Читать книгу "Золотая чаша - Джон Эрнст Стейнбек"

Руки его ослабели, он упал и закашлялся, как будто стараясь избавиться от кома, заткнувшего ему горло. И некоторое время в зале слышались только его хриплые вздохи. Вдруг он приподнялся на локте и засмеялся — засмеялся какой — то вселенской шутке, шутке огромных вращающихся сфер, засмеялся с торжеством, словно решил трудную загадку и обнаружил, что была — то она очень простой. Этот смех поднял волну крови к его губам, и он захлебнулся ею. Смех перешел в булькающий стон, Кер-де-Гри медленно опустился на бок и замер, потому что его легкие уже не могли дышать.

Генри по — прежнему смотрел на пистолет в своей руке. Потом медленно перевел взгляд на открытое окно. В потоке солнечного света сокровища на полу сияли невыносимым блеском, как расплавленный металл. Его глаза обратились на труп перед ним. Он содрогнулся. А потом подошел к Кер-де-Гри, поднял его и усадил в ближайшее кресло. Обмякшее тело перевесилось через ручку. Генри подхватил его и усадил прямо. Потом вернулся к змеиному креслу.

— Я поднял руку вот так… — сказал он, наводя пистолет на Кер-де-Гри. — Я поднял руку вот так. Иначе же быть не могло. Ведь Кер-де-Гри мертв. Вот так я поднял ее. Вот так… и навел… Как же я это сделал? — Он опустил голову, потом откинул ее со смешком.

— Кер-де-Гри! — окликнул он. — Кер-де-Гри! Я хотел рассказать тебе про Санта Роху. Ты знаешь, она ездит верхом на лошадях. В ней нет ни следа женской стыдливости… совсем нет, а красота ее не так уж и велика. Он прищурился на неподвижную фигуру в кресле. Веки Кер-де-Гри не совсем сомкнулись и теперь поползли вниз, а глаза словно начали проваливаться в глазницы. На лице застыла гримаса последнего горького смеха.

— Кер-де-Гри! — закричал капитан, вскочил, быстро подошел к трупу и положил ладонь ему на лоб.

— Мертвец, — сказал он задумчиво. — Всего лишь мертвец. Вокруг него будут роиться мухи, и того гляди начнется мор. Надо приказать, чтобы его тотчас убрали. Не то сюда налетят мухи. Кер-де-Гри! Нас провели. Эта баба фехтует, как мужчина, и ездит на лошадях в мужском седле. Мы так старались — и все напрасно! Но вольно же нам было верить всяким слухам, э, Кер-де-Гри? Да нет, это ведь только мертвец, и на него слетятся мухи.

Его отвлекли тяжелые шаги на ступеньках. В зал ввалились пираты, волоча бедного перепуганного испанца — вымазанного в грязи, парализованного ужасом испанца. Кружева были сорваны с его шеи, а по рукаву ползла струйка крови.

— Это испанец, сэр, — объявил вожак. — Он вошел в город, держа белый флаг. Надо нам уважать белый флаг, сэр? У него седло с серебряной отделкой. Убить его, сэр? Может, он лазутчик.

Генри Морган пропустил эту речь мимо ушей и указал на труп в кресле.

— Это просто мертвец, — объявил он, — а не Кер-де-Гри. Я отослал Кер-де-Гри. Но он скоро вернется. А это… Я поднял руку вот так… видите? Я точно знаю, как я это сделал — я поднимал и поднимал руку. Но это только мертвец. Он приманит сюда мух. — И Генри Морган закричал: — Да унесите же его и закопайте в землю!

Один из флибустьеров шагнул к креслу.

— Не тронь его! Не смей к нему прикасаться! Оставь его в покое. Он же улыбается! Ты видишь, он улыбается? Но вот мухи… Нет, оставь его. Я сам о нем позабочусь.

— А испанец, сэр? Что нам с ним делать? Убить?

— Какой испанец?

— Да вот этот, сэр! — И говоривший подтолкнул испанца вперед. Генри словно очнулся от тяжкого сна.

— Что тебе надо? — спросил он грубо.

Испанец с трудом подавил ужас.

— Мне… У меня… мой патрон послал меня с поручением к некоему капитану Моргану, если ему будет благоугодно меня выслушать. Я парламентер, сеньор… а не лазутчик, как решили эти… эти господа.

— Какое у тебя поручение? — Голос Генри стал бесконечно усталым.

И парламентер приободрился.

— Меня прислал очень богатый человек, сеньор. У вас его жена.

— Его жена? У меня?

— Ее схватили здесь в городе, сеньор.

— Имя?

— Она зовется донья Исобель Эспиноса Вальдес и лос Габиланьес, сеньор. Простые люди привыкли называть ее Санта Роха.

Генри Морган долго смотрел на него и молчал.

— Да, она у меня, — сказал он наконец. — В темнице. Что угодно ее супругу?

— Он предлагает за нее выкуп, сеньор. У него есть причина желать, чтобы супруга к нему вернулась.

— Какой выкуп он предлагает?

— А какой хотели бы вы, ваша светлость?

— Двадцать тысяч дублонов, — быстро ответил Генри.

Парламентер даже пошатнулся.

— Двадцать ты… вьенте мил… — Он полностью произнес цифру на родном языке, чтобы осознать чудовищность этой суммы. — Видимо, ваша светлость, вам она нужна самому.

Генри Морган посмотрел на труп Кер-де-Гри.

— Нет, — сказал он. — Мне нужны деньги.

Парламентер почувствовал большое облегчение. Он уже готов был счесть этого великого человека великим дураком.

— Я сделаю все, что можно будет сделать, сеньор. Я вернусь к вам через четыре дня.

— Через три!

— Но если я не успею, сеньор?

— Если не успеешь, я увезу Красную Святую с собой и продаем ее на невольничьем рынке.

— Я приложу все усилия, сеньор.

— Будьте с ним обходительны! — приказал капитан. Чтобы никто пальцем его не тронул. Он привезет нам золото.

Они направились к дверям, но один обернулся и взглядом обласкал сокровища.

— Когда будет дележ, сэр?

— В Чагресе, болван! Или ты думал, что я разделю добычу сейчас?

— Но, сэр, нам бы хотелось подержать что — нибудь в руках… ну, почувствовать, что оно наше, сэр! Мы же вон как за него дрались!

— Убирайся вон! Никто ни монеты не получит, пока мы не вернемся к кораблям. Или ты думаешь, я хочу, чтобы вы выбросили свою долю здешним бабам? Пусть ее у вас отберут женщины Гоава.

Флибустьеры вышли из Приемного Зала, недовольно ворча.

VI

Они праздновали победу. В самый большой склад Панамы прикатили десятки бочек вина. Середину помещения очистили от тюков и ящиков, и там теперь началась буйная пляска. Туда пришло немало женщин — женщин, которые предались пиратам. Они кружились и прыгали под вопли флейт, словно их ноги ступали вовсе не по могиле Панамы. Они, милые экономистки, возвращали частицу утраченных богатств с помощью оружия, не столь быстрого, но столь же верного, как шпага.

В углу склада сидел Этот Бургундец со своим одноруким опекуном.

— Погляди, Эмиль, вон на ту! Как тебе ее бедра, а?

— Вижу, Антуан, ты очень любезен. Не думай, будто я не замечаю, как ты стараешься доставить мне удовольствие. Но я настолько глуп, что взыскую идеала даже в простом совокуплении. И тем доказываю себе, что я все еще художник, пусть более и не землевладелец.