Читать книгу "Приключения Тигрового кота. Книга 1 - Инбали Изерлес"

Пару мгновений все молчали. Темнота, чернее любого ночного неба, опустилась на рыночную площадь. И с темнотой возникли зловещая тишина и отвратительная вонь, похожая на смрад тухлых яиц.

Молчание нарушил Бинжакс. Он подбежал к Пангуру, смущенно глянул на Ханратти и наконец обратился сразу к ним обоим:

— Он пришел за Мати!

— Где Мати? — тут же спросил Домино, делая шаг к Бинжаксу, но не выпуская из виду Мифоса.

— Не знаю, — тихо ответил Бинжакс.

Он уже хотел сказать что-то еще, когда Мифос заговорил властным голосом:

— Я — слуга Сюзерена. Я представляю кошек Са Мау. Я здесь для того, чтобы забрать красного кота.

От Мифоса исходила энергия, подобная электричеству, ошеломившая кошек и заставившая их стиснуть зубы.

— Зачем? — спросил Пангур.

Никто другой не решился произнести ни звука.

— Потому что он не имеет права на существование. Само его рождение — предательство интересов Са. Уйдите с дороги!

Ни одна из кошек не пошевелилась. Мифос мяукнул — это был грубый, хриплый звук, от которого у кошек шерсть стала дыбом.

— Вы все ничто, вы просто одичавшие домашние кошки, живете как попрошайки на краю сообщества батраков! Повелитель прав: такой развращенности необходимо положить конец, и скоро так оно и будет. Вы мне противны, но сегодня я вас не трону. Вы просто уйдете в сторонку. Уйдете в сторону или будете убиты!

— Ты что, сумасшедший? — заговорил Ханратти, кипя гневом. — Ты видишь, сколько нас? Кем ты себя возомнил?

— Я — слуга Сюзерена, единственного истинного Повелителя всех кошек, и я выполню свой долг! Уйдите или умрете! — повторил Мифос.

Он даже не повысил голоса.

— Ты являешься на нашу Территорию и пытаешься здесь распоряжаться? — сказал Пангур. — Мати — член нашего сообщества, и только мы можем решать его судьбу.

— Убирайся лучше, пока мы не вырвали тебе язык за такую наглость! — злобно бросил Ханратти.

И он, загоревшись яростью, начал приближаться к чужаку.

— Как я пройду, вокруг вас или сквозь вас, значения не имеет! — прошипел Мифос.

И в одно мгновение, прежде чем кошки успели понять, что происходит, он одним прыжком преодолел расстояние между ними и впился в горло Ханратти.

А в следующее мгновение вожак Канксов уже неподвижно лежал у его лап.

— Ты умрешь за это! — взревел Пангур.

— Нет! — закричала Джесс, хлопая его лапой. — Нет, он и тебя убьет!

Пангур повернулся к ней:

— Он был моим братом!

— Я знаю, — кивнула Джесс. — Но ты нам нужен, Пангур, нужен больше, чем всегда. Оба сообщества в тебе нуждаются!

— Трус! — воскликнул маленький серый кот из стаи Канксов, преданный Ханратти. Он разозлился на Пангура. — Если ты не можешь защитить честь своего брата, так дай хотя бы мне почтить память нашего вожака!

— Держите его! — приказал Пангур, и несколько кошек, стоявших рядом с серым, окружили его.

Но серый вырвался и с пронзительным визгом устремился к Мифосу.

Мифос уклонился и лапой сбил на землю.

Кошки в ужасе переглянулись.

— Ты можешь перебить нас по одному, — закричал Пангур, — но тебе не одолеть всех разом! Ты вторгся в нашу жизнь, ты назвал нас одичавшими домашними котами! Сэр, ты нас недооценил! Каждый из нас — боец, а вместе мы куда больше, чем простая сумма наших сил! Разве это не так, Канксы? — Пангур повернулся к стае Канксов, стоявших справа от него. — Разве это не так, кошки Крессиды? — Пангур кивнул своей стае слева. — Готовьтесь к нападению! — приказал он.

Кошки замерли. Мифос наблюдал за ними, тихонько рыча. Он как будто говорил: «Ну-ну, старайтесь, я все равно вас перебью».

Пангур кивнул — и обе стаи бросились вперед, сомкнув полукруг перед Мифосом. Но тут же кошки полетели на землю одна за другой.

— Он нас всех убьет, никого не останется! — жалобно воскликнул Финк, видя, как падают собратья.

— Он непобедим! — проныла Риа. — Никто не может до него дотянуться!

— Стойте!

Чей-то голос прогремел над рыночной площадью.

— Хватит проливать за меня кровь!

Мати стоял на булыжниках, его красновато-коричневый мех льнул к телу под холодным ночным ветерком.

Мифос застыл. Кошки попятились.

— Не дайте ему тронуть Мати! — закричала Трильон. — Если Мати умрет, мы все тоже умрем!

— Вы не умрете… но и не останетесь по-настоящему живыми, — заговорил Мати. — Я уже видел это в мире полусна. Этот кот хочет похитить ваш дух, ваше второе «я». Он и его хозяин. Ваше второе «я» — это то, что зажигает свет в ваших глазах и делает каждого из вас самим собой. Я прежде и не знал, что оно существует, но оно всегда с нами. Та шалианка мне все объяснила, а еще лучше я это понял во Фьянее. Оно невидимо, но я знаю, что оно существует. Я узнал, чем становятся кошки без второго «я» — просто чем-то вроде пустой шелухи. Дух — это то, что придает нам всем значение, то, что придает нам смысл, делает нас нужными. — Мати повернулся к Мифосу. — И это также третья опора.

Мифос открыл пасть, словно желая что-то сказать, потом закрыл снова.

Мати пристально смотрел на него, изо всех сил борясь с инстинктом, приказывавшим ему бежать.

— Ты думал, я ничего не знаю об опорах, — сказал он.

— Это совершенно не имеет значения. Все равно для тебя уже слишком поздно.

Теперь Мифос обращался прямо к Мати, не глядя на кошек вокруг.

Все шерстинки Мати встали торчком, как маленькие острые иглы, а дыхание стало коротким. Но взгляд оставался твердым.

— Не дайте ему добраться до Мати! — закричала Арабелла. — Мы все тогда погибнем!

Но остальные кошки молчали. Даже жалобные стоны перепуганных и раненых кошек затихли под далекой луной.

Мати постарался сосредоточить свой ум на Мифосе.

— Мне понадобилось много времени, чтобы понять, кто я таков и что такое ты, но теперь я это ощущаю…

Мифос шагнул к нему.

— Твоя амма тоже это ощущала, только это ее не спасло, — прошипел он.

Мати подавил яростный вопль:

— Она умерла, защищая меня…

— Она умерла напрасно.

Мифос сделал еще шаг, припадая к земле, как крадущийся леопард.

Мати повернул уши к Мифосу, стараясь его расслышать. Неподвижность и тишина ночи наполнились голосами духов. Одни приказывали: «Беги», другие шипели: «Дерись!» Некоторые говорили на древних языках, непонятных Мати. Был ли среди них голос его матери?

Сосредоточившись, Мати сказал себе: это его последний шанс. Мати помнил тишину дуба Этелелдры и пожелал очутиться там. Закрыл глаза. От его лап поднялось тепло.