Читать книгу "Смерть предпочитает блондинок - Вероника Рыбакова"

— Ладно.

Она погрузилась в мир глянцевого журнала, который себе купила. На первых страницах была размещена фотосессия с рекламой ювелирных изделий. Модели на страницах журнала были загримированы очень странно. Они выглядели не то как усталые вампирши, не то как порочные кокаиновые жрицы любви начала прошлого века, как это представлял себе постановщик съемок, не то как ожившие героини готичных комиксов.

Две в общем очень симпатичные девчонки из-за усилий художника по свету и гримера выглядели замшело, но все-таки цепляли взгляд. На каждом пальце — по кольцу, на тонких шейках — тяжелые колье. Всклокоченные волосы, бледные щеки, неестественные, изломанные позы.

Драгоценности на фото выглядели очень хорошо, девушки лишь служили стилизованным фоном для них.

Она просмотрела все эти первые страницы, отметив несколько очень дорогих вещей с именами салонов и марок. Да, ювелирка первый сорт. Фоновые девочки ее ничем не перебили — ни белоснежными улыбками, ни блеском глаз, ни живостью лиц. Бледные вампирши из комиксов — как раз то, что надо для рекламы всех этих бриллиантищ, подумалось ей.

Дальше в журнале шла фотосессия, где опять-таки две очень симпатичные молоденькие модели, забеленные белилами до вида трупов, населяющих морг, с волосами, поднятыми в башни, демонстрировали последние новинки от-кутюр.

Обе модели были обуты и одеты очень странно, фотосессия дробила каждую из них зеркалами на сегменты, но особенно ее возмутил грим: грубые белила на нежных личиках, синяя помада, могильного цвета тени вокруг глаз и белая тушь на ресницах.

«Интересно, что сказали бы люди, увидев такое на улице? — подумала она. — Вызвали бы санитаров, это уж точно».

После замороченных фотосессий, вызвавших у нее усмешку, шли целые страницы, посвященные косметике и косметическим процедурам, реклама SPA-салонов и пластической хирургии.

Дальше — бойкие статьи все про те же драгоценности, два разворота — о дизайнерской мебели и о доме какой-то итальянской модельерши, где все прямо-таки сочилось стилем и изыском.

Затем журнал предлагал перечень самых дорогих ресторанов. Последние страницы описывали отели нешуточной цены с номерами, которые стоили в день как ее годовой заработок.

Завершался бесподобный журнал светской хроникой, которую она рассмотрела очень внимательно, — здесь все было вполне реально. Последние страницы были опять-таки посвящены бриллиантам.

«Надо срочно менять мужа», — подумала она.

Он любил дарить ей что-то красивое, дорогое, чтобы она выглядела сногсшибательно. Только денег на это в последнее время у него не было. Пока он оплачивал квартиру и ее обучение. Вещи покупал ей нечасто, но неплохие — в соседнем торговом центре было несколько магазинчиков, владельцы которых все еще возили товар из Италии.

Она считала, что не может надеть на себя платье дешевле определенной суммы, пальто дешевле определенной суммы, а особенно недорогие туфли, сапоги. Это его забота, где достать деньги.

Она и так училась и работала, украшала его жизнь, иногда готовила для него и создавала какой-никакой уют — в съемной квартире на окраине, зато в новеньком доме.

Только дела его шли все хуже и хуже. Ей было страшно подумать, на что они будут жить, когда закроются игровые залы, и весь его доход с автоматов превратится в пыль. Организовать какой-то стабильный и успешный бизнес он никогда не смог бы — его выбитые боксом мозги не давали никакой надежды на это.

Зарабатывать деньги тем, что он умел лучше всего, сейчас было рискованно — времена изменились. Бандитизм отошел в прошлое, пока он сидел.

Придумывать за него источник их будущих доходов ей совсем не хотелось. Он помог ей вырваться из тупого пригорода, в котором они выросли бок о бок, в соседних дворах — он чуть раньше, она чуть позже, — но дальше ничего не получалось.

Этот город был слишком сложен для него, а у нее, получается, вместе с ним нет никакого будущего.

Все эти мысли были ей знакомы, привычны, известны. Недоучившись, на хорошую должность в хорошей компании рассчитывать нечего. Доучиться сама она пока что не могла. У нее не было выхода — она должна была прожить с ним еще какое-то время.

А ведь он строил планы на будущее с ней — на детей. Все время рвался уехать жить куда-нибудь подальше от Москвы — то в Рязани друганы у него какие-то объявлялись, которые обещали хорошо его устроить, то в Ярославле. Он не хотел жить в Москве, потому что не мог жить здесь так, как у него получалось прежде.

После того как он устроил ее работать в отеле, ее понятия о крутизне и жизненном успехе претерпели большие изменения. Он уже не казался ей всесильным и великолепным — это там, в душной сирени пригорода, ее сердце выскакивало от счастья и все подруги ей завидовали. Теперь она знала, как пахнет и выглядит настоящее богатство, и часто видела, что хорошо одетые мужчины с мягкими и невероятно чистыми руками смотрят на нее почти так же, как когда-то посмотрел он.

Ей надо было выбираться. Она любила его по-своему — его голубые глаза, огромную спину, прямые и соленые выражения, его повадки, запах, — но теперь это ничего не значило. Она полюбила бы и кого-то другого, по-своему, — украшала бы жизнь, иногда что-то готовила бы, — но только за другие, совсем за другие деньги.

От таких мыслей ей стало совсем невесело. Их недавняя затея с Жанной показала, как он ей доверяет и на что ради нее способен, но результата почти не дала — того результата, на который они рассчитывали, точнее, она рассчитывала. Она проверила свои коготки и осталась вполне довольна собой и своей силой убеждения. Все остальное не получилось.

Они приехали. Вошли в подъезд, поднялись на лифте на десятый этаж, открыли дверь. Он проскочил вперед и зажег свет.

На столе стояла бутылка красного вина, лежали нарезанные на тарелочках закуски, помытые фрукты в вазочке.

А на диване лежала шуба из стриженой норки.

Она ожидала чего-то подобного, но все же не сдержала восторженного вскрика и прямо в сапожках бросилась к нарядной обновке.

Почему же не получилось у них с Жанной? Все очень даже получилось, вот о чем она думала, глядя на себя в зеркало.

Глава 36

Музыка осталась у них за плечами, а в глаза им глянула еще прохладная, но яркая и светлая от праздничных огней московская ночь.

Они вышли из клуба, и он опять взял ее за руку, чтобы она не потерялась. Не исчезла, не сбежала от него. Они прошли по Тверской наверх и свернули на бульвар, где было удобнее и дешевле поймать машину.

В свете фонарей Маша показалась ему необыкновенно красивой — он раньше не видел ее при таком освещении. Светловолосая, большеглазенькая, длинноногая. Он вел ее за руку и не хотел отпускать никуда. Так шел бы и шел, вместе, всегда вместе.

Диман знал, что подвох еще может быть. Девчонок сразу не разберешь. С виду все они как цветы, а принюхаешься — иной раз такое уловишь. Всю эту зиму Диман тяжело и горестно приходил в себя после влюбленности в однокурсницу, которая прямо заявила ему, что ей нужен не мальчик вроде него, а мужчина с деньгами, «способный о ней позаботиться».