Читать книгу "Кремль 2222. Петербург - Дмитрий Силлов"

Размышляя таким витиеватым образом о добре и зле, я крутанул ручку газа и послал теперь уже свой мотоцикл по шоссе, пронизанному крыш-травой. Романтично и красиво до розовых слюней, если смотреть со стороны. А на деле – ничего хорошего. Впереди, по обеим сторонам дороги, сплошной мутировавший лес понемногу сменялся руинами разрушенного города, вид которых опостылел мне еще со времен моих прошлых приключений. Потому, что постап-руины имеют свойство таить в себе неожиданные и крайне неприятные сюрпризы, по сравнению с которыми банда собакоголовых и даже шайка биологических машин, собранных из чужих трупов, может показаться бледной прелюдией к настоящим, серьезным проблемам.

* * *

И проблемы не заставили себя ждать.

Я только-только успел почувствовать наслаждение от скорости, которую влегкую набирал мощный мотоцикл по относительно ровному шоссе, как внезапно впереди разверзлась бездна.

Возможно, в Западный скоростной диаметр врезалась ракета во время Последней войны. А может, просто участок дороги рухнул от естественных причин и недостатка крыш-травы. Так или иначе, передо мной была пропасть, и я еле успел остановить разогнавшийся байк – как-никак, опыта в этом деле у меня не так уж и много. Но – успел, и даже относительно быстро нашел съезд вниз, немного вернувшись назад.

Конечно, дороги внизу оставляли желать лучшего. Скоростной диаметр крыш-траве по каким-то причинам явно нравился, а асфальт меж разрушенных домов она жаловала не в пример меньше. Поэтому теперь я ехал неторопливо, выбирая дорогу, пока передо мной не открылось относительно ровное поле, свободное от развалин… но не от проблем, которых я мрачно ожидал уже давно. Предчувствие? Наверное. Впрочем, куда ж без проблем в мире, где они встречаются почти на каждом шагу. Разница лишь в их размерах и количестве.

На этот раз и то, и другое присутствовало более чем. Стая гигантских рукокрылов числом в десяток особей кружила над захудалой деревенькой. Дома – если можно было так назвать жилища, сложенные из обломков кирпичей и бетона, – напоминали больше кучи мусора с имитацией окон и дверей. И сейчас эти убогие строения методично разбирали огромные крылатые мутанты. Признаться, видал я рукокрылов и побольше, но эти тоже впечатляли размерами более чем. При желании любой из них мог свободно нести в когтях турьего теленка.

И зачем они сейчас трудились, растаскивая убогие лачуги по кусочкам, вполне понятно. Поживу чуяли. А так как с белковой пищей в постап-мире не очень, огромные твари прилагали массу усилий, хитрости и сноровки, чтобы прокормиться. В основном огромных рыб-мутантов жрали, вылавливая их из отравленных рек, но при случае и земными тварями не брезговали. Большие особи запросто могли подростка-нео закогтить. Чего уж тут говорить о людях.

Домишки же с явно рукотворными дверями и окнами явно указывали на присутствие людей, может, даже и не особо сильно мутировавших. Нео строить не любят, предпочитая найти более-менее сохранившиеся руины. Остальные человекоподобные и подавно. Хотя случаются исключения, типа Новоселок, но они, скорее, подтверждают правило. Муты строятся, лишь когда их сильно прижмет, в остальном это прерогатива людского рода.

Правда, не исключено, что в домах остались лишь трупы погибших от какой-нибудь инфекции, что нередко случалось в мире без лекарств, и мне тогда точно не имело смысла подвергать свою жизнь опасности. Гигантский рукокрыл далеко не безобидный хоммут. Убить его непросто, а вот разозлить – запросто.

Пока я размышлял, один из зубастых мутантов все-таки сумел разобрать крышу, сложенную из обломков бетонных панелей, и с победным клекотом выковырять оттуда добычу. Как я и предполагал, человекообразную, извивающуюся и вопящую дурным голосом.

Оставить такое без вмешательства мой личный моральный кодекс ну никак не позволил бы. Неоправданная обуза порой эти мои внутренние правила, но тут уж ничего не поделаешь. Всегда поступаю так, как считаю нужным, порой вопреки собственным интересам. Как сейчас, например.

Рубить летающих тварей из «миниганов» было нереально. Пулеметы, размещенные на мотоцикле, ориентированы только на работу по наземным объектам без возможности ювелирного прицеливания, так что зениток из них не получится. Из ППС по рукокрылам работать – смешно, для них пистолетные пули как для слона дробина. Да и далековато, деревенька метрах в трехстах будет от полуразрушенного, покрытого мхом дома, из-за угла которого я выглядывал. А вот из ВСК-94 пострелять по летающим тварям можно было попробовать. Заодно и оружие проверить, не зря ли заботливый прежний владелец для него дорогущий кейс заказывал.

Собрать ВСК для меня было делом нескольких секунд, благо практика имелась нехилая. Конечно, дефицитных патронов было жаль. Но это не значило, что орущего человекообразного нужно было оставить на прокорм чудовищам. Это значило, что стрелять придется в режиме «человек-оружие». В такие минуты я всегда вспоминаю слова Виктора Савельева по прозвищу Японец о том, что, если сердце ружья и сердце стрелка различаются, будет промах. Впрочем, он говорил, что это не его мысли, мол, это принцип японской школы ходзюцу Ватанабэ-рю. Но это неважно. Лично мне в последнее время эта простая цитата помогает быстрее настроиться на состояние, когда я чувствую себя пулей, выпущенной из оружия, которое держу в руках. Мистика? Возможно. Но мне как-то все равно, как назовут это состояние скептики. Главное, что оно работает, а остальное – просто чужие мнения, которые можно не принимать в расчет.

… А потом я просто послал себя в цель посредством быстрого, но плавного нажатия на спусковой крючок, почувствовал стремительный полет, и почти сразу перед моим лицом оказалась уродливая морда рукокрыла… А потом мир заполнила кровь. Но меня уже не было в том мире.

Это было похоже на разделение моего «я» на множество личностей. Я был одновременно и стрелком, и оружием, и пулей, вылетающей из ствола в облаке пороховых газов, и патронами в магазине, ждущими своей очереди. И сейчас я спокойно и экономно расходовал себя, каждым выстрелом превращая в кашу крошечный мозг очередной летающей твари. Мой палец еще только начинал жать на спуск ВСК-94, переводчик огня которого был поставлен на одиночные, а я уже знал, что не промахнусь. Вернее, знали все – я, мое оружие, мои патроны… «Мастер стрельбы из лука никогда не выпускает стрелы, не поразив цель…» Еще одна цитата из знаменитого трактата «Железная флейта», с которой меня познакомил Японец… Эти слова постоянно бились в моем мозгу в такт пульсу отдачи, снова и снова толкающей меня в плечо.

Думаю, жутковатое это состояние для того стрелка, что ощутит его в первый раз. С одной стороны, всё, чему тебя учили до этого другие люди, приучая к своей картине мира, верещит в тебе: «Это невозможно! Этого не может быть!!!»

Но в то же время вторая половина твоего «я», практик, сумевший выжить во многих передрягах, принимает твой личный мир таким, каков он есть…

И просто продолжает стрелять, каждой пулей поражая цель.

Главное в такие моменты не поддаться чужому видению мира, остаться самим собой, принять свой дар безоговорочно, без сомнений, без оглядки на других, лишенных этого дара, – и все получится. Десяток рукокрылов будут валяться возле уродливых хижин, в магазине на двадцать патронов останется ровно половина, а ты будешь сползать по стене дома, судорожно ища на поясе флягу с водой и стараясь унять предательскую дрожь в пальцах. Потому, что любой дар требует от тебя максимального расхода сил, после чего организму требуется хоть какая-то компенсация потраченных резервов…