Читать книгу "Исчезновение Эсме Леннокс - Мэгги О'Фаррелл"

…повезло. Вот и все. Я так хотела ребенка, сильнее всего на свете. И вот – подарок небес. И я пошла к отцу, потому что без него ничего бы не получилось. Я вошла к нему в кабинет. Он сидел за столом и, пока я говорила, смотрел только на бювар. Я стояла там перед ним в своем выходном костюме, почему-то подумала, что надо приодеться, так он не сможет мне отказать. У меня просто не было выхода, понимаете? Помню, что так и сказала ему, и мой голос дрогнул. Он недовольно взглянул на меня – больше всего отец ненавидел, когда женщины плакали. Это я прекрасно знала. И вздохнул. «Поступай, как знаешь, дорогая», – сказал он и махнул рукой, чтобы я уходила. Я вышла в коридор и поняла, что все получится. Все будет, как я захочу. Однако повторю, что никогда не желала…

…так просто, удивительно просто. Я всем сказала, что уезжаю на юг подышать свежим воздухом. Доктора посоветовали. В моем состоянии теплый воздух очень полезен. Да, будет малыш. Конечно, просто чудесно. Нет, Дункан не поедет. Занят в конторе, понимаете ли. Так просто. Когда лжешь, главное – помнить, кому и о чем. Всем надо говорить одно и то же. Получилось великолепно. Превосходно. Неподражаемо. Никто бы не сделал лучше. Дункану я сказала: «У меня будет ребенок. Я уезжаю». Даже не взглянула на него. Возможно, мама догадалась. Не знаю. Быть может, отец сказал ей что-то, хотя мы договорились, что ей лучше ни о чем не знать. Если она и поняла, то никогда…

…Джейми иногда возвращался в Эдинбург. Однажды приехал с женой-француженкой, потом с англичанкой, потом – много лет спустя – с девчонкой, годившейся ему в дочери. Однажды он подержал ребенка на руках. Пришел к нам без предупреждения и увидел Роберта – тот недавно научился ползать, это я помню. Пришел, один, без жены, Дункана не было дома, а малыш ползал по ковру. Джейми сказал: «Ага! Сын и наследник!» Я не могла выдавить ни звука. Он подхватил малыша и поднял его над головой и сказал: «Красавчик! Какой красавчик!» Роберт посмотрел на него – серьезно, как умеют только совсем маленькие дети. Скривил губы, открыл рот и завопил. Он кричал и кричал, вырывался и брыкался, и я взяла его на руки и унесла поскорее наверх, но по дороге все-таки шепнула ему… Сказала правду. В первый и единственный раз. Я сказала…

…порой бывало очень трудно. Хранить тайны вообще нелегко. Иногда невыносимо. Тянет выговориться, освободиться. Однажды я поехала к ней. Меня отвели в это ужасное место, похожее на тюрьму, и велели посмотреть в глазок на тяжелой железной двери. И я увидела там существо. Незнакомое. Спеленутое, будто мумия. С разбитым, кровоточащим лицом. Я сказала: «Нет, это не она», но мне ответили: «Она, никакой ошибки». И я посмотрела еще раз. Мумия уткнулась головой в мягкую стену и что-то бессвязно бормотала, и наверное…

…тогда я сказала доктору, что усыновление – лучший выход. Ребенка заберу я. И он ответил: «В высшей степени благородно, миссис Локхарт. Мы подержим Юфимию здесь после… Понаблюдаем за ней, а потом, возможно…» И я согласилась. Вот так. Однако я никогда не хотела, чтобы она…

Проснувшись, Айрис лежит неподвижно и смотрит в потолок. Что ее разбудило? Шум? Еще рано. За окном серые предрассветные сумерки, в комнате темно.

Она переворачивается на бок, взбивает подушку, кутается в одеяло. Думает об Эсме в соседней комнате и об Алексе на диване в гостиной. Похоже, с каждым днем у нее все больше гостей. Почему же она проснулась?

Ей что-то приснилось. Или привиделось. Во сне Айрис шла по первому этажу старого дома, как будто очутилась в детстве, в гостях у бабушки. Она вышла из гостиной, пересекла вестибюль, миновала тяжелую входную дверь с разноцветными стеклами – сквозь красные треугольники и синие квадраты проникал дневной свет, – поднялась по лестнице и остановилась на площадке. В стене была ниша, где…

Айрис переворачивается на другой бок и встряхивает подушку. Надо почитать. Так легче уснуть. Или сходить в туалет. Или на кухню – выпить воды. Только не хочется выходить из комнаты, брести по коридору среди ночи, вдруг…

И вот еще что!.. Айрис даже садится на кровати. Во сне она в том платье, в коротком платье, которое было на ней в тот раз, когда… Айрис падает на спину, чешет в затылке, пинает одеяло. Жарко, почему так жарко, невозможно спать! Она зажмуривается и отгоняет непрошеные слезы. Она не хочет, не будет, ни за что не станет об этом думать.

Во сне она идет по дому в платье, которое было на ней, когда их застала бабушка. Айрис прижимает ладони к лицу. Она так старательно похоронила эти воспоминания, так давно не возвращалась мыслями в те дни, как будто стерла их из памяти. Переписала прошлое. Вычеркнула день, когда Китти их застукала.

Айрис бросает недовольный взгляд на дверь в гостиную. Плюнуть бы в нее, бросить что-нибудь или закричать: «Как ты смеешь?» Конечно, все из-за Алекса. И сон ей приснился из-за него.

Айрис поступила в университет и уехала из Эдинбурга, но в тот день вернулась на летние каникулы. Сейди встретила ее на вокзале вместе с Алексом и сказала, что они все вместе заедут к бабушке на чай. Айрис не видела Алекса целую вечность. Они сидели в роскошной гостиной на диване, перед горой сэндвичей и сконов и пили чай из фарфоровых чашек. Бабушка рассказывала о соседях, делилась новостями, расспрашивала Айрис об учебе и журила внучку за неопрятный вид.

Айрис пыталась слушать. И проглотить что-нибудь кроме половинки скона, но ничего не получалось. Алекс, сидящий рядом с ней на диване, вежливо кивал, но в то же время то касался пальцами бедра Айрис, то рукавом ее голого плеча, то ногой ее ноги под столом. Айрис извинилась и вышла. Поднялась на второй этаж, чтобы успокоиться, выпить воды. А когда она вышла из ванной, выключила за собой свет и уже шла по лестничной площадке, чтобы спуститься обратно в гостиную, кто-то схватил ее за юбку и затянул в нишу за старинными часами с маятником. Алекс лихорадочно обнимал ее, прижимал к себе, и она отвечала ему, стараясь обнять его крепче, сжать сильнее, ощутить его совсем рядом.

Он хрипло дышал ей в ухо, она впилась зубами ему в плечо, и кто-то из них произнес: «Так нельзя, надо вернуться». Скорее всего это она сказала. Алекс с тихим стоном прижал ее к стене и потянул вверх ее платье. Айрис услышала, как рвется ткань, расходится шов, и еще кое-что. Звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Она оттолкнула Алекса за секунду до того, как бабушка вошла на площадку лестницы. Она их увидела. Внимательно посмотрела на них, прижала руку к губам и закрыла глаза. Все замерли. Потом Китти открыла глаза и взмахнула руками, будто крыльями. Айрис прикусила губу, чтобы не расплакаться и не застонать: «Пожалуйста, бабушка, не рассказывай маме!»

Китти отвернулась, пошла вниз по лестнице, открыла и закрыла дверь в гостиную. Алекс и Айрис еще долго стояли в полутьме, ожидая, что вот-вот послышатся крики и прибежит Сейди. Они ждали молча, не прикасаясь друг к другу, глядя в разные стороны. Однако ничего не произошло. Они думали, что спустя несколько дней раздастся телефонный звонок, и Сейди скажет: «Мне нужно с вами поговорить». И опять ничего. Не сказав никому ни слова, Айрис договорилась в университете и уехала на год в Москву. Там она узнала, что Алекс нашел работу в Нью-Йорке и сделал предложение девушке по имени Фран. Так или иначе, с того дня Айрис ни разу не прикоснулась к Алексу, как раньше.