Читать книгу "Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс"

Идиот, кретин, болван, мысленно обругала его Рэчел. Неужели он не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном?

Не успела она подумать так, как от прикосновения Гейба внутри у нее словно что-то взорвалось, и он сильным движением проник в нее.

Дождь продолжал хлестать по их обнаженным телам, но они его не замечали. Рэчел крепко обхватила ногами талию Гейба, стараясь как можно теснее прижаться к его ритмично и мощно двигавшемуся телу и чувствуя, что захлестывающие ее эмоции вот-вот лишат ее сознания.

Это продолжалось целую вечность и все же закончилось слишком быстро. Почувствовав в полузабытьи, как Гейб привстал, освобождая ее от тяжести своего тела, Рэчел испытала приступ отчаяния.

Дождь лил с такой силой, что дом совсем скрылся за его пеленой. И Гейб и Рэчел одновременно почувствовали, как странно, наверное, выглядела эта вспышка взаимного влечения двух людей, которым, казалось бы, нужно было соблюдать некоторую дистанцию в отношениях друг с другом. Если бы они вошли в дом и занялись любовью на кровати, это по крайней мере выглядело бы более пристойно и уместно.

Гейб приподнялся на руках и, подтянув к груди одно колено, взглянул на Рэчел.

— Совсем неплохо для начинающей, — сказал он.

— Ты оказался не так горяч, как мне бы хотелось, но в целом все было действительно недурно, — парировала Рэчел, поворачиваясь на бок на примятой траве.

Гейб нахмурил брови. Рэчел ответила ему улыбкой, становясь похожей на удовлетворенную кошку.

Гейб тоже улыбнулся и, поднявшись на ноги, освободился от презерватива и наклонился, чтобы помочь встать Рэчел, Подняв одежду, они, как были голыми, направились к дому. Как только они вошли внутрь, Рэчел тут же задрожала от холода.

— Если душ в спальне еще работает, я бы предпочла ополоснуться под горячей водой.

— Будь как дома, — ответил Гейб.

Рэчел почему-то не удивилась, когда он присоединился к ней и прямо под душем преподал ей несколько уроков, как заниматься любовью, которые должны были быть знакомы по-настоящему распущенной женщине.

Натянув джинсы, Гейб тяжело опустился на край кровати. Из-за двери ванной комнаты доносился шум фена, которым Рэчел сушила густые и непослушные золотисто-рыжие волосы.

Он закрыл лицо руками, думая о том, что потерял еще часть Черри, бережно хранимой им в памяти. Теперь он уже не мог больше сказать, что занимался любовью только с одной женщиной, и незримая нить, связывавшая его с погибшей женой, исчезла, разорвалась. Ему было очень хорошо с Рэчел, и это лишь усиливало его чувство вины. В минуты близости Рэчел оказалась требовательной и в то же время трогательной. На некоторое время она заставила его забыть о той, с которой его связывал брак, в самом деле заключенный на небесах.

— Гейб!

Подняв глаза, он увидел Рэчел на пороге ванной комнаты. Его старая футболка мешком висела на ее узких плечах, а джинсы его невестки, жены Кэла, были явно велики. Волосы Рэчел были стянуты на затылке резинкой в некое подобие конского хвоста, а на висках остались еще чуть влажные золотисто-рыжие завитки, обрамлявшие милое лицо без косметики. Рэчел даже не попыталась замаскировать веснушки, густо усеявшие ее нос. Словом, не сделала ничего такого, что отвлекало бы смотрящего на нее Гейба Боннера от ее огромных, так много замечающих глаз.

— Гейб…

Ему не хотелось разговаривать. Он еще не вполне пришел в себя, чтобы вести с Рэчел обычную, полную яда и взаимных уколов беседу. А в том, что их разговор будет именно таким, он нисколько не сомневался. Ну почему, почему она не могла уйти и оставить его в покое?

Рэчел и не думала уходить. Вместо этого она приблизилась к Гейбу и посмотрела на него с таким пониманием, что у него перехватило дыхание.

— Все в порядке, Гейб. Я знаю, ты тоскуешь по ней. Но ты не сделал ничего такого, за что тебе следовало бы себя винить.

В груди у Гейба Боннера словно разорвался горячий шар.

Сочувствие Рэчел обезоружило его. Всего несколько секунд назад он с ужасом думал о той язвительной манере, в которой она имела обыкновение разговаривать с ним, а теперь был готов отдать все, лишь бы она сказала ему какую-нибудь колкость.

— Черри когда-нибудь сердилась на тебя?

Гейб замер, услышав имя жены из уст Рэчел. До этого никто никогда не произносил при нем ее имени. Он знал: его родственники и друзья стараются не упоминать о ней, щадя его чувства, но от этого ему стало казаться, будто Черри исчезла из памяти всех людей, которые ее знали, кроме него, и теперь ему нестерпимо захотелось поговорить о ней.

— Она… Черри не любила спорить и ссориться. Когда что-то было ей не по вкусу, она становилась очень тихая. Собственно говоря, по этому признаку я и понимал: что-то делаю не так.

Рэчел кивнула. Гейб взглянул на нее, и у него вдруг мелькнула мысль, что перед ним стоит женщина, душа которой настолько щедра, насколько резок и остер ее язык. На какую-то секунду ему вдруг почему-то почудилось, будто она поняла его, как никто другой, и знает о нем то, чего не знает ни один человек. Однако это было невозможно. Рэчел вообще не могла ничего знать о нем, в отличие от его родителей, братьев и сверстников.

Сжав пальцами его плечо, Рэчел наклонилась и поцеловала его в щеку. Ее губы были такими розовыми, словно она только что ела клубнику и запачкала их ягодным соком.

— А сейчас мне надо идти, — сказала она.

Гейб медленно кивнул, встал и надел рубашку. Одеваясь, он старался не смотреть на Рэчел, чтобы она не заметила, что он снова ее хочет.

В тот вечер, закончив мыть посуду, Рэчел взяла Эдварда с собой в город, чтобы угостить мороженым. Ей хотелось побаловать сына. Она уже много месяцев этого не делала.

Будучи замужем за Дуэйном, она мало думала о деньгах, но теперь экономила каждый цент, и потому небольшая сумма, отложенная на мороженое для Эдварда, для нее была дороже любого сокровища.

По дороге Эдвард раскачивался взад-вперед на сиденье, насколько ему это позволял ремень безопасности, и оживленно рассуждал об относительных преимуществах шоколадного мороженого над ванильным. Рэчел приглашала Кристи поехать с ними вместе, но та отказалась. Возможно, она почувствовала, что Рэчел нужно какое-то время побыть наедине с ребенком, а может быть, и со своими мыслями.

Пока Эдвард болтал, в памяти Рэчел всплывали картины того, что она пережила днем: дождь, тело Гейба, все, что произошло между ними. Когда-то она именно так представляла себе физическую близость между мужчиной и женщиной, но давно уже потеряла надежду, что подобное случится и с ней.

Одни лишь мысли о Гейбе заставили Рэчел почувствовать какое-то смутное телесное беспокойство. Он вызывал у нее настолько сильное желание, что ей самой становилось страшно, но в то же время ее влекло к Гейбу не только это.

Ее привлекали в нем прямота суждений и какая-то необыкновенная, тщательно скрываемая им от других доброта. Он, похоже, даже не осознавал того, что был единственным в городе человеком, который не осуждает Рэчел за ее прошлое.