Читать книгу "Соблазнение строптивой - Шарлин Рэддон"

Бренч знал, что должен отпустить ее, но не в силах был убедить в этом свое тело.

– Что мне сделать, чтобы ты слушалась?

– Отпусти меня.

– Ты вернешься в постель?

– Только до тех пор, пока ты не уберешься к черту из моей комнаты, упертый папист… болотный житель.[57]

Старая издевка по поводу происхождения задела Бренча, но он пропустил ее мимо ушей, понимая, что в Дженне сейчас говорит злость.

– Тогда, может быть, мне все-таки стоит забраться в постель вместе с тобой, если только так тебя можно там удержать.

Сапфирные глаза сузились в щелочки.

– Если тебе хоть на минуту показалось, что я готова ублажить твою «ирландскую зубочистку», ты еще более сумасшедший, чем Безумная Роза.

Столь вульгарного и пренебрежительного замечания о своем мужском достоинстве Бренч стерпеть не смог. Оттолкнув от себя Дженну, он широко зашагал к двери и захлопнул ее с такой силой, что затрясся весь дом. Опершись одной рукой о дверь, а вторую уперев в бок, он так и стоял, боясь, взглянув на молодую женщину, потерять самообладание.

– Откуда такие познания об «ирландских зубочистках»?

К этому моменту Дженна уже достаточно изучила Бренча, чтобы понять: обманчиво мягкий тон означает недоброе – с большой буквы «Н». Глубоко вдохнув, молодая женщина постаралась унять свой гнев. Потом подошла к кровати и села. Бок пульсировал болью, но Дженна постаралась не обращать на это внимания.

– Пожалуйста, Бренч, я могла бы кое-что предпринять в Солт-Лейк-Сити, чтобы найти отца. Я схожу здесь с ума от бездействия.

Сладкий звук собственного имени, слетевший с губ Юджинии, и мольба в ее голосе растворили гнев Макколи и разбили остатки его решимости. Подойдя к окну, Бренч оперся плечом о стену и достал из кармана самокрутку.

– Расскажи о нем, Дженна. Что ты о нем помнишь?

«Боль», – подумала она. Боль от сознания, что он никогда не вернется. Юджиния закрыла глаза и призвала гнев, которым она, как щитом, закрывалась все эти годы. Не получалось. Вместо этого в голове всплыли воспоминания о многих жалких хижинах, в которых она неизменно оказывалась, попадая в лагеря золотоискателей, – этим воспоминаниям она редко позволяла выйти на свет сознания.

– Нежные руки, – тихо сказала она. – Смех, громкий и веселый, как будто он на самом деле был таким же большим, каким я его помню. Капелька крема для бритья, которую он всегда садил мне на нос, когда я смотрела, как он точит лезвие бритвы. Как они с мамой хихикали в постели по ночам. Надежда. Оптимизм. Он всегда был уверен, что богатая, прекрасная жизнь ждет всех нас буквально за углом. Он собирался доказать маминому отцу, что она все-таки правильно сделала, выйдя за него замуж. – Дженна открыла глаза и принялась грызть ногти. – Да уж, он доказал деду! Когда мы вернулись в Иллинойс после того, как нам сказали, что папа умер, дед не захотел нас даже видеть. Он всем говорил, что мама умерла, ведь для деда – до самого его смертного часа – так оно и было.

Бренч выбросил недокуренную самокрутку в окно и оттолкнулся от стены. Он осторожно поднял Дженну на ноги и ласково обнял. Губы легонько коснулись ее макушки.

– Напиши, что необходимо сделать, милая. Я сейчас же отправлюсь в Солт-Лейк-Сити и управлюсь за тебя со всеми делами. Мы найдем его.

– Я должна сама заниматься поиском отца, Макколи.

– Ты еще нездорова. – Он выпустил молодую женщину из объятий и пошел к двери. – Когда я вернусь, будь здесь. Мы с тобой не закончили.

– Если ты о прошлой ночи…

– Я о гораздо большем, чем это. Просто будь здесь.

Глава одиннадцатая

Уже давно наступила ночь, когда Макколи въехал в Солт-Лейк-Сити. Большую часть дня он потратил, чтобы заехать в Коулвилль, где оставил Черного Валета Мендозу под присмотром заместителя констебля Мора. Дженна разорвет его на мелкие кусочки, если узнает, что теперь Мендоза не под ее контролем и увез он испанца без предварительного обсуждения с ней. Но Бренч чувствовал себя спокойнее, зная, что испанец за решеткой и под постоянным наблюдением. Если Дженна, как обещала, останется в постели до его возвращения, то ничего не узнает.

Долгая дорога дала Бренчу возможность обдумать все, что рассказал Мендоза о своем местопребывании в течение последнего месяца. Макколи по-прежнему не хотел верить испанцу. Картежники – прирожденные лгуны, разве не так? И тот факт, что единственный человек, кто мог бы подтвердить версию Мендозы, – проститутка, был не в его пользу. Тем более, если эта проститутка питает особые чувства к Мендозе. Но об этом он сможет судить после визита в «Пансион юных леди» тетушки Фэнни.

Больше всего Бренча раздражало, что при других обстоятельствах ему, наверное, пришлось бы по душе общество Мендозы, хотя они с испанцем разнились, как сахар и уксус, – причем в роли уксуса Бренч видел себя. Он фыркнул.

Мендоза во многом оставался еще маленьким мальчиком, считавшим весь мир своей личной игровой площадкой. Он мог смеяться над предъявляемыми обвинениями в убийстве, так как не мог вообразить, что с ним может случиться что-нибудь плохое. Он был азартным игроком и верил в богиню Фортуну, как Бренч верил в Деву Марию, – так его учили. Жизнь избороздила лоб Макколи морщинами тревоги и сомнений, а на привлекательном смуглом лице Мендозы сохранились лишь морщинки от улыбок и смеха. Испанец принимал радости жизни как должное и отмахивался от всего дурного, как от шляпы, что не пришлась по размеру. Быть может, именно благодаря этим различиям между ними установился контакт – Бренч ощущал это, сидя в зловонном старом сарае и разговаривая с Мендозой.

Был ли у Дженны подобный контакт с испанцем? Она рассуждала так же здраво, как и Бренч, и, подобно ему, склонна была верить худшему. По крайней мере, если это касалось мужчин.

Теперь, узнав, какой была жизнь Дженны, когда отец ее бросил, Бренч стал лучше понимать, почему она так относилась к мужчинам. Но почему она боялась любви? Видит Бог, у Бренча имелись веские основания отречься от любви и брака, и он чувствовал, что Дженна еще не все ему рассказала.

Она была совсем не похожа на Лилибет. Его бывшая жена не боялась страсти; она просто рассматривала ее как средство достижения собственных целей. Но Бренч открывал в Дженне фонтан страсти. Он ощущал запах желания и томления, исходивший от ее разгоряченной кожи, дрожь, вызванную его прикосновениями.

Нет, что-то случилось такое, из-за чего теперь Дженна боится позволить себе влюбиться в мужчину. И это что-то наверняка связано с ее детством. По возвращении в Парк-Сити он разгадает эту тайну. А потом придумает, как излечить молодую женщину от страхов, и откроет ей, сколько радости можно получить, отдавшись мужчине телом и душой.

Не успела эта мысль появиться в голове, как Бренч ее тут же отогнал. Как можно просить Дженну отдать ему сердце, если он не готов отдать свое? В жизни Бренча Макколи не было места женщине. Он хотел Дженну, но не более. Вожделение, просто вожделение. И больше ничего. Просто он слишком давно не был с женщиной, но это дело поправимое, ведь он намерен нанести визит в «Пансион юных леди» тетушки Фэнни.