Читать книгу "Не без вранья - Елена Колина"

В общем, Рита была в Лилю влюблена, а Лиля ей себя немножко дарила. При этом Рите от Лили доставалось, Лиля явно с ней не стеснялась. Но Рита Лилю обожала, преклонялась перед ней и считала самой красивой женщиной в мире, а себя — самой счастливой женщиной в мире, потому что Лиля с ней дружила. Рита помогала Лиле принимать ванну (ванна была в то время большой редкостью) и любовалась Лилей. Тогда Лиля ей и сказала, что она «телом — чрезвычайно буржуазна».

«Буржуазная телом» Лиля так давно не была за границей — восемь лет, а четыре последних года она вообще жила в Советской России, голодала, жгла карнизы, ходила пешком в туалет через всю Москву, ютилась в коммуналке с табличкой над кроватью «На кровать никому садиться нельзя», — конечно, Лиля ужасно хотела в Ригу.

В Риге у Лили было дело: она собиралась повидать мать и Эльзу. Мать жила в Лондоне, а Эльза могла бы к ней приехать. Получить английскую визу в Москве было невозможно, поэтому Лиля и пыталась получить визу через Ригу. Не исключено, правда, что она хотела не столько повидать мать, сколько эмигрировать, остаться в Лондоне, — пишет же она Маяковскому: «Не забуду тебя — вернусь обязательно». Если обещает вернуться, значит, он знал, что она может и не вернуться.

Но было и еще одно обстоятельство: в Риге проживало много русских, и Лиля хотела найти издателя для Маяковского. У него в то время были проблемы с публикацией стихов в Москве и Петрограде, и Лиля очень старалась ему помочь, договаривалась с издателями, — она была не бессмысленная муза, а муза — помощник в делах. И что, разве это не любовь?..

Перед отъездом в Ригу она подарила своей обожательнице Рите Райт записную книжку. Рита оставалась со «звериками» на даче и должна была записывать за Маяковским каждое слово. Лиля объяснила, что Маяковский — гений и каждое его слово должно сохраниться для потомков, поэтому Рита должна все записывать — абсолютно каждое слово. Рита не спросила ее, почему же она сама никогда ничего не записывает, и не спросила, почему Лиля откровенно, не стесняясь, приказала ей шпионить. Но Маяковский не выдавал секретов, говорил о простых бытовых вещах, обычных, и сначала Рита честно записывала что-то вроде «давайте пить чай» или «хочу варенья», а потом бросила. Лиля совершенно не стеснялась Риту — подумаешь, Рита. Она хотела все про Маяковского знать. И что, разве это не любовь?..

Письма Лили Маяковскому очень нежные.

«Напиши честно, тебе не легче живется иногда без меня? Никто не мучает? Не капризничает? Не треплет твои и без того трепатые нервочки?

Люблю тебя, Щенит! Ты мой? Тебе больше никто не нужен?

Я совсем твоя, родной мой детик!»

Письма нежные, но точно такие же нежности Лиля пишет обоим «зверикам»:

«…Любите! Не забывайте! Не изменяйте! Пишите обо всем! Ужасно ваша до смерти Киса-Лиля. Целую все лапики, чес, переносик, кустик, шарики.

Целую! Милые! любимые! родные! светики! солнышки! котятики! щенятики! Любите меня! Не изменяйте! А то я вам все лапки оборву!!»

В каждом письме к Маяковскому настойчиво звучит «не изменяй!». В каждом письме Лиля как будто столбит свое, нервно утверждает: «Ты мой? Я твоя! А ты мой? Я — твоя».

Есть версия, что Лиля в Риге выполняла какое-то задание ЧК. И чекисты, прочитав письма, должны были знать: Лиля любит Маяковского, у Лили в Риге никого нет. Но даже если все связанное с Лилиной службой в ЧК — догадки, намеки, соображения, обрывки невнятных документов — правда, это довольно странно, — специально нежничать с Маяковским перед ЧК. Наверное, это все же была не игра, не кокетство, а настоящее опасение: не забудет ли, не изменит ли, не отойдет ли от нее… Лиля беспокоилась, не хотела Маяковского потерять, а вовсе не сложно маскировалась перед ЧК.

Когда обнаруживаются какие-то реальные прегрешения Маяковского, Лиля пишет уже совсем не так ребячливо. Маяковского заметили в «нежных позах» с общей знакомой. Лиля так настойчиво проповедует свободу и независимость в сексуальных отношениях, и вдруг — настоящая подозрительность, невыдуманная ревность!

«…Ты влюблен в младшую Гинзбург, как ты пристаешь к ней, как ходишь и ездишь с ней в нежных позах по улицам. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

Через две недели я буду в Москве и сделаю по отношению к тебе вид, что я ни о чем не знаю. Но требую: чтобы все, что мне может не понравиться, было абсолютно ликвидировано. Чтобы не было ни единого телефонного звонка и т. п. Если все это не будет исполнено до самой мелкой мелочи — мне придется расстаться с тобой, что мне совсем не хочется, оттого что я тебя люблю. Хорошо же ты выполняешь условия: „не напиваться“ и „ждать“. Я до сих пор выполняла и то и другое. Дальше — видно будет».

Кокетливое «не изменяй!» меняется на тон ротного командира, на подробную ультимативную инструкцию Маяковскому, Лиля просто отдает приказ — что он должен и что будет, если он не выполнит указаний, в общем, что ему делать, чтобы не оборвали лапы. Даже читать страшновато, а каково быть на месте ее подчиненного — вдруг что-то забудешь выполнить или перепутаешь?!

Какой из ласковой ребячливой кисы выглянул дикий когтистый зверь! Выглянул и написал такое грамотное письмо, и смысловые слова выделил — по этому письму можно учиться вести деловую переписку. Сначала жесткое требование. Затем четко сформулированы последствия непослушания. В конце угроза.

И подтекст совершенно ясен: я главная, я тебе нужна больше, чем ты мне; если что-то не по мне, я тебя брошу и глазом не моргну.

Маяковский поспешно оправдывается — все его «нежные позы» «не выходят из переделов балдежа» …Боится. И правильно боится — кому же хочется остаться без лап.

Лиля пишет, что все ее поклонники «дураки и уроды». Все вокруг дураки и уроды, но вообще-то Лиля Маяковскому, как всегда, не верна.

Чуковский, в дневнике: «Любопытную историю рассказал Кольцов. Когда он ездил в 1922 году в Ригу, Маяковский и Брик дали ему поручения к Лили, которая там жила. А у Кольцова в Риге было спешное дело: нужно было повидать некоего, скажем, Бриммера… Пошел Кольцов к Бриммеру и, к своему удовольствию, застал у него Лили Брик… Сижу час, сижу два — она не уходит. Вечер. Она садится к Бриммеру ближе, он обнимает ее — и только тогда я понял, что она его жена. Она передала какие-то посылки Володе (Маяковскому) и Осе (Брику), и, когда я вернулся в Россию, они оба с интересом и участием спрашивали, каков он — их новый товарищ… Когда потом он заболел чахоткой, она заставила Осю и Володю собрать для него деньги, чтобы он мог поехать лечиться.

— Может быть, это и есть зародыш будущих брачных отношений, — сказал Кольцов. — Кооператив любовников.

— Но для этого нужна такая умная женщин, как Лиля, — сказал Тихонов».

За сплетнями они не заметили главного: что Лиля заставила Маяковского и Брика оказать помощь этому ее рижскому любовнику…

Дальше они еще немного обсуждают Лилю, «у которой, оказывается, целый табун любовников, и все они в самых нежных отношениях между собой, таков устав их кооператива: любя Лили, они обязаны любить и друг друга».