно проговорил первый криминалист, — задать вам два вопроса. Зачем вам списки исключенных или оставивших обучение целителей?

— Для расследования дела о Живодере, — не моргнув глазом отозвалась я.

— Вот как. Хорошо. Прекрасно, — голос Трейта звучал до того невозмутимо, что мне становилось даже жутко. Огонь в груди уже не пылал, сейчас там все покрывалось ледяной корочкой. — Для того чтобы получить эти списки, леди Рейвен, вам необходимо было отправить официальный запрос от департамента. А чтобы официальный запрос от департамента был действителен, на этом самом запросе должна стоять департаментская печать, которая в нашем отделе имеется только у меня. А еще подпись как минимум начальника отдела. И что-то я не припомню, леди Рейвен, чтобы вы приносили мне на подпись какие-либо официальные запросы…

По спине пробежал холодок.

Печать ставил Кьер, кто же еще, не могла же я и впрямь обратиться с подобным к Трейту?

— Что же получается, леди Рейвен? — продолжил он тем же зловеще-сладким голосом. — Вы подделали мою подпись и печать департамента? Вы осознаете, что это одно из страшнейших должностных преступлений?

— Нет.

— Не осознаете?

— Нет, я не подделывала вашу подпись, — произнесла я, глядя криминалисту прямо в глаза. — Печать на документы мне поставил глава департамента, к которому я обратилась с этой просьбой.

— Герцог? — Трейт сморгнул, кажется, чувствуя, как возможность быстро и легко от меня наконец избавиться, выскальзывает из пальцев.

— У нас только один глава департамента, насколько мне известно.

Первый криминалист молчал. И наверняка в его голове сейчас рождались какие-то мысли, подозрения, сопоставлялись факты, подтверждающие или опровергающие эти подозрения, но мне было все равно.

«Уйду», — неожиданно четко осознала я.

Закончу расследование по делу Живодера и уйду. Уеду из Карванона. В провинции всегда нехватка специалистов высокого класса, закроют глаза даже на мой пол. Да еще и с теми рекомендациями, которые мне напишет господин Трейт… а в том, что он напишет мне все, что я продиктую, лишь бы я убралась из его отдела, я не сомневалась. Все равно мне здесь делать нечего. Трейт никогда не одобрит, никогда не примет, а Кьер… про Кьера вообще лучше не думать.

— Мое письмо, будьте любезны, — только и сказала я и протянула руку.

— Это не ваше письмо. Это корреспонденция отдела, — отрезал Трейт, но неожиданно все же протянул мне сложенный вдвое лист. — Свободны.