Читать книгу "Венерин башмачок - Алина Знаменская"

— А ты сама-то кого больше хочешь? Девочку, мальчика?

— Мальчика. Чтоб Умару успокоился. А то придется рожать, пока не получится мальчик.

— А мне все равно. И мальчик хорошо, и девочка.

— А Стае кого хочет? То есть я имею в виду — хотел? Лариса пожала плечами и поднялась с кровати. Она явно не намеревалась развивать эту тему. Но Лиза не собиралась отступать. Она так долго была вдали от дома, что теперь хотела наверстать упущенное. Все знать, во все вникнуть. Напитаться общением с родными досыта, впрок. Чтобы потом перебирать в памяти эти разговоры, впечатления. Приехав домой, она обнаружила, что всё изменилось и все изменились. И изменились слишком, так, как она, Лиза, не ожидала. Это ее немного обижало даже.

— Слушай, Ларис… Мне кажется, что в вашем со Стасиком случае главное — ребенок. У вас не было детей, и отсюда разногласия. Но теперь… Теперь все изменилось! Вы опять можете быть вместе, нужно только кому-то сделать первый шаг. И он, я уверена, его сделает…

— Я его не люблю больше, — оборвала Лариса.

— Откуда ты знаешь? — не сдавалась Лиза. — Ведь ты не помнишь! Не помнишь ваших прежних отношений, поэтому тебе и кажется, что чувства остыли. Но ведь ты когда-то вспомнишь? А время будет упущено. Я слышала, что важны первые месяцы. Чтобы отец был рядом с ребенком. Когда он родится, когда улыбаться начнет и все такое.

— Лиза, я решу это сама.

Лиза закусила губу и некоторое время молча наблюдала за сборами сестры. Наконец не выдержала и спросила самым невинным тоном:

— А на этот раз детей хоть кто-нибудь будет сопровождать? Кроме тебя и твоей, извини, чокнутой коллеги?

— Прыткова экстравагантная, но не чокнутая. А из родителей будет Петров. Он устроился в группу работать.

— А-а… — хитро прищурив глаза, протянула Лиза. — Тогда все ясно…

— Что тебе ясно?

— То, что у тебя с Петровым роман! Ага! Ты краснеешь! Угадала! Угадала!

— Лизавета! Ты в Африке у обезьян научилась кривляться? — строго, как на уроке, нахмурилась Лариса.

— Любовь в экстремальных условиях! — потешалась сестра. — Пещерный роман!

— Какое богатое воображение, — отбивалась другая. — Больше ничего не придумала?

— А может, вы там, в пещере, зря время не теряли? Пока спасатели вас с другой стороны откапывали?

— Лизка! Получишь!

Лариса размахнулась и заехала сестре подушкой. Та увернулась, бросила подушку в обратном направлении.

Дверь комнаты приоткрылась, и в щель заглянула любопытная мордашка Юльки.

— А вы чё, подушками кидаетесь? А можно, я с вами?

— А твоя мама ругаться не станет? — Лиза щелкнула ребенка по носу.

— Маме некогда. Они с дядей Андрюшей целуются.

— Что?! — хором отозвались женщины и уставились на Юльку. Как хорошо, что в комнате не оказалось хозяйки дома! Обе вспомнили о ней.

Инна Викторовна многое пропустила, задушевно беседуя с гостем у себя в библиотеке. Если бы она не была занята Верховцевым и мартини, то, заглянув случайно в гостиную, почерпнула бы много нового для себя.

Весь углубленный в сбор палатки, ее сын Андрей вел внешне ничуть не напрягавший его разговор. Но это на первый взгляд.

— Зачем он приходил? — поинтересовался он, не глядя на Оксану, весь углубленный в сбор брезентовой палатки.

— Кто — он?

— Ты прекрасно поняла, что речь идет о твоем бывшем муже.

— Почему это бывшем, Андрюшенька? Мы еще не в разводе.

— Ну так разведетесь. Он разве не по поводу развода с тобой разговаривал?

Оксана наматывала веревки от палатки и аккуратно складывала их куда следует. Андрей попал в десятку. Разговор шел о разводе. Только инициатором разговора стала она, Оксана. Она сразу поняла, что Игорь пришел на разведку. Он хотел удостовериться, что Оксана живет одна, без мужчины. Или же убедиться в обратном. Но ни в чем убедиться не сумел, поскольку в доме было полно народу и кто есть кто — с лету не поймешь. А неясность иногда бьет по мозгам не хуже ясности. Игорь заявил, что хочет повидаться с дочерью, и они втроем вышли во двор. Вот там, во дворе, и началось… Оксана поинтересовалась, не подал ли он на развод. Слово за слово, и «понеслась душа в рай». Дело кончилось ссорой, Юлька убежала в дом, а Оксана вернулась зареванная и закрылась у себя в комнате. И хотя Андрей скребся у двери, она не открыла и ответила ему что-то резкое.

Но сегодня все обстояло иначе. Интерес Андрея, его участие, его пылкость приятно будоражили Оксану, и она не могла отказать себе в этой невинной игре слов, затеянной Андреем.

— Ты угадал. По поводу развода. Но я не хочу разводиться. Зачем?

— Как — зачем? — слишком горячо откликнулся Андрей. — Он так по-хамски себя ведет, а ты будешь терпеть?

— А тебе-то что, Андрюшенька? — Оксана играла улыбкой и нарочно двигалась по другую сторону палатки, тогда как Андрей выстраивал все свои действия в ее направлении. Он двигался за ней следом, она отходила от него. Юлька смотрела мультики.

— Да мне — ничего. Только я смотреть не могу, как он над тобой издевается. Привел свою подругу к тебе в магазин. Ничего лучше не придумал!

— Чтобы я ревновала!

— И ты его еще оправдываешь?

— А что мне остается? А, Андрюшенька? Какой смешной мальчик…

— Нет, ну не прощать же ему?! Да я бы на твоем месте!..

— Ты, Андрюша, не на моем месте. Тебе и на своем неплохо. Правда? С молодой женой…

— А если — плохо?

Палатка упала, из-под нее убрали последнюю подпорку. Оксана и Андрей стояли теперь друг напротив друга, потеряв последнее препятствие.

Юлька зевнула и заканючила:

— Мам, я хочу колбаски…

— Иди поищи в холодильнике, — дуэтом отозвались взрослые.

Юлька с удивлением взглянула на них и отправилась на кухню. Она шла очень медленно и все время оглядывалась.

— А если тебе плохо, Андрюша, — четко держа в мозгу его последнюю фразу, продолжила Оксана, — то ты сам разберешься в своей семье. Ты уже большой. И я тебе не стану говорить: разводись — не разводись…

— А ты скажи…

Оксана вдруг обнаружила, что Андрей стоит вплотную к ней, что между ними ничего нет. Он гак близко, что она чувствует его дыхание и осязает его волнение. По рукам и груди пробежала дрожь.

— Я не могу сказать такое.

— Я хочу, чтобы ты сказала…

Но больше ничего он не дал ей сказать. В следующую минуту они уже целовались, стоя на смятой палатке.