Читать книгу "Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Берн"

Над полем битвы «зашло солнце и появились звезды», а сражение, несмотря на это, продолжалось при сиянии луны. Всюду происходило то же самое; французские рыцари решительно атаковали английские позиции, волна за волной, пока не кончились силы. Но, несмотря на численное превосходство французов и яростное наступление, позиции неприятеля так и остались за ним. Линия за линией «отступающие оставляли на поле убитых – и своих и чужих».

Бог сражений, было ль когда-нибудь в миреСраженье подобное этому?

Говорят, в тот день состоялось пятнадцать атак на английские позиции, но не непрерывных, во всех сражениях есть паузы различной продолжительности. Во время этих пауз английские лучники спускались вниз по склону и собирали свои стрелы, главным образом вынимая их из убитых (точно так же, как десять лет спустя, при Пуатье). Ближе к полуночи сражение начало стихать, тишину на поле боя нарушали лишь стоны раненых.

Английская армия, утомленная резней, насытившаяся победой, устроилась на ночлег прямо на своих позициях даже не поужинав. Король выпустил строгие и разумные приказы: не пытаться в этот день преследовать неприятеля при таких необычных обстоятельствах. Приказы были исполнены, хотя соблазн не подчиниться им существовал.

С наступлением ночи французская армия стала незаметно отступать с места сражения; каждый солдат уходил своей дорогой: команд к концу дня отдавать практически некому, слишком много погибло командиров. Французский король пожелал броситься в середину сражения – никто не мог назвать Валуа трусом, – но граф Иоанн Геннегауский крепко взял за уздцы его лошадь и увел с поля сражения (триста лет спустя граф Корнворт неохотно уведет Карла Английского с поля битвы, на котором тот потерпел свое самое большое поражение[88]). Оба монарха, вероятно, всю жизнь сожалели, что пережили битву; обе битвы проиграны полностью. «Печальная битва» (как говорят о ней «Большие французские хроники») подошла к концу.

Французский король уехал с поля ( или его увели) в сопровождении небольшой свиты преданных слуг и около полуночи достиг замка Лабройе, на расстоянии 3 миль на северо-восток от места сражения[89]. После некоторых трудностей его пустили в замок и он получил ночлег. О последующих его действиях летописцы и комментаторы сообщили очень немногое, но эти скупые сведения очень важны для нас. На рассвете следующего дня он снова отправился в путь, но не в Аббевиль, где мог собрать остатки своей армии, а к Амьену, в 43 милях в тылу, сделав по пути остановку в Дулене на обед. В Амьене он встретил четырех своих союзников: Карла Богемского, Иоанна Геннегау, графа Намюра и нового графа Фландрии Людовика. Все они сообщили, что войска их разбежались, и после вежливого объяснения удалились по домам. Для них война кончилась, великому союзу наступил конец; самый влиятельный монарх в Западной Европе, несколько часов назад возглавлявший самую могущественную армию, оказался покинутым всеми. В сражении он потерял своего брата графа Алансона, своего шурина Иоанна Богемского и племянника графа Блуа (старшего брата Карла Блуа). Кроме того, ряды его генералов значительно поредели. Армия лишилась всех своих лидеров. Цвет французского рыцарства, как сообщают «Большие французские хроники», остался лежать на поле битвы[90].

Король был потрясен: впустую потерял несколько дней, просидев в Амьене; единственное, что он сделал, – попросил трехдневного перемирия, чтобы захоронить мертвых и казнить нескольких генуэзцев, подозреваемых в измене. После этого решил отправиться к замку Понт-Сен-Максенс, в изолированном месте на краю большого леса Аллат, в 35 милях к северу от Парижа. Прибыв туда 8 сентября, оставался в уединении еще часть октября, предоставив армии и стране самим заботиться о себе, – Филипп Валуа, говоря современным языком, опустил руки.

* * *

Тем временем герцог Иоанн Нормандский, ускорив марш, шел на север в сопровождении отряда кавалерии. Вернувшись в Париж (8 октября), он стал расспрашивать о судьбе отца и в конечном итоге, отправившись на север, через лес, нашел короля. Встреча отца и сына, должно быть, была очень трогательна: отец, Филипп, потерял армию, а десятью годами позже сын, Иоанн, потеряет и армию, и свободу. Герцог убедил короля возвратиться с ним в Париж.

* * *

Вернемся теперь к Креси. В воскресенье 27 августа, когда настал рассвет, поле битвы покрывал густой туман, как будто сама природа хотела скрыть шрамы, оставленные войной. Бесполезно посылать разведку на поиски отступавшего неприятеля, но некоторые меры следовало принять. Долина была устлана мертвыми телами, английский король обратился к монахам близлежащего аббатства Креси-Гранж с просьбой позаботиться о раненых, а также отправил сэра Реджиналда Кобхэма с писарями подсчитать количество мертвых рыцарей и тяжеловооруженных всадников (простолюдинов редко включали в отчеты о потерях). Писари тщательно исполнили поставленную перед ними задачу. Рыцарей и тяжеловооруженных всадников погибло 1542; пожалуй, это единственные достоверные данные о французских потерях; число потерь среди простолюдинов – 10 тысяч – очень приблизительно. Конечно, эта цифра преувеличена, но она соответствует всего-навсего трем зазубринам на английских луках[91].

Точные французские потери мы вряд ли когда-нибудь установим; но пусть неизвестно общее количество потерь, ясно одно: великая французская армия прекратила свое существование. Генуэзцы, не получив никакого жалованья по причине гибели начальства, покинули армию и вернулись домой, в далекую Италию (откуда новости о поражении распространились по всей Европе). Остальные разошлись по домам, – как наши солдаты после поражения в Войне Алой и Белой розы. Английские потери на удивление малочисленны (хотя и не настолько, как свидетельствует один летописец, – что только два рыцаря убиты).

Король Богемии похоронен с особыми почестями; Эдуард присутствовал в траурном облачении, как и принц Уэльский[92].